ФИЗИКИ И БОРЬБА С КОСМОПОЛИТИЗМОМ

К. А. Томилин

Антисемитизм выгоден эксплуататорам, как громоотвод, выводящий капитализм из-под удара трудящихся.

И.Сталин

Безродный космополит - достаточно прозрачное определение, чтобы не сомневаться в том, кому оно адресовано.

А.Борщаговский

Положение науки при советской власти имело две разные стороны. Наряду с огромными финансовыми вложениями в науку, строительством научных институтов и целых научных городов, была и другая сторона – ученые находились под постоянным идеологическим, административным и репрессивным давлением. Конечно, и при царизме правительство вмешивалось во внутриакадемическую жизнь (например, при выборе почетным академиком М.Горького), однако при советской власти вмешательство достигло фантастического беспредела. Даже звание члена Академии наук СССР не служило абсолютным защитным зонтиком – не менее 105 академиков и членов-корреспондентов подвергались арестам [1, с.236-252], [2] (еще более 100 ученых подвергались арестам до их избрания в Академию наук СССР [См. Репрессии членов Академии наук]). Около половины из репрессированных ученых, а также некоторые иностранные члены-корреспонденты, были лишены своих званий (ныне все они восстановлены, в основном, на Общем собрании Академии наук СССР 22 марта 1990 г.). Идеологическое давление выразилось в ликвидации свободы слова и установление учения классиков марксизма как государственной идеологии под общим названием диалектического и исторического материализма. В результате диалектический и исторический материализм занял то место, которое занимала в царской России религия - с заменой всех религиозных атрибутов на свои¹.

Наряду с постоянным административным контролем со стороны высших партийных инстанций за всеми сферами общества, при советской власти существовал своеобразный феномен, напоминавший лавинообразные или взрывообразные процессы - идеологические кампании. Характерной особенностью всех кампаний была их всеобщность, тотальность. Начинаясь в одной области, кампания захватывала и все общество, в том числе и все области культуры. Так было при проведении кампании разоблачения вредителей на рубеже 1920-х-1930-х гг. Стоило провозгласить борьбу с вредителями, якобы ответственными за многочисленные аварии на производстве, как тут же Э.Кольман провозгласил борьбу с вредителями в науке [4]. Борьба с формализмом в искусстве в начале 1930-х привела в науке к борьбе с математическим формализмом.

Невосполнимый ущерб отечественной науке нанесла борьба с врагами народа в конце 1930-х гг. Начатая большевиками еще в 1917 г., как кампания против других российских партий², и продолженная Сталиным в середине 1930-х гг., как внутрипартийная кампания, она попутно привела к уничтожению, как врагов народа, ряда крупных отечественных физиков, таких как М.П.Бронштейн, Л.В.Шубников, член-корреспондент АН СССР Я.Н.Шпильрейн, В.Р.Бурсиан, Вс.К.Фредерикс, член-корреспондент АН СССР В.С.Игнатовский (его расстреляют в блокадном Ленинграде), С.П.Шубин, А.А.Витт и мн. др. Чудом удалось вытащить из тюрем членов-корреспондентов АН СССР В.А.Фока, Ю.А.Круткова, П.И.Лукирского, И.В.Обреимова, профессоров Л.Д.Ландау, Ю.Б.Румера. Несколько лет ссылки отбывал Д.Д.Иваненко. У многих ученых были репрессированы ближайшие родственники, например, у профессора МГУ Н.А.Капцова – два брата, один из которых был расстрелян по делу Промпартии [5]. Также был репрессирован ряд крупных иностранных ученых-эмигрантов. Так был расстрелян немецкий физико-химик Г.Гельман, а в руки гестапо выдан немецкий физик Ф.Г.Хоутерманс, работавший в Харькове. В результате репрессий Ленинград, Харьков, Пулково превратились из научных центров европейского масштаба во второстепенные даже для СССР научные центры. К этому следует добавить эмиграцию, начавшуюся сразу после 1917 г., ряда талантливых инженеров, таких как И.Сикорский (вертолетостроение), А.Н.Прокофьев-Северский (самолетостроение), В.К.Зворыкин (телевидение) и др. В конце 1920-х уехали такие крупные ученые, как химики академики АН СССР В.Н.Ипатьев и А.Е.Чичибабин. Советская физика потеряла в 1934 г. члена-корреспондента АН СССР Г.Гамова, которого эмиграция, возможно, спасла от трагической участи ленинградской и харьковской профессуры.

В условиях холодной войны в конце 1940-х гг. началась новая кампания – по борьбе за советский патриотизм, против низкопоклонства перед Западом, вершиной которой стала борьба с космополитизмом, выродившаяся в антисемитскую акцию. Стоило на страницах центральной партийной прессы начать разоблачение "безродных космополитов" и "антипатриотических групп" в искусстве, как тут же среди самих физиков нашлись такие, которые стали приклеивать эти ярлыки к другим физикам и физико-химикам. Примечательно, что когда после XX съезда партии началась борьба с культом личности Сталина, партийный философ А.А.Максимов, заимствуя новую терминологию, разоблачил культ личности Эйнштейна в физике [6, л.6] (см.: [7, с.332]).

В физике десятилетиями вызревала и собственная кампания – по борьбе с физическим идеализмом (см.: [8]). Этот термин, взятый на вооружение из ленинского "Материализма и эмпириокритицизма" [9, с.332 и с.380], стал особенно широко применяться в 1930-х гг. До этого первыми идеологическую фразеологию освоили в середине 1920-х гг. механицисты, когда им не хватило научных аргументов для борьбы с теорией относительности. Философская разборка с современной физикой готовилась на мартовской сессии (1936 г.) Академии наук, однако тогда решили ограничиться обсуждением проблем взаимоотношения физики и техники [10]. Год спустя – в 1937-1938 гг., отвечая на вызов механициста академика В.Ф.Миткевича, сделанный через непременного секретаря АН СССР Н.П.Горбунова, крупнейшие советские физики академики С.И.Вавилов и А.Ф.Иоффе были вынуждены участвовать в дискуссии по философским проблемам современной физики на страницах журнала "Под знаменем марксизма". Одновременно шла подготовка совместной сессии группы Физики и Философии Академии наук СССР по борьбе с физическим идеализмом, причем предполагалось, что два основных доклада сделают В.Ф.Миткевич (о борьбе с идеализмом в физике) и А.А.Максимов (о причинности). Лишь по второму вопросу в качестве содокладчика предполагался В.А.Фок, чье письмо в Отдел науки ЦК ВКП(б) 13 февраля 1938 г. сыграло важную роль в откладывании этой дискуссии "без указывания конкретного срока" [7, с.330].

После войны в СССР также прошли идеологические кампании ("дискуссии") в различных областях культуры – истории философии, биологии, космологии, физике, квантовой химии, физиологии, языкознании [11-16]. В.Гейзенберг рассматривал их как столкновение динамично развивающегося научного знания и консервативной "духовной формы общества", проводя параллели с судом над Галилеем и запрещением коперниканского учения, как еретического [17, с.338]. А.Б.Кожевников обращает внимание на их ритуальный характер, аналогичность внутрипартийным дискуссиям 1920-х гг., и универсальную форму их проведения – все они проходили под лозунгом "критики и самокритики", представляя, как он считает, "партийные игры", в результате которых сталкивались различные группы ученых с разными исследовательскими программами, а партийные функционеры выступали в роли рефери [18, p.39-43], [18a]. Идея "критики и самокритики", появившаяся в середине 1930-х гг., а в 1940-е гг. активно пропагандируемая секретарем ЦК ВКП(б) А.А.Ждановым, рассматривалась в то время как новый теоретический вклад в "сокровищницу марксизма-ленинизма", "новый вид движения, новый тип развития, новая диалектическая закономерность" [19, с.270]. "Критика и самокритика" представлялась, как "особенная форма раскрытия и преодоления противоречий социалистического общества", "подлинная движущая сила нашего развития, могучий инструмент в руках партии" [там же]. Если считать, что власть была достаточно умна, сознательно сталкивая различные научно-исследовательские программы, чтобы выявить и сосредоточить финансирование именно на наиболее перспективных направлениях, то она была не достаточно умна, чтобы 1) не поддерживать заранее одну сторону (как это сделал Сталин, отредактировав доклад Т.Д.Лысенко на сессии ВАСХНИЛ и доклад К.М.Быкова на "Павловской сессии" и вместо выборов назначив (!) перед сессией новых членов ВАСХНИЛ - в основном активных сторонников Лысенко); 2) не отсекать от дискуссии целиком одну из сторон (как были отсечены от участия в сессии ВАСХНИЛ генетики); 3) не пользоваться в дискуссии идеологическим критерием, как основным критерием истинности научной теории; 4) не стремиться полностью уничтожить одну из этих программ (как идеалистическую) и "вычистить" ее сторонников^2a.

Прошедшие "дискуссии" не только не привели к научному прогрессу, а, напротив, полному к разгрому исследовательских программ в области генетики, релятивистской космологии, квантовой химии. Связано это было именно со столкновением различных исследовательских программ в условиях идеологизированного государства, в результате чего научные теории вытеснялись, как правило, лже- и псевдоучениями (исключением было языкознание, где оказалось разгромленным псевдоучение Марра, несмотря на активную многолетнюю пропаганду своей диалектико-материалистичности). Очевидно, в этом есть своя закономерность – научные теории опирались прежде всего на научные аргументы, не очень заботясь об идеологической "верности", в то время, как псевдоучения, испытывая дефицит научной аргументации, активно привлекают идеологическую аргументацию (своеобразная идеологическая мимикрия) и выглядят с точки зрения власти в идеологизированном государстве более привлекательными. Это аналогично тому, как в природе те биологические виды, которые в состоянии сами себя защитить, не прибегают к "услугам" защитной окраски, в то время, как другие виды, как с целью защиты, так и нападения, активно используют мимикрию, т.е. внешнее подстраивание под окружающую природную среду. В "дискуссиях" 1947-1952 гг. основным критерием истинности стал не научный критерий, а именно идеологический критерий соответствия окружающей социокультурной среде, что и обусловило их деструктивный результат. Следует отметить, что ряд крупных физиков, таких как С.И.Вавилов, В.А.Фок, М.А.Марков и др. также считали важным показать диалектико-материалистичность современной физики, благо учение классиков марксизма вполне допускало широкий спектр интерпретаций. Однако это было не только и даже не столько "подстраивание" под среду, сколько "подстраивание" самой среды под современную физику с ее новым пониманием физической реальности³.

Борьба с космополитизмом

Окончание второй мировой войны было ознаменовано началом новой - холодной войны. Двумя объективными факторами, которые "подпитывали" холодную войну были советская идеологическая доктрина "мировой коммунистической революции" и монополия США на атомное оружие, ставшее основным фактором политики "атомной дипломатии". Формальное "объявление" холодной войны связывается с известной речью У.Черчилля в Фултоне 5 марта 1946 г., обвинившего СССР в коммунистической экспансии, на которую 13 марта 1946 г. ответил Сталин [20]. Неизбежным следствием холодной войны стал всплеск патриотических кампаний в СССР и США, приведший в США к антикоммунистической "охоте на ведьм" в период маккартизма, административным и судебным репрессиям против лидеров компартии США в 1949 г. Новым мощным фактором противостояния стало создание в январе 1949 г. НАТО, представлявшего по сути единый фронт западных держав против СССР. С учетом обладания США атомным оружием, опытом его боевого применения против Японии, разработкой планов атомных бомбардировок СССР, международное положение СССР было исключительно тяжелым. Это отражалось и на ситуации внутри СССР. Логика противостояния с Западом диктовала усиление борьбы за советский патриотизм, против низкопоклонства перед Западом, борьбы против космополитизма, идеологическим обоснованием которой служила фраза К.Маркса о космополитичности буржуазии. Борьба с космополитизмом в науке выразилась в яростную борьбу с тезисом "мировой науки", закрытии отечественных журналов, выходивших на иностранных языках, отказе от членства в иностранных научных обществах, опоре на собственную "стотысячную армию ученых" (характерная военная метафора того времени), повышенное внимание к истории отечественной науки.

Атомная вспышка 1945 г. ярко высветила для всех роль теоретической физики и вообще науки. В предвыборной речи в феврале 1946 г. Сталин провозгласил усиление государственной поддержки науки: "Особое внимание будет обращено <...> на широкое строительство всякого рода научно-исследовательских институтов, могущих дать возможность науке развернуть свои силы. Я не сомневаюсь, что если окажем должную помощь нашим ученым, они сумеют не только догнать, но и превзойти в ближайшее время достижения науки за пределами нашей страны" [21, с.21-22]. Сталин по сути повторял общий лозунг 1930-х гг.: "ДИП" – "догнать и перегнать" (к науке его применял, например, Н.Бухарин: "Мы хотим не только догнать, но и перегнать технику и науку капиталистических стран" [22]), однако, в условиях монополии США на атомное оружие, этот лозунг нес уже и вполне конкретный смысл. Логика противостояния в условиях холодной войны оправдывала разработку советского атомного оружия, объективно способствуя и общему подъему всей советской физики, достигшей своего пика в 1950-е гг.

"Социальный заказ" на историю отечественной науки также носил явный отпечаток холодной войны. Но, в целом, повышенное внимание к истории отечественной науки было абсолютно оправдано и имело большое позитивное значение для "самопознания" отечественной культуры. Недаром разработка отечественной истории науки была активно поддержана многими крупными отечественными учеными, в том числе С.И.Вавиловым, внесшим и свой вклад в историю физики. Однако всеобщее вынужденное увлечение историей отечественной науки довольно быстро переросло в очередную кампанию, в результате которой приоритет любого научного достижения начал приписываться России и СССР. Доведение до абсурда - неизбежного итога любой кампании, привело эту историко-научную кампанию к закономерному финалу - падению интереса к истории отечественной науки и подозрительному восприятию работ по истории отечественной науки через призму кампании конца 1940-х гг. – начала 1950-х гг.

В начале 1949 г. – с 5 по 11 января в Ленинграде под руководством Президента АН СССР С.И.Вавилова прошла юбилейная сессия Академии наук, посвященная истории отечественной науки (см. [23]). Характерно, что она была приурочена не к 225-й годовщине основания Российской Академии наук Петром I, которая должна была отмечаться 28 января 1949 г. (это было бы международное мероприятие, как в 1925 и 1945 гг.), а к 200-летию основания Ломоносовской лаборатории - прообраза, как тогда подчеркивали, современных научно-исследовательских институтов. К открытию сессии была приурочена публикация в "Правде" статьи С.И.Вавилова "Закон Ломоносова", в которой он представил утверждение М.В.Ломоносова из письма Л.Эйлеру, повторенное им и в ряде опубликованных работ⁴, как провозглашение им всеобщего "закона сохранения материи", в будущем конкретизированного в работах других ученых – Р.Майера, Г.Гельмгольца и др. [24, т.3, с.97]. На сессии по истории отечественной науки С.И.Вавилов произнес три короткие речи и сделал доклад "Академия наук СССР в развитии отечественной науки" [24, т.3, с.798-816]. Во вступительном слове С.И.Вавилов сформулировал цель сессии: "Восстановить историческую правду, показать истинное высокое место отечественной науки в мировой культуре" [24, т.3, с.796]. В работе сессии приняли участие также Б.М.Кедров (доклад "Классики марксизма-ленинизма о разработке истории науки"), А.А.Максимов (доклад "Ленин и естествознание"), А.Ф.Иоффе, Г.Ф.Александров и др. Один из представленных докладов назывался "Химия в Древней Руси". В день открытия сессии на ней присутствовали и лидеры ленинградской парторганизации П.С.Попков, Я.Ф.Капустин, П.Г.Лазутин и Г.Ф.Бадаев, которые были избраны в президиум (не пройдет и месяца, как в ходе внутрипартийной борьбы все они будут сняты со своих постов, а позже арестованы и расстреляны). П.Г.Лазутин выступил с приветствием "штаба советской науки" сразу после открытия сессии. Конец работы сессии был ознаменован двумя событиями – торжественным открытием 9 января мемориальных досок десяти отечественным ученым, в т.ч. – В.В.Петрову, М.В.Остроградскому, Б.С.Якоби, Я.К.Гроту, П.Л.Чебышеву, Н.Я.Марру, А.П.Карпинскому, И.П.Павлову, Ф.Ю.Левинсону-Лессингу, В.И.Вернадскому на здании Академии наук на Васильевском острове ("Это место – центр русской науки", – сказал на митинге открытия С.И.Вавилов). Другим событием стало "единогласное под аплодисменты всех участников" исключение на общем пленарном собрании Академии наук 10 января почетного члена Академии наук СССР президента Английского королевского общества физиолога Генри Дейла (он написал письмо с отказом от членства в Академии после сессии ВАСХНИЛ) и членов-корреспондентов американского генетика Генри Дж.Меллера и норвежского филолога Олафа Брока. Г.Меллер также протестовал в письме, написанном в октябре 1948 г. Академии наук СССР, против гонений на генетику. Г.Дейл и Г.Меллер были лауреатами Нобелевской премии по биологии.

Особенностью кампании по борьбе с космополитизмом в СССР в 1949 г. стало то, что она превратилась в откровенно антисемитскую акцию, служа целям прикрытия разборки с арестованными членами Еврейского антифашистского комитета (ЕАК) и выявления их потенциальных сторонников среди евреев-деятелей культуры. Одна из основных причин антисемитского всплеска, очевидно, заключалась в антисемитизме Сталина, развившемся на почве борьбы с Л.Троцким, и комплексе собственной неполноценности по отношению к другим более талантливым лидерам партии ленинского призыва, многие из которых были евреями. Соответственно антисемитизм выказывало и сталинское окружение. По воспоминаниям Н.С.Хрущева антисемитские высказывания были нередки на заседаниях Политбюро ЦК ВКП(б). Откровенные антисемиты были и в аппарате ЦК ВКП(б) - например, партийный философ, заведующий Отделом пропаганды и агитации ЦК ВКП(б), член Оргбюро ЦК ВКП(б) академик Г.Ф.Александров. Так, он 17 августа 1942 г. направил в Секретариат ЦК докладную записку "О подборе и выдвижении кадров в искусстве", в которой писал, что "во многих учреждениях русского искусства русские люди оказались в нацменьшинстве" [25, с.9]. В конце 1942 г. он подключил через своего заместителя П.Н.Федосеева к патриотической активности другого философа – А.А.Максимова [7, с.332].

Среди физиков также были свои антисемиты, например, доцент МГУ В.Ф.Ноздрев. Будучи секретарем парторганизации МГУ в 1943-45 гг. он писал письма в Секретариат ЦК, где обращал внимание ЦК на увеличение численности евреев на факультетах МГУ [25, с.286].

Антисемитизм долго существовал в виде постоянного давления, оказываемого высшими партийными и советскими инстанциями на евреев. Некоторым из них пришлось публиковаться под псевдонимами, другие меняли национальность. Так, выдающийся отечественный ученый и организатор науки А.Ф.Иоффе с 1948 г. в анкетах стал писать "русский" [25, там же]. (На самом деле понятие национальности не формально-генетическое, а социокультурное – этого антисемиты не понимают, поскольку любая культура им вообще чужда. Характерно, что наибольший вклад в отечественную культуру и науку внесли именно обрусевшие люди других национальностей или их потомки, что можно сравнить с прививкой дерева другой культурой – А.С.Пушкин, М.Ю.Лермонтов, А.Фет, В.И.Даль и мн. др. Удивительно то, что формально-генетический национализм более соответствовал разгромленной на сессии ВАСХНИЛ в августе 1948 г. генетике, чем лысенковским идеям влияния окружающей среды.). В январе-феврале 1949 г. это постоянное многолетнее давление на евреев превратилось в лавинообразный процесс, мощный всплеск государственного антисемитизма. Детонатором этого всплеска стало дело Еврейского антифашистского комитета (ЕАК), члены которого были арестованы в январе 1949 г.

Дело ЕАК

Еврейский антифашистский комитет был создан в годы войны (февраль-март 1942 г.), как было провозглашено, для сплочения антифашистских сил в борьбе с фашистским геноцидом. Реальной прагматичной целью его функционирования было выбивание финансовых средств из американских финансовых магнатов-евреев на ведение войны против фашизма. Для членов ЕАК основным делом стал сбор документальных материалов для "Черной книги" о злодеяниях фашистов против евреев (эта идея возникла независимо у многих – в том числе у А.Эйнштейна, И.Эренбурга и др.). В 1947 г. печатание "Черной книги" было остановлено, а часть уже отпечатанного тиража передана в ЕАК. К счастью, копии "Черной книги" удалось переправить на Запад, где она и была опубликована. Ныне 27 папок "Черной книги" хранятся в ГАРФе [26].

В ЕАК вошел цвет еврейской культуры. Возглавил его великий актер-трагик Соломон Михоэлс. Членами его стали поэты и писатели И.С.Фефер, Л.М.Квитко, П.Д.Маркиш, Д.Р.Бергельсон, С.З.Галкин, художественный руководитель Московского государственного еврейского театра (ГОСЕТ) В.Л.Зускин (А.Борщаговский называет его "духовным братом" С.Михоэлса), главный врач ЦКБ им. Боткина Б.А.Шимелиович, директор Института физиологии АМН СССР академик АН СССР и АМН СССР Л.С.Штерн, член ЦК ВКП(б) председатель Совинформбюро С.А.Лозовский и др. Комитет имел свой печатный орган - газету "Эйникайт" ("Единение"), которая распространялась в СССР и за рубежом. В ходе поездок в США, осуществлявшихся по заданию ЦК ВКП(б), С.Михоэлс и другие члены ЕАК общались с представителями еврейской культурной элиты США, многие из которых были членами сионистских организаций (позже это ставилось им в вину). С.Михоэлс встречался в США и с А.Эйнштейном. В 1946 г. С.Михоэлс был удостоен Сталинской премии за создание по мотивам еврейского музыкального фольклора спектакля "Фрейлехс". После окончания второй мировой войны существование ЕАК исчерпало задачи, которые возлагало на него советское руководство, и ЕАК стал восприниматься как опасный организационно-националистический центр. Несмотря на то, что деятельность ЕАК была полностью под контролем со стороны Секретариата ЦК ВКП(б) через председателя ЕАК члена ЦК ВКП(б) С.А.Лозовского и со стороны спецслужб – через секретаря ЕАК И.С.Фефера, являвшегося сотрудником МГБ (И.С.Фефер это объявил на "суде" в июле 1952 г.), высшее партийные инстанции решили от ЕАК избавиться совсем.

После серии докладных записок в ЦК ВКП(б) и Совет министров СССР, МГБ под непосредственным руководством В.С.Абакумова в декабре 1947 г. начало прямую фальсификацию уголовного дела об антисоветской националистической деятельности ЕАК. Показания на руководство ЕАК были получены с помощью пыток (как это было установлено в ходе расследования обстоятельств гибели членов ЕАК) от старших научных сотрудников двух академических институтов – И.И.Гольдштейна (Институт экономики АН СССР) и З.С.Гринберга (Институт мировой литературы АН СССР). Протоколы допросов министр госбезопасности В.С.Абакумов направлял в ЦК ВКП(б). По-видимому, первый протокол, легший на стол Сталину 10 января 1948 г., и стал для Соломона Михоэлса, лидера еврейской культурной элиты, смертным приговором. По крайней мере, 13 января в Минске сотрудниками госбезопасности С.Михоэлс и его сопровождающий были убиты – им проломили череп – характерный метод черносотенцев начала XX в. [27, т.2, с.65]. Официальная версия – наезд автомашины – была дана по свидетельству С.Аллилуевой самим Сталиным в телефонном разговоре. Следователь Л.Шейнин, расследующий их гибель и выехавший в Минск, был мгновенно арестован. C.Михоэлс был с почестями похоронен в Москве, в 1948 г. вышла о нем и книга [28]. 20 ноября 1948 г. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение "поручить МГБ СССР немедля распустить "Еврейский антифашистский комитет", так как, как показывают факты, этот комитет является центром антисоветской пропаганды и регулярно поставляет антисоветскую информацию органам иностранной разведки. В соответствии с этим органы печати этого комитета закрыть, дела комитета забрать. Пока никого не арестовывать." [29, с.324]. Вскоре табу на аресты было снято – в конце 1948 г. были арестованы И.С.Фефер, В.Л.Зускин (его арестовали в клинике для нервнобольных), Д.Н.Гофштейн. В середине января 1949 г. – Б.А.Шимелиович и И.С.Юзефович, а с 24 по 28 января – Л.М.Квитко, П.Д.Маркиш, Д.Р.Бергельсон, Л.С.Штерн, И.С.Ватенберг, Ч.С.Ватенберг-Островская, Э.И.Теумин. Сложнее обстояло дело с председателем ЕАК С.А.Лозовским, который был членом ЦК ВКП(б) и депутатом Верховного Совета двух последних созывов. В день годовщины убийства С.Михоэлса 13 января 1949 г. С.А.Лозовский был вызван к секретарю ЦК ВКП(б) Г.М.Маленкову, который в присутствии председателя КПК при ЦК ВКП(б) М.Ф.Шкирятова пытался добиться от него признательных показаний в проведении антисоветской националистической деятельности. После этого Маленков и Шкирятов составили на имя Сталина записку с предложением вывести Лозовского из членов ЦК с формулировкой "за политически неблагонадежные связи и недостойное члена ЦК поведение". Решением ЦК ВКП(б) от 18 января 1949 г. (опросом) С.А.Лозовский был выведен из ЦК ВКП(б) и исключен из партии, 20 января он был вызван в ЦК и ознакомлен с решением, а 26 января 1949 г. арестован⁵. Под пытками все арестованные (за исключением врача Б.А.Шимелиовича) дали показания о проводимой членами ЕАК антисоветской, националистической и шпионской деятельности. Однако подготовка "суда" заняла не 2 недели, как в "деле Тухачевского", а 3,5 года.

В ходе внутрипартийной борьбы В.С.Абакумов в июне 1951 г. был исключен из партии и арестован⁶. Дело ЕАК было доведено до "суда" усилиями М.Д.Рюмина в июле 1952 г. Решение о расстреле 14 из 15 обвиняемых (кроме Л.С.Штерн) было принято на заседании Политбюро после доклада министра госбезопасности С.Д.Игнатьева (соучастие в фальсификации дела ЕАК никак не скажется на его последующей карьере, если не считать потерю поста секретаря ЦК КПСС) и его заместителя М.Д.Рюмина (позже он сам будет расстрелян), что было доведено до сведения председателя Военной коллегии Верховного суда СССР А.А.Чепцова. Начавшийся 18 июля 1952 г. "суд" юридически оформил это решение высшей партийной инстанции. 12 августа 1952 г. приговор был приведен в исполнение. В связи с "делом Еврейского антифашистского комитета" в 1948-1952 гг. были арестованы и привлечены к уголовной ответственности по обвинению в шпионаже и националистической деятельности еще 110 человек, из них 10 человек было казнено, 5 умерло во время следствия, 5 освобождено, а остальные 90 приговорены к разным срокам, в том числе 20 человек – к 25 годам, а 50 – к 10 годам лагерей. Позже все они были реабилитированы за отсутствием состава преступления [29, с.326]. Развернувшееся в декабре 1952 г. новое "дело врачей-вредителей", по которому было арестовано 37 врачей и членов их семей, также имело явный национал-шовинистический характер. Примечательно, что информация о "деле врачей" была опубликована в "Правде" 13 января 1953 г. – в пятую годовщину убийства С.Михоэлса, который был объявлен "агентом Джойнт". По "делу врачей" проходил и брат С.Михоэлса врач М.Вовси. По некоторым данным сопровождавшая "дело врачей" антисемитская истерия была началом подготовки к массовой высылке всех евреев, по типу других репрессированных народов – немцев Поволжья, крымских татар, турок-месхетинцев, чеченцев, ингушей, карачаевцев и черкесов [27, т.2, с.67].

Борьба с "антипатриотическими группами"

В то время как членов ЕАК пытали в подвалах Лубянки, в центральной прессе с 28 января 1949 г. была развернута артиллерийская канонада против "безродных космополитов" и "антипатриотических групп". Формально члены ЕАК не фигурировали в публикациях прессы, а первый публичный удар был нанесен по театральным критикам. Временное совпадение начала кампании борьбы с антипатриотическими группами с арестами членов ЕАК вряд ли случайно. На взаимосвязь этой кампании с делом ЕАК указывает тесное знакомство критиков с руководителями и актерами ГОСЕТ, с писателями и поэтами - членами ЕАК, а также общий антисемитский характер развернувшейся кампании. Такая корреляция заполнения подвалов Лубянки и "подвалов" газет характерна для тоталитарных режимов, в которых пресса всегда выступает как вспомогательное оружие репрессивных органов. Начальным импульсом кампании послужила анонимная статья "Об одной антипатриотической группе театральных критиков", опубликованная в газете "Правда" 28 января 1949 г. Эта статья была подготовлена в недрах высших партийных инстанций (она была написана генеральным секретарем Союза советских писателей, членом ЦК ВКП(б) А.Фадеевым и журналистом "Правды" Д.Заславским)⁷. Статья была рассмотрена и одобрена 24 января 1949 г. на заседании Оргбюро ЦК, проходившем под председательством Г.М.Маленкова. О ее важности говорит и то, что ее просматривал и правил И.Сталин, в частности, он убрал название и оставил подзаголовок (первоначальное название "Последыши буржуазного эстетства"). Сталинское название "Об одной антипатриотической группе..." подразумевало, что есть и другие группы антипатриотов, которые по образу и подобию немедленно начали "разоблачаться" функционерами разных уровней в разных сферах культуры с ритуальным приклеиванием ярлыков "антипатриотическая группа" и "безродный космополит". "Кличка "безродные космополиты" стала чем-то расхожим, паролем и отзывом, бикфордовым шнуром, подведенным к судьбам и жизни тысяч и десятков тысяч честных людей всех профессий и областей знания", – вспоминал А.Борщаговский в документальном повествовании "Записки баловня судьбы" [30, с.94]. 10 февраля Президент Академии художеств А.Герасимов в статье в "Правде" "За советский патриотизм в искусстве" обнаруживает, что "люди подобные гурвичам и юзовским есть и среди критиков, пишущих по вопросам изобразительного искусства", тут же называя их фамилии – А.Эфрос, А.Ромм, О.Бескин, Н.Пунин и др. Вот характерные названия статей, опубликованных в феврале 1949 г.: "Против космополитизма и формализма в поэзии" (Н.Грибачев, 16 февраля, "Правда") "Безродные космополиты в ГИТИСе" ("Вечерняя Москва", 18 февраля), "Буржуазные космополиты в музыкальной критике" (Т.Хренников, "Культура и жизнь", 20 февраля), "До конца разоблачить космополитов-антипатриотов" (на собрании московских драматургов и критиков) ("Правда", 26 и 27 февраля), "Разгромить буржуазный космополитизм в киноискусстве" (И.Большаков, "Правда", 3 марта) и т.д. Заключительной в этой кампании была статья "Космополитизм - идеологическое оружие американской реакции" (Ю.Павлов, "Правда", 7 апреля). С разоблачениями "антипатриотических групп" или отдельных космополитов выступали, как правило, руководители соответствующих сфер – А.А.Фадеев и К.Симонов (литература), Г.Ф.Александров (философия), Т.Хренников (музыка), И.Большаков (кино) и т.д. Сама логика этого процесса диктовала соответствующее выступление Президента АН СССР С.И.Вавилова – однако этого не случилось⁸. Роль главного разоблачителя "антипатриотической группы физиков" взял на себя профессор МГУ Н.С.Акулов, а в физической химии – профессор МГУ Н.И.Кобозев. Это случилось на подготовительных заседаниях Всесоюзного совещания физиков в феврале-марте 1949 г.

Всесоюзное совещание физиков 1949 г. замысливалось в рамках многолетней кампании по борьбе с физическим идеализмом. Однако, если в 1930-е гг. партийные философы стремились разоблачить физический идеализм, который видели, например, в аксиоматизации физики [31, с.14], то после войны слово "физический" уже, как правило, заключали в кавычки. Это стало одним из пунктов терминологического компромисса между физиками и идеологами, основанием для которого послужило то, что В.И.Ленин в "Материализме и эмпириокритицизме", как правило, слово "физический" заключал в кавычки, подразумевая философский идеализм некоторой школы физиков⁹ [9, с.320-331 и др.]. В 1940-е гг. термин "физический" ставили в кавычки уже почти все – как крупные физики, такие как В.Л.Гинзбург и др., физики МГУ, такие как В.Ф.Ноздрев, М.Д.Карасев и др., так и партийные философы, такие как М.Б.Митин, А.А.Максимов, Р.Я.Штейнман, М.Э.Омельяновский и др. (термин физический идеализм без кавычек продолжали по инерции использовать немногие, например – Б.М.Вул). Это, на первый взгляд, незначительное изменение имело, на самом деле, важное значение, поскольку, подразумевало, что идеализм связан уже не с самой физикой, а лишь с философской интерпретацией физики, что выводило, таким образом, физику из-под непосредственного удара¹⁰. Другим важным терминологическим компромиссом, достигнутым еще в начале 1930-х гг., стал отказ физиков от вызывавшего идеологическую критику термина "аннигиляция материи" в пользу "аннигиляции вещества" (первого термина, например, придерживался в своих лекциях Л.И.Мандельштам, что вызвало критику при их посмертной публикации в 1949-50 гг.). Анализ терминологических компромиссов, обусловленных взаимовлиянием физики и социокультурной среды, выходит за рамки данной статьи и требует специального исследования.

Новый импульс кампании по борьбе с идеализмом в физике и других науках дала сессия ВАСХНИЛ, прошедшая в августе 1948 г. под руководством Т.Д.Лысенко, заручившегося поддержкой Сталина. Сессия ВАСХНИЛ, ставшая крупнейшей антинаучной акцией в период советской власти и приобретшая нарицательный смысл погрома, официально была интерпретирована как победа материалистического учения Т.Д.Лысенко над идеалистической теорией "вейсманизма-морганизма", экспортированной из-за рубежа. Точно также, как тело, находящееся в электромагнитном поле, поляризуется, так и любое событие, происходящее в идеологическом поле тоталитарного государства неизбежно принимает идеологическую поляризацию. Так "научный" погром, учиненный в биологии Лысенко, был интерпретирован лысенковцами (центральная часть доклада Лысенко называлась "Два мира – две идеологии в биологии") и партийными идеологами как "победа мичуринской биологии", основанной на марксистском материалистическом мировоззрении, над "идеалистическим лжеучением менделизма-морганизма". "Историческая победа мичуринской биологии над вейсманизмом-морганизмом и ее великие достижения в исследовании законов развития органической жизни являются прямым результатом сознательного применения диалектического метода в биологии", – такую официальную трактовку получила сессия ВАСХНИЛ [32]. Идеологическая форма, в которую был облечен погром в биологии, начала немедленно наполняться новым содержанием – идеологические доктринеры стали требовать "диалектизации" других наук. Это нашло отражение в речи В.М.Молотова на праздновании 31-й годовщины Октябрьской революции. "Дискуссия по вопросам теории наследственности поставила, – по словам Молотова, – большие принципиальные вопросы о борьбе подлинной науки, основанной на принципах материализма, с реакционно-идеалистическими пережитками в научной работе, вроде учения вейсманизма о неизменной наследственности, исключающей передачу приобретенных свойств последующим поколениям. Она подчеркнула творческое значение материалистических принципов для всех областей науки, что должно содействовать ускоренному движению вперед научно-технической работы в нашей стране" (на эту цитату из речи Молотова постоянно ссылались выступавшие на подготовительных заседаниях совещания физиков) [33, с.20]. Таким образом, с осени 1948 г. сессия ВАСХНИЛ стала рассматриваться (наряду с дискуссией по книге Г.Ф.Александрова), как парадигма идеологических кампаний во всех других науках, и, в первую очередь, – в физике. Переходу наступления с "биологического" на "физическом фронте" способствовало издание в 1947 г. перевода книги крупнейшего физика Э.Шредингера "Что такое жизнь с точки зрения физики", вызвавшая яростную критику лысенковцев. В журнале "Вопросы философии" № 2 за 1948 г. (подписанном в печать 27 октября 1948 г.) была помещена анонимная (под псевдонимом "Мичуринец") разгромная статья "Против пропаганды идеализма", направленная против книги Э.Шредингера, показывающая связь "позиции шредингеров" и "менделистов-морганистов" [34, c.313-315]. В этом же номере было помещено приветствие Т.Д.Лысенко от коллектива Института философии и журнала "Вопросы философии" в связи с его 50-летием, в котором было сказано следующее: "Вы отстояли передовое мичуринское направление в борьбе против реакционного идеалистического и метафизического вейсманистско-морганистского извращения биологии. <...> Со своей стороны мы будем всемерно стремиться к обеспечению творческой разработки философских проблем биологии, к усилению и углублению борьбы против идеализма во всех областях науки" [34, c.412]. В ходе подготовки совещания по физике постоянно звучала тема "сессии ВАСХНИЛ". Так, председатель Оргкомитета А.В.Топчиев прямо ориентировал участников на то, что "наше совещание должно быть на уровне совещания, которое прошло на сессии ВАСХНИЛ". "Пример нам – оздоровительная буря сессии ВАСХНИЛ", – заявил профессор В.Н.Кессених. Президент АН СССР С.И.Вавилов подчеркнул неминуемость предстоящей разборки в физике: "Широкое научно-общественное движение в нашей стране, начавшееся обсуждением основных направлений и практических результатов биологической науки на сессии ВАСХНИЛ им. Ленина в августе 1948 г., захватило постепенно многие отрасли знания. Не могло оно, разумеется, миновать и физику" [35, с.58]. C.В.Кафтанов, еще недавно проводивший конференции генетиков в МГУ, а после сессии ВАСХНИЛ подписавший приказы об увольнении всех генетиков из высших учебных заведений, представил такую идеологическую версию погрома в биологии: "Идейным содержанием современной буржуазной биологии, как вы знаете, является реакционная, идеалистическая теория вейсманизма-морганизма. В области биологии особенно ярко сказался распад, маразм буржуазной науки в эпоху империализма. Благодаря помощи большевистской партии, вмешательству Центрального Комитета и лично товарища Сталина, менделизм-морганизм в нашей стране полностью разгромлен и советская биологическая наука выведена на широкую дорогу творческого развития. Тот факт, что разгром менделизма-морганизма, экспортированного к нам из буржуазной науки, вызвал бешеный вой в рядах реакционных буржуазных ученых, говорит о том, что советская наука своевременно очистилась от этого хлама, а также и о том, что мы должны пристально следить за всеми областями нашей науки, зорко оберегать их от проникновения в них чуждых буржуазных влияний. Ясно, что это относится и к физике" [35, л.140]. Прошедшие в 1949-1952 гг. "дискуссии" в разных науках также, как и сессия ВАСХНИЛ, интерпретировались как победа диалектико-материалистических теорий над идеалистическими извращениями.

Решение о созыве Всесоюзного совещания по физике было принято Секретариатом ЦК ВКП(б) на заседании 4 декабря 1948 г. На этом заседании рассматривалась записка Президента АН СССР С.И.Вавилова и министра высшего образования С.В.Кафтанова, написанная 3 декабря на имя секретаря ЦК ВКП(б) Г.М.Маленкова, с указанием о "недостатках" в области преподавания физики и научно-исследовательских работ и с просьбой созвать во время зимних каникул Всесоюзное совещание заведующих кафедрами физики университетов и вузов с участием физико-математического отделения Академии наук для "обсуждения основных методологических вопросов в области физики, а также вопросов преподавания физики в высшей школе и подготовки кадров физиков" [36, л.7-9] (записка приведена в книге А.С.Сонина [8, с.115]). Вряд ли это письмо было непосредственной инициативой С.И.Вавилова и С.В.Кафтанова, скорее им было предложено подготовить такого рода документ к определенному заседанию Секретариата. В этом письме говорилось о "полном отрыве" преподавания физики и диалектического материализма. Указывалось, что в учебниках по физике "не дается последовательного изложения современных достижений физики на основе диалектического материализма", отмечалась "большая путаница при изложении основных понятий физики, таких, как пространство и время, масса и энергия". Отмечалось то, что "на протяжении последних 20-25 лет некоторые крупные буржуазные физики (Бор, Гейзенберг, Шредингер и др.) упорно проповедуют идеалистическую философию, пытаясь опереться на новейшую физику", а "некоторые наши ученые зачастую сами становятся на позиции этих идеалистических учений". Обращалось внимание на "серьезную опасность", которую "представляют идеалистические философские выводы из современной теоретической физики (квантовая механика и теория относительности)". К числу "гениальных" книг был, естественно, отнесен "Материализм и эмпириокритицизм" Ленина, к "проповедующих идеализм" - "нашумевшая" книга Э.Шредингера "Жизнь с точки зрения физики". В записке также указывалось о недостаточном отражении роли русских ученых в учебниках и засилии в них имен иностранных ученых. Само это письмо было первоначально подготовлено С.В.Кафтановым (аналогичное почти текстуально совпадающее с этим письмо он направил заместителю председателя Совета министров СССР К.Е.Ворошилову [8, с.116]). Как было выяснено А.Б.Кожевниковым, согласно первоначальному тексту записки Кафтанова, написанной в ноябре 1948 г., предусматривалось совещание только заведующих кафедр физики, С.И.Вавилов же, правя этот документ, добавил участие физиков из Академии наук [17, с.44]. По-видимому, С.И.Вавилов опасался превращения этого совещания в "сессию ВАСХНИЛ" в физике, учитывая опасную концентрацию реакционных физиков в стенах МГУ (сессия ВАСХНИЛ Т.Д.Лысенко удалась, во многом, благодаря тому, что все генетики были фактически отсечены им от участия). Если это так, то план С.И.Вавилова полностью удался. Активное участие физиков из Академии наук привело фактически к срыву совещания, так как оказалось невозможным выделить какую-либо "идеалистическую" теорию в физике, "экспортированную из-за рубежа", и противопоставить ей соответственно "материалистическую" отечественную теорию¹¹.

Согласно решению Секретариата, курировать подготовку Всесоюзного совещания по физике было поручено заведующему Отделом пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) Д.Т.Шепилову. Ему и министру С.В.Кафтанову было поручено подготовить проект постановления ЦК ВКП(б) [8, с.116].

После решения Секретариата ЦК ВКП(б) коллегия Министерства высшего образования СССР и Президиум АН СССР 17 декабря 1948 г. приняли совместное постановление "О созыве Всесоюзного совещания физиков" №40/9 за подписями министра высшего образования СССР С.В.Кафтанова и Президента АН СССР С.И.Вавилова. Объявленная цель совещания – "обсуждение вопроса о современном состоянии физической науки в Советском Союзе и вопросов по улучшению качества подготовки специалистов-физиков" [36]. Согласно принятому постановлению, предполагалось, что совещание пройдет с 24 по 30 января 1949 г. в Москве в большом зале Дома Ученых (ул. Кропоткина, 18) и в нем примут участие 600-700 ученых (в том числе 300 с периферии). Сроки проведения совещания были, как и планировалось, приурочены к окончанию зимних сессий в высших учебных заведениях. Основную организующую роль приняло на себя Министерство высшего образования СССР (министр С.В.Кафтанов), образованное по инициативе Сталина в 1947 г., вспомогательную – Министерство просвещения РСФСР (министр А.А.Вознесенский). Роль Академии наук СССР в организации совещания была подчиненной. Сам С.И.Вавилов ни разу не был на заседаниях Оргкомитета, даже для представления и обсуждения собственного доклада, однако со стенограммами обсуждений он, очевидно, знакомился.

Для организации совещания постановлением от 17 декабря был создан Оргкомитет во главе с А.В.Топчиевым, заместителем министра высшего образования. В него вошли 4 администратора из Министерства высшего образования и Министерства просвещения РСФСР: К.Ф.Жигач (нач. Главного управления университетов МВО), Б.Е.Воловик (нач. Отдела научно-исследовательских работ МВО), Н.С.Шевцов (нач. Отдела преподавания общественных наук МВО), М.Н.Орлов (нач. Главного управления высших учебных заведений МП РСФСР); 4 представителя высшей школы: А.С.Предводителев (проф. МГУ, член-корреспондент АН СССР), А.А.Соколов (декан физфака МГУ), В.Ф.Ноздрев (доцент МГУ, к.ф.-м.н.), К.А.Путилов (проф. МВТУ); 3 крупных советских физика: академик А.Ф.Иоффе (академик-секретарь физико-математического Отделения АН СССР, директор Ленинградского физико-технического института АН СССР, главный редактор "Журнала технической физики"), академик А.А.Андронов (проф. Горьковского университета), член-корреспондент АН СССР Б.М.Вул (заместитель академика-секретаря физико-математического Отделения АН СССР, зав. лабораторией полупроводников и диэлектриков ФИАНа); и 3 философа: Б.М.Кедров (главный редактор журнала "Вопросы философии"), А.А.Максимов (проф. МГУ, член-корреспондент АН СССР), М.Э.Омельяновский (директор Института философии АН УССР).

На предварительном заседании Оргкомитет принял решение заранее получить и рассмотреть все тексты докладов и выступлений в прениях. Всего были получены тексты 12 докладов и более 50 выступлений. Они обсуждались на заседаниях Оргкомитета, проходивших в январе почти каждый день (однажды даже в субботу), а с февраля – 3 раза в неделю – каждый понедельник, среду и пятницу – в здании Министерства высшего образования под руководством А.В.Топчиева. Заседания Оргкомитета были расширенными – на них приглашались не только авторы текстов, но также имели возможность прийти и некоторые крупные ученые, что стало основным фактором затягивания дискуссий и превращения этих заседаний по сути в саму полусекретно проходящую элитарную конференцию по идеологическим вопросам современной физики (в этом смысле можно считать, что "совещание" состоялось). Всего с 20 декабря 1948 г. по 16 марта 1949 г. прошло 42 таких заседания, на них было заслушаны все основные доклады и 35 выступлений в прениях, в том числе 29 по докладу С.И.Вавилова. 38 основных заседаний было застенографировано, на каждом из них принималась специальная резолюция на основе прошедшей дискуссии. Такая тщательная подготовка привела к затягиванию подготовки совещания и перенесению сроков его проведения сначала с 24 января на 3 февраля, затем - на 21 марта (по постановлению № 412 Секретариата ЦК ВКП(б) от 31 января). Решение о переносе было принято на Секретариате ЦК ВКП(б) при активном участии С.И.Вавилова, одновременно с принятием его предложения об организации специального секретариата в Президиуме АН СССР [37, с.118]. К середине марта был подготовлен проект решения этого совещания и отпечатаны пригласительные билеты, но в последний момент совещание было отменено. Оформлено это решение было как перенесение проведения совещания как "неподготовленного" без указания каких-либо конкретных сроков его проведения (аналогично дискуссии 1937-1938 г.). Всякая деятельность по его подготовке с середины марта 1949 г. была свернута.

Сценарий

Совещание разделялось на две основные части. В первой части предполагалось обсуждение философско-идеологических проблем теоретической физики. На первом заседании 24 января планировалось прослушать вводный доклад С.В.Кафтанова "О задачах Всесоюзного совещания физиков" (30 мин.) и основной - С.И.Вавилова "О состоянии современной физики и задачах советских физиков" (2 часа), которые должны были задать общую идеологическую направленность всего совещания. Затем в течение двух дней 25 и 26 января предполагалось обсуждение доклада Вавилова. В этой части совещания предполагалось подвести теоретическую базу под "диалектизацию физики", показать, что использование диалектического материализма как методологии физики не только возможно, но и необходимо для ее дальнейшего прогресса. К марту под давлением активистов "диалектизации" название доклада Вавилова превратилось сначала в "Философские проблемы современной физики и задачи советских физиков", а затем - в "Идеологию современной физики и задачи советских физиков" [35] (частичная и посмертно отредактированная публикация см.: [38]).

Вторая часть совещания была посвящена обсуждению конкретных мероприятий в идеологическом направлении, заданном первой частью совещания. В этой части планировались часовые доклады А.В.Топчиева "О мерах по улучшению подготовки научных кадров по физике", К.Ф.Жигача "О недостатках подготовки кадров физиков в университетах и мерах их устранения", А.Ф.Иоффе "О недостатках в преподавании физики в технических вузах", К.А.Путилова "О недостатках существующих учебников по физике" (один из проектов предусматривал совместный доклад с А.А.Власовым), А.А.Соколова "О мероприятиях по улучшению работы научных журналов", Н.А.Капцова и П.С.Кудрявцева "Об учебнике по истории физики" (они подготовили два отдельных доклада), П.А.Знаменского "О подготовке преподавателей физики для средней школы", А.Б.Млодзеевского "Задачи по улучшению лекционного демонстрирования в курсе физики", В.М.Чулановского "Об улучшении постановки физического практикума". На вечернем заседании 28 января и утреннем 29 января предполагалось обсуждение этих докладов в трех секциях – университетов, технических и педагогических вузов. На вечернем заседании 29 января планировалось принятие резолюции. Согласно постановлению все доклады должны были быть представлены в Оргкомитет к 10 января 1949 г. – за две недели до начала совещания. В течение недели до совещания их планировалось обсудить и окончательно согласовать.

Основная организующая роль в подготовке совещания постановлением была возложена на Б.М.Вула, его заместителями назначались чиновники министерства высшего образования К.Ф.Жигач и Н.С.Шевцов, ученым секретарем – М.И.Шахпаронов (ему направлялись тексты докладов и выступлений). На заседании 10 января Оргкомитет возложил на Н.С.Шевцова ответственность по подготовке резолюции совещания, ответственными редакторами редколлегии были, естественно, С.В.Кафтанов и С.И.Вавилов.

Оргкомитету удалось получить и обсудить до 19 января все доклады (кроме доклада С.И.Вавилова), причем было проведено обсуждение и вторых редакций докладов А.Б.Млодзеевского, К.А.Путилова и А.Ф.Иоффе. О том, насколько спешили, указывает тот факт, что 17 января после второго обсуждения доклада К.А.Путилова была создана специальная комиссия из нескольких человек для доработки доклада в трехдневный (!) срок. По итогам второго обсуждения доклада А.Ф.Иоффе 19 января Оргкомитетом было принято постановление: "Доклад одобрить и просить акад. Иоффе внести ряд исправлений, которые были указаны выступавшими, доклад рекомендовать для заслушания на совещании" [36]. Однако, из-за сдвига начала совещания на 21 марта на подготовку совещания оказал влияние всплеск кампании по борьбе с космополитизмом, в ходе которой А.Ф.Иоффе подвергся нападкам уже как "безродный космополит". Это привело к тому, что в марте А.Ф.Иоффе уже не рассматривался как докладчик. Об этом свидетельствует проект Постановления, где имя Иоффе не упомянуто среди других докладчиков, а также справка о работе Оргкомитета, где доклад Иоффе также выпал из списка обсужденных и одобренных докладов [36].

Действующие лица и исполнители

На подготовительных заседаниях "совещания" столкнулись представители различных ценностных ориентаций. Явно просматривались несколько основных групп. Первую группу составляли представители партийно-государственной номенклатуры. Прежде всего – чиновники министерства высшего образования С.В.Кафтанов, А.В.Топчиев, К.Ф.Жигач, Н.С.Шевцов, Б.Е.Воловик и др. Непреложной ценностью этих чиновников от науки было указание вышестоящей инстанции. Они были ревностными и неукоснительными исполнителями, не задумываясь проводящими любые директивы, настоящими винтиками в сталинской машине власти. Директивные импульсы они получали из Секретариата ЦК ВКП(б), и, возможно, в какие-то моменты непосредственно от Сталина, возглавлявшего Совет министров СССР.

Важную, хотя и немногочисленную, группу составляли советские философы. Широко распространена версия (особенно среди физиков), что главными инициаторами попытки идеологического погрома в физике в 1949 г. выступали именно философы, проводившие партийную линию. На самом деле, сами философы не представляли монолита, среди них были две враждующие "фракции", лидерами которых были Г.Ф.Александров и М.Б.Митин. Оба лидера не участвовали в подготовке совещания физиков и не представили тексты своих выступлений (хотя и не отказывались это сделать). Другому партийному философу А.А.Максимову, проявлявшему активность в дискуссии 1937-38 гг. и являвшемуся, возможно, одним из инициаторов "сессии ВАСХНИЛ" в физике (см.: [39, с.248]), не дали сделать основной доклад, а его выступление было изрядно "потрепано" крупнейшими физиками 15 января.

Наиболее талантливую группу марксистских философов составляли Б.М.Кедров, М.Э.Омельяновский и И.В.Кузнецов. Они рассматривали диалектический материализм, как высшую истину, полагая, что она является основным методологическим фактором развития современной науки, в том числе - физики. Вместе с тем они в целом понимали значимость теории относительности и квантовой механики. Сила и, одновременно, сложность их положения была связана с тем, что они выступали, как толкователи государственной идеологии, оказываясь тем самым под прессом партийной идеологии, с одной стороны, и современной физики, с другой. В 1947-1948 гг. советские философы сделали попытку "переваривания" диалектическим материализмом современной теоретической физики (идеологическую санкцию на это дал сам А.А.Жданов, призвав в июне 1947 г. философов отказаться от отношения к марксистско-ленинской философии как "догме", а развивать ее на основе "опыта социалистического строительства и успехов естествознания" [19, с.39]). Этот призыв Жданова, вместе со всей дискуссией по книге Г.Ф.Александрова, был опубликован в № 1 нового журнала "Вопросы философии", редактором которого был назначен Б.М.Кедров. Во втором номере Б.М.Кедров по своей инициативе опубликовал в качестве статьи главу из готовившейся к публикации книги профессора М.А.Маркова "О микро-мире" [40] (инициатива написания самой книги, в которой обосновывалась бы диалектико-материалистичность квантовой механики исходила от С.И.Вавилова и, как он сказал Маркову, "это не только моя личная просьба" [39, с.67], см. также [41]). В этой статье Марков попытался показать, что копенгагенская интерпретация квантовой механики вместе с ее новым пониманием физической реальности полностью соответствует диалектико-материалистической философии. Эта статья стала ядром кризиса взаимоотношения теоретической физики и идеологии в 1948-53 гг. По сути на ту же цель – интерпретацию современной науки, как полностью соответствующей диалектическому материализму – были направлены книги Б.М.Кедрова "Энгельс и естествознание" (1947), М.Э.Омельяновского "В.И.Ленин и физика ХХ века" (1947), И.В.Кузнецова "Принцип соответствия в современной физике и его философское значение" (1948). Это было реальным шансом советской философии развить и переинтерпретировать диалектический материализм в соответствии с современным научным знанием. Однако в 1949 г. эта попытка была грубо пресечена (лишь с конца 1950-х гг. копенгагенская интерпретация квантовой механики и релятивистская космология были официально реабилитированы, как непротиворечащие диалектическому материализму).

Примечательно, что среди всех участников совещания в наибольшей степени пострадал именно философ Б.М.Кедров, которому в конце февраля - начале марта 1949 г. (т.е. непосредственно перед открытием совещания 21 марта) была устроена "публичная порка", в результате которой он был снят со всех постов и получил клеймо "идеолога космополитизма". После чего он, очевидно, вообще выпал из работы совещания, несмотря на то, что вначале фигурировал, как член Оргкомитета. Выступлением 9 марта И.В.Кузнецова также оказались недовольны - в резолюции, принятой Оргкомитетом, ему было предложено "сократить и переработать свое выступление, чтобы была более резкая критика Маркова, Кедрова и др.". Выступление же М.Э.Омельяновского было направлено в основном против западной философии науки. Несмотря на весь пафос (его выступление называлось "Фальсификаторы науки", см. [42, с.143-162]), он обозначил позиции ряда крупнейших философов науки, таких как Ф.Франк, Р.Карнап и др., а также физиков П.Йордана, А.Эддингтона и др., и указал их работы, что само по себе было уже и не так мало по тем временам. Что касается отечественных ученых, то он говорил о значении работы А.Фридмана, о материалистичности позиции В.А.Фока. Лишь два отечественных ученых подверглись его критике – Я.И.Френкель, который "протянул руку Маху" своей идеей фононов, и М.А.Марков, который в своей "статье вместо материалистического истолкования основ квантовой Механики некритически подошел к 6quot;теории дополнительности" Бора" и вместе с ней принял "ложную идею:"физической реальности", выдвинутую тем же Бором". Разгромная рецензия на книгу М.Э.Омельяновского была помещена в 1949 г. в "Вопросах философии" [43, с.338-342], причем уже вдогонку за публикацией его выступления на совещании.

Несмотря на активность философов в деле проведения партийной линии, "первые скрипки" при подготовке Всесоюзного совещания физиков все же сыграли не они, решающие бои проходили внутри самого физического сообщества, философы же, скорее, оказались под перекрестным огнем. Точно также при разгроме релятивистской космологии на конференции в Ленинграде декабре 1948 г. роль погромщиков взяли на себя не философы, а сами некоторые ортодоксальные астрономы, взявшие на вооружение идеологические аргументы [14, с.289]. Работой философов власть явно оказалась недовольна, что вылилось в разборку в Институте философии и перетряску редколлегии "Вопросов философии" в конце февраля – начале марта 1949 г. Характерно, что в передовой журнала "Вопросы философии" № 1 1949 г. (подписано к печати 20 октября 1949 г.) было констатировано: "Не решена поставленная перед центральными философскими учреждениями страны задача объединения советских философов в единую, организованно действующую силу" [44, с.13].

В дальнейшем философы постарались "исправиться", опубликовав в 1952 г. сборник "Философские проблемы современной физики" (т. н. "зеленый том"), в котором подвергли жесткой критике основополагающие физические принципы (соотношения неопределенностей, Принцип дополнительности и др.), а также философские воззрения самих ученых [45]. По-видимому, серия публикаций философов в 1950-53 гг. и привела к версии, что главным инициаторами идеологического погрома в физике в 1949 г. выступали именно они.

Сами физики вовсе не составляли монолитную группу, внутри них было несколько "партий" между которыми годами шла ожесточенная борьба. Физики-теоретики, представлявшие в основном Академию Наук СССР, составляли наиболее авторитетную в научном плане группу. В условиях советского тоталитарного строя они вынужденно (Я.И.Френкель) или по убеждению (В.А.Фок, М.А.Марков, В.Л.Гинзбург) признавали ценность диалектико-материалистической философии, как научной методологии, однако она не была для них непогрешимой истиной, в соответствии с которой следовало корежить научные теории, а, скорее, формой представления их научного мировоззрения. Современная теоретическая и экспериментальная физика – вот что стояло в центре их миропонимания. Диалектико-материалистическую философию следовало корректировать, по их воззрениям, в соответствии с научными открытиями. Их твердая позиция по защите квантовой механики и теории относительности, как соответствующих диалектическому материализму, напоминала позицию Галилея, который в условиях идеологизированного итальянского государства, считал важным доказать церковным иерархам непротиворечие коперниканского учения Священному Писанию [46, с.22-27]. Эта группа физиков-теоретиков имела два мощных ядра – физиков из ФИАНа во главе с И.Е.Таммом и из Ленинградского университета во главе с В.А.Фоком (после войны он одновременно также стал сотрудником ФИАНа). Именно ленинградские физики вовремя распознали истинную опасность этого "совещания" по физике. Тревожным сигналом стала для них Конференция по идеологическим вопросам астрономии, прошедшая в Ленинграде в начале декабря 1948 г., на которой была заклеймена релятивистская космология. Сумев провести университетскую конференцию по философским вопросам квантовой механики и напечатав тексты докладов В.А.Фока, С.Э.Фриша, М.Г.Веселова и др. в университетской многотиражке 12 января 1949 г. [47] (эти тексты приобщены к делам по созыву совещания по физике), они прибыли компактной сплоченной группой с четко поставленной целью, как вспоминал впоследствии один из участников этой группы С.Э.Фриш – отстоять квантовую механику и теорию относительности от идеологического погрома. 15 января наступает кульминация первого этапа дискуссии по физике – 3 ленинградских физика В.А.Фок, С.Э.Фриш, М.В.Волькенштейн, математик А.Д.Александров и философ В.И.Свидерский активно выступили при обсуждении доклада А.А.Максимова (не активизировал ли ленинградских физиков С.И.Вавилов, находясь в Ленинграде на сессии по истории отечественной науки?). Разрядил обстановку министр С.В.Кафтанов, приехавший из Кремля к концу заседания и заверивший, что отказа от квантовой механики и теории относительности не будет [48, с.357].

Физикам-теоретикам противостояла активная группа физиков, в основном - преподавателей МГУ – профессора МГУ Н.А.Акулов, В.Н.Кессених, А.С.Предводителев, доцент В.Ф.Ноздрев и др. К этой группе примыкал зав. лабораторией ФИАНа Б.М.Вул. Многие из них имели определенные заслуги в развитии ряда узко-прикладных областей, особенно важных в годы войны, однако они не понимали и не принимали логики развития современной теоретической физики. Поскольку ни теория относительности, ни квантовая механика не были нужны в их специальных областях, то они внутренне их отторгали. "Нашлось немало добровольцев, – вспоминал впоследствии о "совещании" известный физик С.Э.Фриш, – которые без принуждения, сами добивались разгрома современной физики. Пример биологии не давал им покоя" [48, с.357]. Не имея научных аргументов, физики из этой группы прибегали к идеологической фразеологии, отрицая "материалистичность" современной физики. В условиях идеологизированного государства, это несло ту же опасность для физики, какую сыграл Т.Д.Лысенко для генетики в СССР, патер Х.Шейнер для коперниканства в Италии, Ф.Ленард и И.Штарк для теории относительности и квантовой механики в Германии и т.д. – имея определенный авторитет как ученые, они обеспечивали "научное" обоснование для разгрома современной физики. К этой группе примыкала также небольшая группа физиков-теоретиков, стоявшая особняком от основного ядра физиков-теоретиков, лидерами которой были профессора МГУ Д.Д.Иваненко и А.А.Власов. По ряду причин, уходящих корнями в 1930-е гг., между представителями этих двух групп теоретиков из МГУ и Академии наук существовали неприязненные отношения, приводившие к незаслуженно негативной оценке научных заслуг друг друга. Ее лидеры Д.Д.Иваненко и А.А.Власов защищали современную физику от неквалифицированной критики, однако считали неприемлемой новое понимание физической реальности, связанной с копенгагенской интерпретацией квантовой механики. (Например, А.А.Власов говорил: "Не может быть двух мнений о том, что концепция Бора, лежащая в основе физического понимания квантовой механики – является выражением субъективного идеализма на физическом языке" [49, л.258]). Будучи глубоко уязвлены бессмысленным противостоянием с физиками-теоретиками из Академии наук, они в отстаивании собственного приоритета нередко не гнушались в выборе средств, обвиняя противников в непатриотизме и групповщине, что было чревато для них осложнениями в условиях кампании по борьбе с космополитизмом. (Подробнее о конфликте физиков из Академии наук и МГУ см. работы А.В.Андреева [50]).

К отрицанию "диалектичности" современной физики прибегали и давние механицисты (в 1940-е гг. они формально отрицали свой механицизм, не изменив своей позиции), лидерами которых были профессор МГУ А.К.Тимирязев и партийный философ, член-корреспондент АН СССР А.А.Максимов. В отличие от других групп их ценностным идеалом было красивое, но не отвечающее реалиям науки XX века, здание механистической картины мира. Их трагедия заключалась в том, что, пораженные красотой механистической картины мира, они не смогли понять логику дальнейшего развития физики. Начав борьбу с теорией относительности еще до революции, А.К.Тимирязев первым в начале 1920-х воспользовался новым идеологическим оружием. "От теории Эйнштейна до диалектического материализма <...> "дистанция огромного размера", – писал А.К.Тимирязев в 1924 г. [51, с.109]. Характерно, что этот железный "аргумент" применялся в борьбе против современной физики вплоть до 1991 г. С крушением тоталитарного режима этот "аргумент" потерял свою силу и исчез. После решительного отпора механицистам в середине 1920-х и в конце 1930-х механицисты в 1940-е гг. уже не котировались как серьезные ученые и были вынуждены формально отвергать свой механицизм, хотя своих позиций и не изменили. В конце 1940-х гг. даже в аппарате ЦК понимали их научную несостоятельность. Механицизм рассматривался с идеологической точки зрения, как одно из проявлений идеализма в физике. Видимо, неслучайно обсуждение выступления А.К.Тимирязева произошло на одной неделе с обсуждением выступлений М.А.Маркова и Я.И.Френкеля. Их объединяло только одно – власть хотела от них услышать критику своих прежних ошибочных взглядов: от Тимирязева – механицизм, от Маркова – копенгагенская интерпретация квантовой механики), от Френкеля – выпад против диалектического материализма в 1931 г.

Любая дискуссия, очевидно, плодотворна только между людьми с одной внутренне-ценностной ориентацией. Между людьми с разными ценностными критериями она в целом неконструктивна, поскольку система аргументации противоположной стороны не принимается. В этом смысле "дискуссия по физике" не могла иметь и не имела никаких позитивных результатов кроме выяснения глубоких принципиальных противоречий между этими группами¹².

В условиях идеологизированного государства сама полемика приняла идеологизированную форму: выяснялось не то - соответствуют ли новейшие теории XX в. - теория относительности и квантовая механика – реальности или нет и какова сама физическая реальность, а соответствуют ли эти теории идеологии власти. С.И.Вавилов, В.А.Фок, Я.И.Френкель, В.Л.Гинзбург, М.А.Марков и др. доказывали, что соответствуют. "Правильное понимание квантовой теории находится в соответствии с положениями материалистической, марксистской философии", – отмечал, например, В.Л.Гинзбург. Доклад В.А.Фока вообще прямо назывался – "Основные законы физики с точки зрения диалектического материализма" [52]. Н.С.Акулов, Н.С.Шевцов, В.Ф.Ноздрев и др. - что не соответствуют и отсюда сразу следовало, с точки зрения последних, то, что эти теории идеалистичны и должны быть переинтерпретированы в диалектико-материалистическом духе (на основе, как они полагали, сохранения доборовского понимания "физической реальности").

Представители групп с различными ценностными ориентациями вкладывали разное содержание и в идеологические термины. Так, одни и те же термины типа "диалектический материализм", "идеализм" и т.д. в устах Вавилова, Фока, Тамма имели один, в устах Кафтанова, Акулова, Максимова – другой смысл. Поэтому, когда крупнейшие советские физики доказывали, что современные физические теории соответствуют марксистко-ленинской философии, то под ней они понимали динамически развивающуюся философию, отличную от канонизированной вульгарной схемы. Для них это такая философия, которая основывается на научных истинах, вошедших в научный "золотой фонд", философия развивающаяся, включающая в себя все научные открытия. Для большинства же - это абсолютная истина, открытая классиками марксизма, научные же теории следует проверять на истинность их соответствием диалектическому материализму. Также различно употребление термина "идеализм". Для физиков это все, что не соответствует научным критериям, для остальных – то, что не соответствует господствующей идеологии. Это, в частности, отметил А.А.Максимов при обсуждении выступления М.А.Маркова: "Надо со всей ясностью сказать, что Моисей Александрович понимает под диалектикой и метафизикой. Его понимание безусловно в корне расходится с тем, что под этим подразумевает диалектический материализм. Он полагает, что все, что отражает действительность, это уже диалектика. Такого примитивного понимания диалектического материализма у диалектиков нет" [53, л.239]. Я.И.Френкель замечает Б.М.Вулу: "То представление о диалектическом материализме, которое я вычитал у Ленина и Энгельса не совпадает с тем, которое имеется у Вас" [53, л.68]. В свою очередь В.Ф.Георгиев замечает Френкелю: "Прежде всего, я хотел бы знать, как Вы понимаете диалектический материализм и какое содержание Вы вкладываете в это понятие, ибо то, о чем Вы говорите ничего общего с диалектическим материализмом просто не имеет" [53, л.86]. Другой пример – Вавилов говорит о волновых и корпускулярных свойствах частиц как о "единстве в противоположности". Согласно Вавилову это служит подтверждением одного из законов диалектики. Но большинство видело тогда лишь "борьбу противоположностей" (современная формулировка – "единство и борьба противоположностей"). Естественно, что никакой борьбы волновых свойств с корпускулярными нет. Формулировка же Вавилова, отысканная им в ленинских "Философских тетрадях" [54, с.131], философски аккумулировала и принцип дополнительности. Такие принципиальные различия в толковании официальной государственной философии позволяли каждой стороне, уверенной в своей правоте, апеллировать к идеологическим догматам¹³.

Позиция С.И.Вавилова, В.А.Фока, М.А.Маркова и других крупных физиков, направленная на согласование физики и идеологии, на основе новой интерпретации работ классиков марксизма, была аналогична позиции ряда ученых XVI-XVII вв., пытавшихся, с одной стороны, разграничить священное писание и науку, а с другой "правильно истолковать"¹⁴.

В кампанию по борьбе с идеализмом в физике в феврале – марте 1949 г. вмешались два новых фактора – обострение внутрипартийной борьбы и кампания по борьбе с космополитизмом и разоблачению "антипатриотических групп". Фактором принадлежности к "антипатриотическим группам" была национальность. Поскольку большинство наиболее крупных физиков были именно еврейской национальности, это было чревато таким же разгромом физики, какой произошел в фашистской Германии в 1930-е гг. В ходе многолетнего противостояния физиков-теоретиков Академии наук и физиков МГУ, последние воспользовались новой ситуацией – развернувшейся кампанией по борьбе с космополитизмом, являвшейся по сути государственной антисемитской акцией, для достижения своих целей. Это привело к изменению целей самого Всесоюзного совещания физиков и дискредитации к началу марта двух членов Оргкомитета по его созыву - Б.М.Кедрова и А.Ф.Иоффе. Ясно, что перспектива разоблачения "антипатриотической группы физиков" не входила в первоначальные планы партийных инстанций. Возможно, что власть увидела перспективу утраты ряда крупных ученых, в ходе разоблачения их как космополитов, и вообще отказалась от проведения совещания, грозившего перерасти из скромного совещания по философским вопросам современной физики в грандиозное судилище над отечественными физиками-евреями. Если это так, то произошла своеобразная "интерференция" нескольких кампаний, одна из которых настолько усилила другую, что сделала ее невозможной.

Об одной антипатриотической группе физиков

Борьба с космополитизмом затронула все февральско-мартовские заседания физиков. Характерно, что представленные в январе тексты выступлений А.А.Максимова, В.Н.Кессениха и др. еще не содержали разоблачения безродных космополитов, но в феврале и марте и тот и другой воспользовались новыми возможностями в борьбе с группой физиков-теоретиков из Академии наук.

Застрельщиком борьбы с космополитами в физике и разоблачению "антипатриотической группы физиков" стал профессор МГУ Н.С.Акулов, известный специалист по ферромагнетизму и цепным реакциям. В своем выступлении 2 февраля 1949 г. (на первом же заседании после правдинской публикации) он распространил антикосмополитическую цепную реакцию на физику, заявив, что ученые, вернувшиеся к нам из-за рубежа, "вносили чуждые нам настроения, ориентировали нашу научную молодежь не в направлении решения задач, стоящих перед нашей Родиной, перед страной социализма, а в направлении решения задач, интересовавших иностранные научные и ненаучные организации, в духе чуждых нам идей космополитизма, от которых только один шаг до явного предательства интересов нашей Родины. Поскольку это на сегодняшний день представляет реальную опасность, наша научная общественность должна заострить этот вопрос и, не отвергая отдельных научных заслуг этих ученых, в то же время со всей определенностью и большевистской смелостью и настойчивостью выкорчевать и устранить вредное влияние антипатриотических тенденций группы физиков-космополитов, которая, хотя и является небольшой, но, тем не менее, захватив в некоторых областях физики ключевые позиции, оказывает вредное влияние на молодежь, на подготовку кадров, на решение важнейших задач, стоящих перед нашей наукой. Борьба между этой антипатриотической группой физиков и их приспешников с широкими кругами советских физиков весьма остро протекает 1) в области идеологической и 2) особенно остро в вопросе – кому и для чего должна служить наука" [55, л.167]. Далее Акулов приводит конкретные имена физиков, вернувшихся из-за рубежа и распространяющих "чуждые идеи космополитизма": П.Л.Капица, Л.И.Мандельштам и Н.Д.Папалекси. Капице инкриминируется его статья 1943 г. "Об организации научной работы", содержащая "концепции, являющиеся ярким образцом космополитизма". Мандельштаму и Папалекси - работа в Германии и консультации немецких фирм, чем они "оказали неоценимую услугу Германии (т.е. врагу нашей Родины)". Мандельштам и Папалекси, по словам Акулова, "будучи в Германии предавали интересы и науки и Родины ради проблем, которые не могли не интересовать германский генеральный штаб" (они консультировали фирму "Телефункен", но еще до первой мировой войны). С.М.Рытова, написавшего статью о Папалекси, Акулов обвинил в "апологии предательства", в "пропаганде идей космополитизма, вплоть до пропаганды предательства интересов Родины". К физикам из "антипатриотической группы" был им отнесен и В.А.Фок. "У представителей антипатриотической группы не так уж много научных заслуг, – вещал Акулов. – Им приходится использовать наши журналы для рекламы себя и друг друга".

С гневной отповедью Акулову выступили академики Л.М.Бреховских, назвавший его выступление "грязными инсинуациями", и А.А.Андронов: "Обвинение Папалекси и Мандельштама в том, что они германские шпионы - обвинение грязное, бездоказательное, клеветническое" [56, л.14]. Андронов напомнил, что сам Акулов работал в Германии и точно также консультировал представителей фирмы "Симменс". С поддержкой Акулова выступил Д.Д.Иваненко: "Если из фактов, указанных Николаем Сергеевичем хоть один факт правилен (а это так), это нечто вопиющее, а если десятки - это преступление" [56, л.16а]. Он призвал покончить с "монополизмом Леонтовича, Ландау и др.". Председатель Оргкомитета Топчиев "взял на карандаш" инициативу Акулова: "Я постараюсь теми высказываниями, которые он здесь делал, заинтересовать кого следует, может быть, они будут предметом специального обсуждения". Однако, поскольку задания на разоблачение в предательстве не поступало, предложил Акулову пока развивать заданную тему: "Цель же нашего совещания совершенно определенная. Надо будет Николаю Сергеевичу переработать свое выступление. Меня лично в большей части заинтересовали высказывания Николая Сергеевича в части академика Капицы. Этот материал заслуживает детального рассмотрения и, возможно, того, чтобы несколько развить этот вопрос. На этом сделать один из акцентов, я думаю, будет правильно. Надо, если хотите, показать вредное, неправильное отношение Капицы, а в связи с этим и попытку ориентации нашего общественного мнения на то, что неважно, кто будет яблоки срывать. Это антипатриотически и расходится со всеми мероприятиями, которые проводят наша партия и наше государство в этом вопросе. Это надо показать, потому что это имеет место и у других, может и по другим показать еще" [56, л.50].

Н.С.Акулов и А.В.Топчиев имели в виду доклад академика П.Л.Капицы "Об организации научной работы" на Президиуме АН СССР в 1943 г., опубликованный затем в журнале "Под знаменем марксизма", а также в виде отдельной брошюры [57]. Мысли, высказанные Капицей, были выдернуты из контекста, его позиция в целом была извращена. Хотя он, действительно, был последовательным сторонником идеи "мировой науки"¹⁵, он также был и настоящим патриотом. Под его руководством Институт физических проблем, несмотря на небольшой штат, делал достаточно много для противостояния фашистской агрессии. Сам этот доклад Капицы на Президиуме РАН был сделан непосредственно после награждения сотрудников института именно за активное участие в оборонных программах [57, с.90]. Капица посвятил свой доклад организации науки, в основном, в "невоенное время", указывая на стремление не разглашать организацию института в условиях еще продолжавшейся войны [57, с.90]. Кроме того, он отметил, что правильная организация институтов в мирное время способствует быстрой перестройке в ходе войны, которую он рассматривал, как исключительный период. Говоря о взаимоотношении фундаментальной и прикладной науки, Капица использовал метафору: теоретик – это садовник, который сажает яблоню, а прикладник – человек, собирающий яблоки. Капица подчеркивал особую роль фундаментальной науки: часто считается – кто "сорвал яблоко, тот и сделал главную работу", "тогда как, на самом деле, кто посадил яблоню, тот сделал яблоко" [57, с.95]. Капица проиллюстрировал эту метафору на примере Н.Е.Жуковского: "Его теорема это прекрасная яблоня, которую он посадил, и с нее будут срывать яблоки еще многие века все те, кто строит аэропланы", "но следовало ли требовать от Жуковского, чтобы он эти аэропланы рассчитывал?" [57, с.98]. На подготовительных заседаниях Всесоюзного совещания физиков 1949 г. "яблоня Капицы" стала общим местом критики вместе с обвинением его в непатриотизме. Очевидно, если бы доклад Капицы был посвящен организации науки в военное время, на заседаниях 1949 г. его с тем же пафосом разоблачали бы в разглашении секретов во время войны с фашистской Германией.

Доклад C.И.Вавилова был представлен для ознакомления и обсуждения 16 и 18 февраля 1949 г. Несмотря на то, что в стране уже вовсю бушевала кампания по борьбе с космополитизмом и космополиты разоблачались во всех областях духовной сферы общества – критике, литературоведении, музыке, поэзии, живописи и т.д., Вавилов не стал застрельщиком этой акции в физике. В первоначальном тексте он вообще не затрагивает вопрос о космополитизме, нигде даже не употребляет этого слова, тем более он не разоблачает никакую "антипатриотическую группу физиков", не называет никаких имен советских "физиков-идеалистов" и "физиков-космополитов". (В дальнейшем, под идеологическим давлением Вавилову пришлось включить упоминание "космополитизма", но сделал он это в мягкой форме: "преклонение перед иностранной наукой может перерастать в космополитизм", также он подчеркнул патриотизм отечественной науки, "противостоящий космополитизму науки, не знающей отечества").

Доклад Вавилова вызвал целое "цунами" критики, вплоть до предложений его не одобрять. Решительной критике Вавилова за уход от борьбы с космополитизмом подверг профессор МГУ бывший декан физического факультета МГУ член-корреспондент АН СССР А.С.Предводителев: "Как же можно такие вопросы - вопросы космополитизма в науке обойти? Мне кажется, в докладе Сергея Ивановича этот вопрос должен быть поставлен во весь рост, достаточно серьезно. А я не воспринял, слушая его доклад, что этому вопросу уделено нужное внимание.<...> Нельзя пройти мимо такого серьезного и важного вопроса, если еще и принять во внимание, что вопрос о космополитизме затрагивается во всей культурной жизни нашей страны: в литературе, в живописи, в изобразительных искусствах и т.д., везде об этом говорят, а у нас, у физиков, как будто этот момент не существует, у нас все мирно и гладко. Наоборот, по-моему, совсем не мирно и не гладко. Поэтому следовало бы этому вопросу уделить серьезное внимание". А.С.Предводителев разоблачает опального П.Л.Капицу (имя Капицы он даже не стал называть, как очевидное): "Космополитические идеи не так давно в явной форме пропагандировались в Советском Союзе. В 1943 г. на заседании Президиума Академии Наук был высказан этот тезис о космополитизме в науке в довольно завуалированной форме: "Неважно, кто садит яблоки, а важно, кто их снимает, кто ими пользуется". Такой тезис был высказан. Мало того, что такой тезис был высказан, была издана специальная брошюра Академии Наук, где этот тезис прозвучал на весь Советский Союз, а не только на собрании Академии Наук. Больше того, этот тезис получил отражение и в печати журнального характера" [59, л.105]. Характерно, что все критики Капицы инкриминировали опальному академику (неоправдавшему надежды Сталина на его участие в атомном проекте) именно эту метафору, клеймя ее как пропаганду космополитизма. Такая дружная атака наводит на мысль о том, что объект и способы критики были указаны. Спустя несколько месяцев – в декабре 1949 г. Капица официально откажется придти на празднование 70-летия "корифея наук" под предлогом болезни, что кончится для него ужесточением опалы и потерей кафедры общей физики физико-технического факультета МГУ.

2 марта в своем выступлении академик А.А.Андронов, подчеркивая важность патриотизма, постарался отделить его от антисемитизма: "Я не оговорился, когда назвал Мандельштама русским физиком. Мне кажется здесь надо рассуждать так. Антон Рубинштейн это русский музыкант, Левитан – это русский художник и Мандельштам это русский физик. Если мне еврей скажет, что Мандельштам еврейский физик, я отвечу этому еврею, что он еврейский националист. Если мне русский скажет, что Мандельштам еврейский физик, то я скажу этому русскому, что он русский националист и шовинист" [60, л.16]. Однако к разоблачению космополитов подключился профессор МГУ В.Н.Кессених: "Ряд вещей, с которыми мне пришлось столкнуться за это время, прямо ставят нас перед фактом, для которого я не мог лично найти такой совершенно законченной и простой формулировки, и она появилась, в частности, после того, как мое выступление было уже написано, когда пришлось познакомиться с выступлениями по поводу театральных критиков и т.п. Простая и ясная характеристика - безродный космополитизм - это совершенно точная и определенно применяемая формулировка к очень значительной части установок школы Мандельштама и Папалекси и ряду их учеников" [60, л.29]. Затем он перешел к разоблачению академика А.Ф.Иоффе, отметив, что выражает "мнение значительной части советских физиков о его роли": "Роль его явилась ролью безродного космополита, который на советской почве приобрел блестящие условия для развития своих способностей, своей школы и который направил значительную часть того, что давалось ему в руки советским народом не на пользу советского народа, а который привел к замораживанию, выхолащиванию значительного количества усилий, которые сюда были направлены" [60, л.31]. Выступивший следом Г.С.Ландсберг поддержал А.А.Андронова в вопросе о патриотизме и сказал, что "считает ниже своего достоинства вступать в полемику с проф. Кессенихом, начатую в таком тоне" [60, л.40]. Д.Д.Иваненко же перешел к обвинению в "космополитизме" и "непатриотичном поведении" самого Г.С.Ландсберга [60, л.52, 54]. В.Ф.Ноздрев, отметив, что "академик Мандельштам у нас является исключительно уважаемым человеком", вместе с тем заявил о "наличии среди некоторых наших ведущих физиков школы того самого безродного космополитизма, на который обратили сейчас очень серьезное внимание в других областях науки и в искусстве, но на который у нас, к сожалению, не обратили серьезного внимания" [60, л.60]. Чиновник министерства образования Н.С.Шевцов также подчеркнул важность борьбы с космополитизмом: "Мне кажется, что, говоря о патриотизме, мы должны говорить о борьбе с космополитизмом. Сейчас этот вопрос приобретает весьма широкий масштаб и совершенно ясно, что в наших выступлениях это должно найти соответствующее отражение [60, л.64-65].

"Сталинскому докторанту" доценту МГУ В.Ф.Ноздреву, видимо, было прямо поручено разоблачить "космополита" П.Л.Капицу (он фигурировал еще в его январских тезисах). В выступлении 7 марта 1949 г. он добавил к нему и Б.М.Кедрова (атака на Кедрова была начата 25 февраля Секретариатом ЦК ВКП(б), сместившем его с поста главного редактора "Вопросов философии"). "Глазами советского патриота" он увидел "наличие среди некоторой части советских физиков низкопоклонства перед наукой капиталистических стран, увлечение космополитическими идеями и некритическое восприятие реакционных идей крупнейших зарубежных школ физиков", Ноздрев обвиняет А.Ф.Иоффе и Я.И.Френкеля в том, что они "с самых ранних лет существования советской власти позорно преклонялись перед западной наукой, пытаясь поставить советскую науку в арьергард науки капиталистических стран", а затем их же и Л.Д.Ландау - в "антипатриотических заявлениях" [61, с.84 и 89]. "Антипатриотические корни" он увидел и в "многолетней травле молодого советского ученого, подлинного новатора в науке А.А.Власова и коллектива его кафедры" [61, л.92]. "Рабское преклонение некоторых наших ученых перед западной буржуазной наукой имеет свою "теоретическую базу", – говорил В.Ф.Ноздрев. – Этой "теоретической базой" низкопоклонства является космополитизм <...> В наш век, век гигантских, невиданных еще в истории боев сил демократии с силами реакции, борьба с космополитизмом носит особенно острый политический характер".

Далее В.Ф.Ноздрев прямо призывает к "борьбе с идеями космополитизма и его конкретными носителями безродными космополитами, чуждыми своему народу, своей родине". Первым среди них он называет академика П.Л.Капицу, а его статью "Об организации научной работы" представляет как дающую "общее изложение космополитических идей" и "попытку поставить задачи перед институтами Академии наук, исходя из своих космополитических установок". "По академику Капице получается, что важно посадить яблоню и неважно, кто с нее будет срывать плоды, например, наше Советское государство или фашистская Германия <...> и это пишется в разгар Отечественной войны <...> Вот оно истинное лицо космополитизма!" - гневно восклицает он. "Так вольно или невольно акад. Капица стал проводником той диверсионно-идеологической работы, которую тщетно пытаются проводить в нашей стране идеологи космополитизма, слуги империализма, драпируясь в одежды интернационализма". Далее Ноздрев переходит к разоблачению "антипатриотической группы": "Акад. Капица не одинок, а имеет своих покровителей и единомышленников" в лице академика Г.Ф.Александрова и профессора Б.М.Кедрова, который "развернул во всю ширь свои философские дарования для обоснования космополитизма". (Академик Г.Ф.Александров буквально через несколько дней "исправился" – он стал сам лидером разоблачения космополитизма в философии). Б.М.Кедрову В.Ф.Ноздрев инкриминирует публикации "космополитической работы" М.А.Маркова и статей в его защиту, в том числе - статьи "одного из лидеров антипатриотической группы литературных критиков безродного космополита Д.Данина". Так В.Ф.Ноздрев перекидывает прямой мостик от кампании против литературных критиков к физикам. "Поясничая и извиваясь, обливая грязью проф. Максимова, и обвиняя его в подтасовке фактов, космополит Д.Данин всячески пытается спасти проф. Маркова, пуская в ход излюбленные методы, применявшиеся антипатриотической группой критиков против писателей-патриотов.<...> Так на страницах журнала "Вопросы философии" один из лидеров антипатриотической группы литературных критиков безродный космополит Д.Данин пожал руку своим единомышленникам проф. Маркову и Кедрову. <...> Вывод же напрашивается сам собой: для того, чтобы бороться с различными буржуазными пережитками в нашей Советской науке необходимо в первую очередь разбить наголову космополитизм, как "теоретическую основу" всех этих идеологических извращений и шатаний, а также разоблачить конкретных носителей этих проявлений безродных космополитов типа акад. Капицы, проф. Кедрова, проф. Френкеля, Маркова и др." [61, с.106]. В заключение В.Ф.Ноздрев выдвигает "неотложное требование освобождения редакций физических журналов и издательств, комиссий по Сталинским премиям, экспертной комиссии и т.д. от физиков-космополитов, наносящих огромный вред делу развития физической науки в нашей стране". Одиозное выступление доцента В.Ф.Ноздрева Оргкомитетом было ... одобрено! Объяснение этого, видимо, кроется в том, что крупнейшие советские физики вообще отсутствовали на заседаниях после 4 марта (иначе трудно объяснить их странную пассивность). Неясно с чем это было связано - в уверенности в позитивном для физики результате после удачной недели, на которой они решительно выступили в поддержку теоретико-вероятностной интерпретации квантовой механики, защите теории относительности и переводе дискуссии в русло проблем преподавания физики (В.А.Фок, Г.С.Ландсберг (28 февраля), А.А.Андронов (2 марта), И.Е.Тамм (4 марта)) или, наоборот, - в бойкоте "совещания" в условиях сползания его к борьбе с космополитизмом. Так или иначе, но в последние 10 дней работы Оргкомитета крупнейшие советские физики вообще не выступали.

Борьба с космополитизмом в философии выразилась в целенаправленной спланированной акции в конце февраля – начале марта 1949 г. против профессора Б.М.Кедрова. 25 февраля решением Секретариата ЦК ВКП(б) Кедров снимается с поста главного редактора "Вопросов философии" (формально он остается членом редакции). Вместо Кедрова главным редактором становится Д.Чесноков, в будущем - автор книги, в которой было дано обоснование депортации евреев, распространенной в высших партийных структурах в 1952 г. [27, с.67]. После снятия Б.М.Кедрова с поста главного редактора, Ученый совет Института философии выводит его из своего состава. 2 марта в "Литературной газете" появляется статья "Против космополитизма в философии" (информация об Ученом совете Института философии), а 9 и 16 марта 1949 г. там же публикуется развернутая статья академика М.Б.Митина "Против антимарксистских космополитических "теорий" в философии". 18 марта происходит общее собрание сотрудников Института философии АН СССР, на котором директор института академик Г.Ф.Александров делает доклад "Разоблачение проповедников космополитизма в философии", основным из которых он называет Кедрова. В результате Кедров освобождается от должности зам. директора и увольняется из института. По партийной линии он отделался строгим выговором с занесением в учетную карточку "за систематическую проповедь враждебных марксизму-ленинизму космополитических и буржуазно-объективистских взглядов, нанесших большой вред работе партии по коммунистическому патриотическому воспитанию советской интеллигенции" [8, с.99]. Так фронтовик, проливший кровь, защищая свою родину, обвинялся в "антипатриотизме". В первом номере, вышедшем после смены редакции "Вопросов философии", Г.Ф.Александров опубликовал статью "Космополитизм – идеология империалистической буржуазии" (подписано к печати 1 июня 1949 г.), где разоблачал Кедрова и других философов. Расправа с Кедровым (членом Оргкомитета!), несомненно санкционированная сверху, показывает, что цели совещания по физике вынужденно менялись по мере изменения социокультурного климата в стране – от "борьбы с идеализмом" совещание скатывалось к "борьбе с космополитизмом".

11 марта физико-химики, профессора МГУ Н.И.Кобозев и С.С.Васильев представили свои выступления (их не успели обсудить), в которых разоблачили в "антипатриотизме" группу физико-химиков во главе с академиками А.Н.Фрумкиным, Н.Н.Семеновым, П.А.Ребиндером, членами-корреспондентами АН СССР Б.В.Дерягиным, Я.И.Бродским, С.С.Медведевым и др. Их выступления стали зародышем будущей кампании по изгнанию теории резонанса Л.Полинга из квантовой химии. Кроме того, они обвинили Н.Н.Семенова, Я.Б.Зельдовича и Ю.Б.Харитона в том, что они дали "публичный прогноз о невозможности использования атомной энергии буквально накануне применения бомбы - тяжелейшее пятно на репутации этих ученых и всего института" [59, л.195]. Однако именно эти физики именно в этот момент прикладывали усилия к созданию советского атомного оружия.

В последние дни работы Оргкомитета для ознакомления были представлены доклады А.В.Топчиева (11 и 14 марта) и С.В.Кафтанова (16 марта). В докладе Кафтанова, с которого и должно было начаться 21 марта "совещание", важнейшее место было отведено разоблачению космополитизма, в котором он post factum обвинил и генетиков: "В наши дни враждебная нам идеология драпируется в обветшалую одежду космополитизма. <...> Для каждого советского человека должно быть очевидно, что космополитизм - это идеология империалистической реакции, идеология, проповедуемая, прежде всего, американскими империалистами, выгодная им в их политической борьбе за мировое господство. <...> Тот, кто скатывается к этой идеологии, тот волей или неволей выступает против интересов нашей Родины, нашей культуры, нашей науки. Известно, как[ой] огромный вред идеология космополитизма принесла нашей стране в области биологической науки". Первым среди тех, кто "волей или неволей выступает против интересов Родины", Кафтанов разоблачает Б.М.Кедрова: "Буржуазная теория космополитизма нашла в лице проф. Кедрова своего апологета. Наша задача состоит в том, чтобы до конца разоблачить носителей буржуазной идеологии космополитизма и вытравить из нашей школы и научных учреждений нашей страны какие бы то ни было проявления этой идеологии". Однако, кроме Кедрова, С.В.Кафтанов не назвал конкретных имен советских физиков-космополитов, ограничившись мягким указанием на идеалистические позиции нескольких физиков - в том числе Л.Д.Ландау, Я.И.Френкеля и В.А.Фока.

В подготовленном в недрах министерства высшего образования проекте постановления прямо говорилось, что "среди некоторой части советских физиков до сих пор не изжита идиотская болезнь раболепия перед наукой капиталистических стран, увлечение космополитическими идеями, некритическое восприятие и пропаганда реакционных идей, проповедуемых некоторыми физиками (Н.Бор, Гейзенберг, Шредингер, Йордан)" [36]. К "раболепствующим перед Западом" были причислены Л.Д.Ландау и А.Ф.Иоффе. Проповедником космополитизма был назван П.Л.Капица, а идеологом космополитизма – Б.М.Кедров: "Откровенный космополитизм проповедывал академик Капица в годы Отечественной войны, когда народ самоотверженно защищал свою национальную независимость. Идеологом космополитизма является Б.Кедров, который в своих "философских" построениях пришел в полное противоречие с диалектическим материализмом".

Среди решений в постановляющей части проекта Постановления Всесоюзного совещания физиков пунктом № 1 была поставлена борьба с космополитизмом:

"1. Считать первой задачей всех ученых Советского Союза полное выкорчевывание космополитизма, являющегося теоретической основой всех идеологических извращений в отечественной физике. Необходимо всемерно повышать роль научной общественности, развивать критику и самокритику, разоблачая конкретных носителей безродного космополитизма и поднимая престиж отечественной науки.

Необходимо создать Физическое общество со своим органом печати".

Создание Физического общества при ВЦСПС (своеобразного профсоюза физиков) - вполне разумная идея, на самом деле рассматривалось в то время, как альтернатива Академии наук, для усиления позиций физиков МГУ. Остальные пункты были менее одиозными:

"2. Совещание считает необходимой углубленную совместную работу физиков и философов над вопросами методологии физики. Образцом такой работы должно служить гениальное произведение В.И.Ленина "Материализм и эмпириокритицизм".

3. Совещание считает целесообразным в целях подготовки высококвалифицированных философов-естественников отобрать способных научных работников-физиков и направить их в философскую аспирантуру и докторантуру.

4. Систематически освещать во всех физических журналах вопросы методологии физики. В свете новых задач, которые стоят перед журналами, укрепить их редколлегии.

5. Совещание призывает всех советских физиков смелее экспериментировать, смелее развивать физические теории, глубже овладевая диалектико-материалистическим методом, решать на новых путях задачи, определяемые построением коммунизма".

Обращает внимание, что в проект постановления как физики-космополиты попали и два члена Оргкомитета "совещания" физиков – А.Ф.Иоффе и Б.М.Кедров; это свидетельствует, что к марту произошло существенное изменение целей и задач "совещания" – от борьбы с идеализмом оно перешло к "выкорчевыванию космополитов". Если борьба с идеализмом в физике носила абстрактно-теоретический характер, то борьба с космополитизмом – конкретно-личностный. Следствием кампании по борьбе с "физическим" идеализмом стало исчезновение в советской физической литературе примерно на 10 лет принципа дополнительности как одного из физических принципов (он употреблялся с оборотом "так называемый" и связывался с философской идеалистической интерпретацией квантовой механики – "так называемой копенгагенской школы") [62]. Следствием кампании по борьбе с космополитизмом должно было стать разоблачение "антипатриотической группы физиков", увольнение и, возможно, аресты физиков-евреев и их исчезновение в недрах ГУЛАГа. Возможно именно эта перспектива побудила власть вообще отказаться от проведения "совещания" по физике (кто бы тогда делал для Сталина атомную бомбу – не акуловы же) или отложить его, например, на случай неудачи атомного проекта.

24 мая 1949 г. в борьбе с космополитизмом в физике последовало продолжение. В этот день прошел Ученый совет ФИАНа с повесткой "О космополитических ошибках, допущенных сотрудниками ФИАНа" [8, с.104-107]. Со вступительным словом выступил директор ФИАНа С.И.Вавилов. Он очертил круг обсуждаемых лиц – С.Э.Хайкин, С.М.Рытов, Я.Л.Альперт и В.Л.Гинзбург. Основной доклад сделал академик АН УССР А.П.Комар, отказавшийся за три месяца до этого выступать на Всесоюзном совещании физиков. С критикой этих четырех физиков также выступали Ф.П.Малышев (зам. директора по режиму), М.Е.Жаботинский, В.Н.Векслер и Б.М.Вул. Однако, несмотря на их осуждение, уволены они не были, в чем была, вероятно, заслуга С.И.Вавилова, формально выполнившего указание партийных органов о борьбе с космополитизмом, но недопустившего увольнения этих крупных ученых. Проработанные физики сохранили позитивное отношение к С.И.Вавилову, очевидно, не считая этот Ученый совет антисемитской акцией (см.: интервью Я.Л.Альперта 10.11.1988 г. [18, p.25], интервью В.Л.Гинзбурга 28.3.1992 и воспоминания С.М.Рытова [63])

Итог

Таким образом, происшедшие при подготовке "дискуссии" по физике события можно обобщить так:

1. Выделить некую идеалистическую теорию (типа "менделизма-морганизма" или "теории резонанса") внутри физики не удалось. Несмотря на нападки на копенгагенскую интерпретацию квантовой механики, соотношения неопределенностей и принцип дополнительности со стороны большой группы физиков МГУ, усилиями крупнейших физиков (в основном – из Академии наук) удалось отстоять и теорию относительности и квантовую механику (вместе с копенгагенской интерпретацией) от идеологического погрома. Большую роль в этом сыграли С.И.Вавилов, В.А.Фок, И.Е.Тамм, А.А.Андронов, Г.С.Ландсберг, Я.И.Френкель, М.А.Марков, В.Л.Гинзбург и др. (При этом физики произнесли все неизбежные ритуальные заклинания того времени - признания партийности науки, разоблачения зарубежных идеалистов, и даже зарубежных "фашистов в науке", славословий Сталина и т.д.). Поворотными в этом стали выступления во второй половине февраля, когда все крупнейшие физики высказались в поддержку теоретико-вероятностной интерпретации квантовой механики, отделив ее от собственно философских воззрений физиков "копенгагенской школы". Однако столкновение идеологии и физики не прошло бесследно: принцип дополнительности все-таки выпал из физической литературы, как физический принцип, примерно на десятилетие; также в этот период, полагая истинной теоретико-вероятностную интерпретацию квантовой механики, одновременно вернулись к доборовскому понятию "физической реальности".

2. Заставить покаяться в своих ошибках М.А.Маркова и Я.И.Френкеля и сделать их "источниками вторичных волн" в разоблачении других советских физиков-идеалистов не удалось (Я.И.Френкель признал ошибочной лишь свою приверженность концепции дальнодействия в начале 1930-х гг.).

3. На кампанию по разоблачению "физического" идеализма наложилась антисемитская кампания по борьбе с космополитизмом. Это существенно деформировало сам предполагаемый сценарий, привело к разоблачению, как космополитов, двух членов Оргкомитета – А.Ф.Иоффе и Б.М.Кедрова, а также – П.Л.Капицы. Воспользовавшись новой кампанией по разоблачению "антипатриотических групп" (начатой высшими партийными инстанциями 28 января 1949 г.), группа физиков МГУ во главе с Н.С.Акуловым разоблачила 2 февраля 1949 г. группу крупнейших физиков из Академии наук, как "антипатриотическую группу физиков". Разворачивание борьбы с космополитизмом в физике на заседаниях Оргкомитета привело к разоблачению как "безродных космополитов", также Я.И.Френкеля и М.А.Маркова.

Физико-химики, профессора МГУ Н.И.Кобозев и С.С.Васильев открыли новый антикосмополитический "фронт" в квантовой химии, разоблачив в "антипатриотизме" группу крупнейших физико-химиков во главе с академиками А.Н.Фрумкиным, Н.Н.Семеновым, П.А.Ребиндером и др., а также задев имена уже непосредственных участников атомного проекта – Ю.Б.Харитона и Я.Б.Зельдовича. Процесс, инициированный партийными функционерами зимой 1949 г., повторял фашистский образец осуждения "еврейской физики" и, если бы не был остановлен, привел бы к аналогичной катастрофе, от последствий которой немецкая наука так и не оправилась. Несмотря на то, что антисемитская цепная реакция внешне была приостановлена, во внутренних документах использовался штамп "космополитическая мандельштамовская школа", который фигурировал в начале 1950-х гг. в характеристиках ряда ведущих физиков страны [5].

4. Обострение внутрипартийной борьбы привело к снятию в феврале-марте 1949 г. ряда высших партийных функционеров (впоследствии арестованных и расстрелянных), что способствовало замыканию ряда партийных чиновников высшего и среднего звена на интересах собственного выживания и отвлечению внимания с "физического фронта"¹⁶. Вопросы "физического" идеализма и даже "космополитизма" явно меркли перед призраком 1937 года, вновь появившемся весной 1949 г.

16 марта прошло последнее заседание Оргкомитета (именно на нем было представлен "для ознакомления" доклад С.В.Кафтанова). Никаких свидетельств об отмене "совещания" не прозвучало. 17 марта под руководством С.И.Вавилова прошел Президиум Академии наук СССР, посвященный "научной деятельности и подготовке кадров в филиалах и научно-исследовательских базах АН СССР в 1947-48 гг. В этот же день 17 марта А.В.Топчиев занял пост академика-секретаря АН СССР – по-видимому, его позиции усиливались перед проведением "совещания". Историк науки В.Д.Есаков, опираясь на внутрипартийные документы, считает, что, напротив, эта была "откупная" С.И.Вавилова при срыве "совещания" в результате закулисной борьбы.

Примерно в то же время на Совете министров СССР было принято решение о начале глобального проекта 2-го издания "Большой советской энциклопедии", руководителем которого был назначен С.И.Вавилов, а его заместителем - А.Зворыкин, автор статьи о патриотизме в науке в центральном партийном журнале "Большевик" [64, с.23-42]. Интересно, что в совместной статье 26 марта в газете "Правда", посвященной началу издания "БСЭ", С.И.Вавилов и А.Зворыкин о борьбе с "физическим" идеализмом писали уже в прошедшем времени: "Работы в области теоретической физики привели к ее дальнейшему углублению и в то же время позволили отбросить и отвергнуть идеалистические извращения в объяснении новых достижений в физике" [65]. Спустя два года преждевременная смерть застигнет С.И.Вавилова именно за редактированием статей к этой энциклопедии. Фундаментального уровня "лучшей энциклопедии мира" она так и не достигнет – во весь тираж 4-го тома после расстрела Берии пришлось вырезать и вклеивать другие страницы вместо его биографии.

Последние, найденные на сегодняшний день, документы, связанные с работой совещания – письмо от 1 апреля С.В.Кафтанова секретарю ЦК ВКП(б) Г.М.Маленкову с просьбой о переносе совещания на 10 мая. Это письмо поступило к Д.Т.Шепилову, заведующему Отделом пропаганды и агитации ЦК ВКП(б). Готовя документы к Секретариату ЦК, Шепилов направил свою записку Г.М.Маленкову, в которой предлагалось следующее: "Учитывая неподготовленность совещания и настоятельную необходимость проведения более глубокого изучения вопросов и подготовки конкретных предложений в области физической науки, вносим предложение перенести Всесоюзное совещание заведующих кафедрами физики высших учебных заведений совместно с научными работниками Отделения физико-математических наук Академии наук СССР на более позднее время. Вопрос о сроке созыва совещания следовало бы решить особо" [66, л.259] (цит. по [8, с.159]). Что это было – действительно, перенесение или своеобразная форма отмены? Ясно, что благодаря активной позиции крупнейших физиков-теоретиков при подготовки совещания удалось отстоять от погрома квантовую механику и теорию относительности. В условиях отсутствия "идеалистической" теории в физике проведение совещания не имело смысла. Следует напомнить, что в 1938 г., когда назревала аналогичная "дискуссия по натурфилософским проблемам физики", было принято аналогичное решение "отложить совещание ввиду того, что в настоящее время еще не проведена достаточная подготовительная работа для созыва такого совещания в ближайшее время" [8, с.52], [7, с.330]. "Власть сломала себе зубы о физиков", – считает Н.Ф.Овчинников [67].

Основной версией, почему совещание, столь беспрецедентно долго готовившееся, не состоялось, является версия о прагматизме власти, отказавшейся от идеологической проработки физиков, ведущих военно-прикладные работы, в первую очередь – разработку атомного оружия. Эту версию поддерживают В.П.Визгин, А.С.Сонин, Г.Е.Горелик, Н.Ф.Овчинников и др. Эта версия, несмотря на отсутствие документальных свидетельств, является весьма правдоподобной. Действительно, примеров прагматичных шагов партийных лидеров (при декларации верности основным идеологическим парадигмам) можно привести очень много. Если бы "совещание" было бы проведено, на нем неизбежно были бы разоблачены, как космополиты, крупнейшие отечественные физики. Вероятно, осуждение П.Л.Капицы и А.Ф.Иоффе, как космополитов, власть не очень пугала. Очевидно, П.Л.Капицу Сталин был готов и проучить. Но кампания по разоблачению "безродных космополитов" и "антипатриотических групп физиков" неизбежно развернулась бы как лавинообразный процесс глубже и шире в среду физического сообщества, как это произошло с критиками. Последствия в этом случае были бы для физики и физиков печальны. Несомненно, что власть имела значительно большую мотивацию овладения атомным оружием, чем проведения каких-то идеологических кампаний.

Обеспокоенность физиков идеологической кампанией (на важность квантовой механики для атомной тематики прямо обращали внимание в своих выступлениях В.Л.Гинзбург и С.И.Вавилов, военно-прикладное значение физики подчеркивал А.А.Андронов) мог довести до Сталина Л.П.Берия, присутствовавший на всех заседаниях Политбюро (за исключением конца августа, когда он был на первом испытании атомной бомбы). Присутствовал он и на заседаниях Политбюро 16 и 18 марта [68]. К тому же физики могли использовать благоприятную ситуацию празднования 50-летия Л.П.Берии 29 марта. Однако, каких-либо документальных "следов" атомной версии в срыве "совещания" пока не обнаружено (возможно, что их и не существует). Существуют лишь многочисленные апокрифы, сводящиеся к постановке И.В.Курчатовым перед властью альтернативы: идеология или бомба (наиболее подробно атомная версия проанализирована В.П.Визгиным [69]). М.Д.Ахундов считает, что проведение совещания несло потенциальную опасность "рассекречивания" степени готовности атомной бомбы и имен отдельных физиков-атомщиков [70]. Косвенные документы же свидетельствуют, что функционеры, действительно, рассматривали "совещание" как перенесенное, а не отмененное вообще. Версии о согласованных усилиях С.И.Вавилова и Д.Т.Шепилова в срыве "совещания" придерживается А.Б.Кожевников. В.Д.Есаков подчеркивает особую роль С.И.Вавилова. Вполне возможно, что "совещание" было действительно перенесено, как неподготовленное, а атомная версия срыва этого совещания является просто "аберрацией" событий 1952 г., когда после появления одиозных публикаций – сборника "Философские проблемы современной физики" (подписан к печати 10 июля 1952 г.) и статьи А.А.Максимова "Против реакционного эйнштейнианства" (14 июня 1952 г.) 11 крупнейших физиков-теоретиков – И.Е.Тамм, Л.А.Арцимович, И.К.Кикоин, И.Н.Головин, М.А.Леонтович, А.Д.Сахаров, Г.Н.Флеров, Л.Д.Ландау, А.П.Александров, А.И.Алиханов, М.Г.Мещеряков обратились к Л.П.Берии, а также к И.В.Курчатову (а тот в свою очередь – тоже к Л.П.Берии) с требованием защиты современной теоретической физики от погрома, что и было санкционировано решением Секретариата ЦК ВКП(б) [71].

Несмотря на отсутствие документальных свидетельств, атомная версия в большей степени импонирует менталитету физиков и ряда историков физики, обладая внутренней силой и красотой, а также опираясь на аналогичные факты истории отечественной и зарубежной науки в ее взаимоотношении с властью. Не исключено, что приостановка антикосмополитической кампании в физике остановила и соответствующую акцию против литературных критиков, аресты которых ожидались со дня на день. По крайней мере на это указывает временная корреляция – именно в конце марта А.М.Борщаговскому последовал анонимный звонок от неизвестного доброжелателя, известившего опального критика, что "с этого дня вся эта история кончилась". Если это так, то физики не только смогли защитить себя, но и более широкий пласт отечественной культуры.

Дополнение 1999 г.:

В 1998 г., уже после опубликования данной статьи, американским историком науки Э.Поллоком были обнаружены новые архивные документы, касающиеся как генезиса этого совещания, так и его отмены. Согласно им к концу марта 1949 г. С.В.Кафтановым была подготовлена записка "О крупных недостатках в подготовке кадров физиков и о мерах по их устранению", с приложением списков преподавалей физики на кафедрах разных вузов с указанием их национальности. Вскоре Секретариат ЦК ВКП(б) создал комиссию для рассмотрения этой записки Кафтанова в составе Д.Т.Шепилова, С.В.Кафтанова, С.И.Вавилова, А.В.Топчиева, И.В.Курчатова, А.Н.Несмеянова, Ю.А.Жданова и др. Таким образом, впервые в связи с этим совещанием обнаружены документы, в которых фигурирует имя И.В.Курчатова, что несомненно существенно подкрепляет атомную версию отмены совещания. По-видимому, замечательный "ход конем" (привлечение И.В.Курчатова) был придуман С.И.Вавиловым, что и решило исход этой партии. Вместе с тем вряд ли этот "ход" оказался возможным без согласия Д.Т.Шепилова.

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ Интересно, что еще задолго до этого английский философ Дж.Локк, выступая против аксиоматизации философии, подчеркивал, что "нет ничего опаснее" установления неких философских принципов в качестве абсолютной истины, "не допускающей никакого сомнения". Это неизбежно приводит, как он считал, к новому "богословию", "религии" и "культу" (в качестве такого примера Локк рассматривал принцип "все есть материя и нет ничего другого") [3, т.2, с.120-121].

² Партия кадетов была объявлена "партией врагов народа" ленинским декретом 28 ноября (11 декабря) 1917 г. через две недели после выборов в Учредительное собрание (В.И.Ленин, ПСС, т.35, с.126). На выборах 12(25) ноября в Учредительное собрание за кадетов в Петрограде проголосовало 26,3% избирателей, а в Москве – 35,9%. В руководство партии кадетов входил ряд крупных ученых, в том числе академики В.И.Вернадский, А.А.Кизеветтер, непременный секретарь РАН С.Ф.Ольденбург и др.

^2a Рациональная реконструкция идеологических дискуссий в СССР в 1946-52 гг. как витгенштейновских игр была опубликована А.Б.Кожевниковом также в журнале "ВИЕТ": А.Б.Кожевников. Игры сталинской демократии и идеологические дискуссии в советской науке: 1947-1952 гг. // ВИЕТ, 1997, №4, c.26-58. Косвенно в пользу концепции А.Б.Кожевникова может служить то, что романе Д.Гранина "Искатели", посвященном физикам и написанном в 1951-54 гг., также представлена рациональная реконструкция взаимоотношения двух разных групп физиков и партийной власти, которая в выступает в качестве инициатора публичной дискуссии, именно чтобы выяснить истинность одного из этих двух научных направлений (см. Д.Гранин, Избранные произведения в 2-х т., Л., 1969, с. 318, 394). Очевидно, что интеллигенция стремится так или иначе рационально осмыслить события того времени, однако не вполне ясно, насколько рациональные концепции применимы к описанию столь иррационального сталинского социализма. (Примечание 1999 г.).

³ В предисловии к статье М.А.Маркова "О природе физического знания" С.И.Вавилов заявил, что "новое естествознание, несомненно, расширяет и изменяет конкретное содержание диалектико-материалистической философии" ("Вопросы философии", 1947, № 2, с.138). Аналогичную мысль С.И.Вавилов высказал и в тексте своего доклада на Всесоюзном совещании физиков 1949 г.: "Воздействию философских предпосылок на конкретную работу физика отвечает обратное сильное влияние итогов физического исследования на философию. <...> Достоверные знания при достаточной общности их неизбежно сказываются на философских воззрениях эпохи и среды" [35, л.66-67] (это место при публикации было редактором изъято). О том, что "необходимо развитие марксистской философии", говорил в своем выступлении на совещании также В.Л.Гинзбург [61, л.135].

⁴ "Все перемены, в Натуре случающиеся, такого суть состояния, что сколько чего у одного тела отнимется, столько присовокупится к другому, так, ежели где убудет несколько материи, то умножится в другом месте <...> Сей всеобщий естественный закон (quae naturae lex cum sit universalis) простирается и в самые правила движения" (письмо Л.Эйлеру 5 июля 1748 г. // Ломоносов М.В. Полное собрание сочинений, т.10, М.-Л., Изд. АН СССР, 1957, с.455). В "Рассуждении о твердости и жидкости тел" (1760) М.В.Ломоносов дословно повторил эту мысль (Ломоносов М.В. Там же, т.3, 1952, с.383).

⁵ Это было второе исключение С.А.Лозовского из партии. С.А.Лозовский был членом РСДРП с 1901 г., при царизме подвергался арестам и ссылке. В ноябре 1917 г., будучи секретарем ВЦСПС он опубликовал в газете "Новая Жизнь" заявление в большевистскую фракцию ЦИК ("Новая Жизнь", № 172, 4(17) ноября 1917 г.), после которого был исключен из РСДРП(б) по инициативе В.И.Ленина, заявившего, что "невозможна совместная работа в рядах одной партии с человеком, не понявшим необходимости диктатуры пролетариата" (В.И.Ленин, ПСС, т.35, с.214). В декабре 1919 г. в составе группы социал-демократов был вновь принят в ряды РКП(б). В 1921-37 гг. - генеральный секретарь Профинтерна.

⁶ В.С.Абакумов одновременно участвовал и в организации "ленинградского дела". Сталин, вероятно, решил его убрать, заметая следы, как ранее – Н.И.Ежова. В июне 1951 г. он был исключен из партии и арестован. В 1954 г. арестован вторично. 14-19 декабря 1954 г. в Ленинграде том же здании Дома офицеров ЛВО, где были осуждены к смертной казни Н.А.Вознесенский, А.А.Кузнецов и др., прошел процесс над 6-ю организаторами "ленинградского дела" В.С.Абакумовым и другими функционерами МГБ. Четверо, в том числе В.С.Абакумов, были приговорены к расстрелу и расстреляны 19 декабря 1954 г.

⁷ Постановление ЦК ВКП(б) от 26 августа 1946 г. "О репертуаре драматических театров и мерах по его улучшению" было вызвано острым дефицитом "пьес советских авторов на современные темы". Вскоре вал малохудожественных, но идейных, патриотических пьес советских авторов захлеснул сцены московских театров. На пути этих пьес к признанию, очевидно, и оказались театральные критики. Поводом для их остракизма стало собрание драматургов в декабре 1948 г., на котором А.Фадеев подвергся критике, как руководитель Союза советских писателей, со стороны "низов" и фактически был вынужден признать невыполнение Постановления ЦК "О репертуаре драматических театров...". После реакции Сталина, назвавшего критику Фадеева "типично антипатриотической атакой на члена ЦК", А.Фадеев решил сам перейти в наступление против критиков в печати, не подозревая к каким последствиям оно приведет. В аппарате ЦК ВКП(б) его статье придали антисемитский и анонимный характер. В статье говорилось: "В театральной критике сложилась антипатриотическая группа последышей буржуазного эстетства, которая проникает в нашу печать и наиболее развязно орудует на страницах журнала "Театр" и газеты "Советское искусство". Эти критики утратили свою ответственность перед народом; являются носителями глубоко отвратительного для советского человека, враждебного ему безродного космополитизма; они мешают развитию советской литературы, тормозят ее движение вперед. Им чуждо чувство национальной советской гордости". В статье были названы имена семи "безродных космополитов" - А.Гурвич, Ю.Юзовский, Г.Бояджиев, А.Борщаговский, Я.Варшавский, Л.Малюгин и Е.Холодов. На следующий день в аналогичной статье, опубликованной в "Литературной газете" к ним был добавлен И.Альтман, а в последующих публикациях и выступлениях - еще десятки людей. Спустя месяц эти восемь театральных критиков назывались уже не группой, а лишь ядром большой группы антипатриотов. В правдинской публикации критиков сравнили с "паразитами в растительном мире, которые подтачивают ростки полезных злаков". "Полезными злаками" являлись для власти "патриотические, политически целеустремленные произведения", а "подтачиванием ростков" называлась критика их "художественного несовершенства".

⁸ С.И.Вавилову удалось "сохранить лицо" в этой неприглядной кампании, в то время как многим - нет, например, К.Симонову. Дав согласие сделать основной доклад на собрании советских писателей из стремления перевести эту кампанию в "цивилизованное", конструктивное русло, он, на самом деле, еще более расширил круг обвиняемых, наделив их к тому же такими эпитетами, за которые раскаивался всю оставшуюся жизнь. К.Симонов говорил: "Надо до конца расчистить дорогу от путавшихся под ногами врагов советской драматургии". "Преступная работа этих людей, находящихся вне пределов советского искусства, разоблачена партией и партийной печатью" ("Правда", 27 и 28 февраля 1949 г.). Так К.Симонов оказался в одном лагере с антисемитом Г.Софроновым, назвавшим на этом же собрании А.Борщаговского "диверсантом от театральной критики" и "литературным подонком". Последний термин был заимствован из характеристики М.Зощенко в Постановлении ЦК ВКП(б) "О журналах "Звезда" и "Ленинград"" от 14 августа 1946 г.

⁹ Термин "физический идеализм" был придуман В.И.Лениным по аналогии с терминым Л.Фейербаха, обвинившего в 1866 г. крупного физиолога И.Мюллера в "физиологическом идеализме". В "Материализме и эмпириокритицизме" В.И.Ленин 14 раз употребил новый термин, причем в 9-ти случаях заключал слово "физический" в кавычки, в 3-х заключал в кавычки оба слова - "физический идеализм" и лишь дважды кавычки не поставил, скорее всего, по недоразумению или невнимательности (тем более, что списки опечаток он высылал из-за границы в Россию) [9, с.332 и с.380]. Знал бы он, чем это обернется для физики в 1930-е гг., когда, следуя его совету, "в помещение для нечистот" попытаются выкинуть, как физический идеализм, и современную физику!

¹⁰ Поскольку согласно марксистскому пониманию философская интерпретация была обусловлена, в основном, социокультурной средой, то носителями идеализма оказывались к тому же не советские, а иностранные физики. См., например: "Все эти идеалистические выдумки, вся эта накипь на современной науке придумана иноземцами, наши советские ученые неповинны в изобретении этого" (А.К.Тимирязев [61, л.241]) и т.д.

¹¹ Чисто гипотетически на противопоставление копенгагенской интерпретации квантовой механики могла претендовать теория ансамблей, разработанная Д.И.Блохинцевым, однако она не была поддержана В.А.Фоком, И.Е.Таммом и другими крупными советскими физиками, открыто заявившими о своей поддержке копенгагенской интерпретации квантовой механики.

¹² Еще Ф.Бэкон в "Новом Органоне" отмечал: "Споры неуместны там, где мы расходимся в началах, в самих понятиях и даже в формах доказательств" (Ф.Бэкон, Новый Органон. Афоризмы об истолковании природы и царстве человека. Афоризм 35. - Сочинения в 2-х т., т.2, М., Мысль, 1972, с.18).

¹³ Следуя "Логике" Э.Б.Кондильяка, в которой он исследовал значение языка для науки, ведение дискуссии о науке на языке партийной философии было абсурдом, поскольку означало дискуссию об относительно хорошо формализованном знании на существенно менее формализованном языке (См.: Э.Б.Кондильяк, Логика или начала искусства мыслить. - Сочинения в 3-х т., т.3, М., 1983, с.243, 252, 259 и далее). В этом смысле борьба за диалектико-материалистичность современной физики означала прежде всего формализацию идеологического языка на основе установления соответствия более формализованному языку современной теоретической физики.

¹⁴ Вот что писал, например, Г.Галилей Б.Кастелли в 1613 г.: "При таком положении дела и так как, очевидно, две истины [наука и религия] не могут одна другой противоречить, задача разумного истолкователя в том, чтобы найти истинный смысл места Библии, согласуемый с тем, в справедливости чего мы убеждаемся с помощью точных наблюдений и неоспоримых доказательств" [46, с.23]. Аналогичные мысли в "Письмах к провинциалу" (1657) высказывал и Б.Паскаль: "Надо истолковывать писание и искать смысла, который бы согласовался с этой ощутимой истиной. Так как, с одной стороны слово Божие непогрешимо и во внешних фактах, с другой стороны - показания чувств и разума в пределах их областей также достоверны, то необходимо, чтобы две истины были согласны между собой. А так как писания могут быть истолкуемы различным образом, тогда как показания чувств единично, то в подобных случаях надлежит за истинное толкование принимать то, которое соответствует верному показанию чувств" [46, c.27].

¹⁵ П.Л.Капица в мае 1948 г. написал письмо А.А.Жданову против политики изоляционизма советской науки. В качестве аргумента он использовал биологическую аналогию, напомнив, что "в природе вырождается всякий род, который скрещивается только с самим собой" [58, с.275]. Также он указал на отсутствие "нормальных дискуссий на заседаниях научных обществ". Лабораторию П.Л.Капицы часто посещал С.Михоэлс, что, возможно, также стало одной из причин его официального остракизма весной 1949 г. [25, с.287].

¹⁶ "Ленинградское дело" разгорелось в конце января-начале феврале 1949 г. Истоком его была внутрипартийная борьба со стороны группировки Г.М.Маленкова против группировки скоропостижно умершего в конце августа 1948 г. А.А.Жданова. 15 февраля 1949 г. было принято Постановление ЦК ВКП(б) "Об антипартийных действиях члена ЦК ВКП(б) товарища Кузнецова А.А. и кандидатов в члены ЦК ВКП(б) тт. Родионова М.И. и Попкова П.С.", согласно которому они были сняты со своих постов. 22 февраля состоялся объединенный пленум Ленинградского обкома и горкома партии, которым руководил приехавший из Москвы Г.М.Маленков. Он обвинил снятых руководителей Ленинграда в "антипартийных действиях" (в 1957 г. Маленков сам окажется участником "антипартийной группы Г.М.Маленкова, В.М.Молотова, Л.М.Кагановича"). 5 марта на заседании Политбюро ЦК ВКП(б) был снят со всех постов Н.А.Вознесенский, через несколько дней он был выведен из состава Политбюро, исключен из ЦК и присоединен к "ленинградскому делу". 14 марта на сессии Верховного Совета утверждаются указы о снятии Н.А.Вознесенского с поста заместителя председателя Совета министров СССР и председателя Государственной плановой комиссии СМ СССР, а также об освобождении П.С.Попкова от должности члена Президиума Верховного Совета. 16 марта эти указы печатаются в центральных газетах (именно в этот день Оргкомитет провел свое последнее заседание). Аресты были произведены в августе-октябре 1949 г. Основной процесс прошел 29-30 сентября 1950 г. в Ленинграде над 6-ю обвиняемыми. В ночь на 1 октября Н.А.Вознесенский, А.А.Кузнецов, П.С.Попков, Я.Ф.Капустин, М.И.Родионов и П.Г.Лазутин были расстеляны. По "ленинградскому делу" в 1950-51 гг. было приговорено к расстрелу или длительным срокам заключения более 200 руководящих партийных и советских работников Ленинграда, а также члены их семей, около 2 тыс. ленинградских функционеров было заменено на своих постах [29, с.311-322]. Среди расстрелянных были М.А.Вознесенская, сестра Н.А.Вознесенского, секретарь райкома, и А.А.Вознесенский, брат Н.А.Вознесенского, министр просвещения РСФСР. Следует отметить, что 2 специальных заседания при подготовке Всесоюзного совещания физиков (по докладу П.А.Знаменского) были проведены именно в Министерстве просвещения РСФСР и 12 чиновников этого ведомства готовились к выступлениям на совещании физиков.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Ф.Ф.Перченок. Список членов АН СССР, подвергавшихся репрессиям, в сб.: Трагические судьбы: репрессированные ученые Академии наук СССР, М., Наука, 1995.

2. Репрессированная наука, Л., Наука, Вып. 1, 1991, 558 с. Вып. 2, 1994, 320 с.

3. Дж.Локк. Сочинения в 3-х т., М., Мысль, 1985.

4. Э.Кольман. Вредительство в науке // Большевик, 1931, №2, с.73-81.

5. А.А.Семенов. Топор над головой. Что происходило сорок лет назад на физическом факультете МГУ // Неделя, 1990, № 36 (3-9 сентября), с.12.

6. А.А.Максимов. (Заметки 70-х годов) // Архив РАН, ф.1515, оп.1, д.78.

7. Г.Е.Горелик. Натурфилософские установки в советской физике (1933-1938 гг.) // Философские исследования, 1993, №4, с.313-334. См. также: Г.Е.Горелик. Натурфилософские проблемы физики в 1937 г. // Природа, 1990, №2, с.93-102.

8. А.С.Сонин. "Физический идеализм". История одной идеологической кампании, М., Физматлит, 1994.

9. В.И.Ленин. Материализм и эмпириокритицизм // Полное собрание сочинений, т.18.

10. В.П.Визгин. Мартовская (1936 г.) сессия АН СССР: cоветская физика в фокусе // ВИЕТ, 1990, №1, с.63-84; 1991, №3, с.36-55.

11. О дискуссии по книге Г.Ф.Александрова см.: В.Д.Есаков. К истории философской дискуссии 1947 г. // Вопросы философии, 1993, №2, 1990, с.96.

12. О противостоянии генетики и лысенковщины см.: В.Сойфер. Власть и наука. История разгрома генетики в СССР, М., "Лазурь", 1993, 706 с. В.П.Эфроимсон. О Лысенко и лысенковщине // ВИЕТ, 1989, №1, с.79-93; №2, с.132-147; №3, с.96-109; №4, с.100-111. В.Д.Есаков, С.Иванова, Е.С.Левина. Из истории борьбы с лысенковщиной // Известия ЦК КПСС, 1991, № 4, с.125-141; № 6, с.157-173; № 7, с.109-121. К.О.Россиянов. Сталин как редактор Лысенко // Вопросы философии, 1993, № 2, с.56-69.

13. О дискуссиях по физике см.: А.С.Сонин. "Физический идеализм". История одной идеологической кампании, М., Физматлит, 1994. Г.Е.Горелик. Натурфилософские установки в советской физике (1933-1938 гг.) // Философские исследования, 1993, № 4, с.313-334. Г.Е.Горелик. Натурфилософские проблемы физики в 1937 г. // Природа, 1990, № 2, с.93-102. В.П.Визгин. Мартовская (1936 г.) сессия АН СССР: cоветская физика в фокусе // ВИЕТ, 1990, № 1, с.63-84; 1991, № 3, с.36-55. А.С.Сонин. Совещание, которое не состоялось // Природа, 1990, № 3, с.97-102; № 4, с.91-98; № 5, 93-101 (с предисловием С.П.Капицы). А.С.Сонин. Тревожные десятилетия советской физики 1947-1953 // Знание-сила, 1990, № 5, с.80-86. К.А.Томилин. Несостоявшийся погром в теоретической физике (1949 г.) // Философские исследования, 1993, № 4, с.335-371.

14. О дискуссии по релятивистской космологии см.: В.В.Казютинский. "Идеологизированная наука" и релятивистская космология // Философские исследования, 1993, № 4, с.289-312. А.С.Сонин. "Физический идеализм", 1994, с.73-86.

15. О дискуссии по квантовой химии см.: А.С.Сонин. Тревожные годы советской химии // Знание-сила, 1988, № 10, с.64-69. Н.М.Сергеев. Дискуссия о резонансе // Химия и жизнь, 1988, № 9, с.66-71. М.В.Волькенштейн. От Ахматовой и Зощенко до Эйнштейна и Паулинга // Наука и жизнь, 1989, № 11, с.90-93. А.А.Печенкин. Антирезонансная кампания в квантовой химии (1950-1951 гг.) // Философские исследования, 1993, № 4, с.372-381.

16. О дискуссии по языкознанию см.: В.М.Алпатов. История одного мифа: Марр и марризм, М., Наука, 1991. В.М.Алпатов. Марр, марризм и сталинизм // Философские исследования, 1993, № 4, с.271-288.

16а. О дискуссии по физиологии см.: "Павловская сессия" 1950 г. и судьбы советской физиологии // ВИЕТ, 1988, №3, с.129-141; №4, с.147-156; 1989, №1, с.94-108.

17. В.Гейзенберг. Шаги за горизонт, cб. статей, под ред. и вступ. ст. Н.Ф.Овчинникова, сост. А.В.Ахутин, М., Прогресс, 1987.

A.Kojevnikov. President of Stalin's Academy // ISIS, v.87, p.18-50 (1996).

18а. А.Б.Кожевников. Игры сталинской демократии и идеологические дискуссии в советской науке: 1947-1952 гг. // ВИЕТ, 1997, №4, c.26-58.

19. А.А.Жданов. Выступление на дискуссии по книге Г.Ф.Александрова // Вопросы философии, 1947, № 1.

20. И.Сталин. Интервью с корреспондентом "Правды" относительно речи г.Черчилля. 13 марта 1946 г., М., ОГИЗ, 1946.

21. И.Сталин. Речь на предвыборном собрании избирателей Сталинского избирательного округа г. Москвы. 9 февраля 1946 г., М., ОГИЗ, 1946.

22. Н.Бухарин. Ответ на проповедь невежества или "лучше поздно, чем никогда" // Известия, 17 октября 1935 г.

23. Вопросы истории отечественной науки. Общее собрание АН СССР 5-11 января 1949 г., Изд-во АН СССР, М.-Л., 1949.

24. С.И.Вавилов. Закон Ломоносова // Правда, 5 января 1949 г.; Собрание сочинений, т.3, с.97-103.

25. Г.Костырченко. В плену у красного фараона. Политические преследования евреев в СССР в последнее сталинское десятилетие, М., Международные отношения, 1994.

26. Э.Максимова. Спасители. Страницы, которую хотели вымарать из нашей истории // Известия, 13 августа 1992 г., с.7.

27. М.Геллер, А.Некрич. Утопия у власти. История России. 1917-1995. М., 1996, т.2.

28. Я.Б.Гринвальд. Михоэлс, М., 1948.

29. "Еврейский антифашистский комитет" // "Известия ЦК КПСС", 1989, № 12, с.40; Реабилитация. Политические процессы 30-50-х годов, М., Политиздат, 1991, с.322-327.

30. А.Борщаговский. Записки баловня судьбы, М., Советский писатель, 1991.

31. Э.Ф.Лепинь. Ленин и современное естествознание // Человек и природа, 1930, № 3, 1930, с.12-18.

32. Краткий философский словарь, Госполитиздат, 1951, с.265.

33. В.М.Молотов. 31-я годовщина Великой Октябрьской социалистической революции, М., Госполитиздат, 1948.

34. "Вопросы философии", 1948, № 2.

35. ГАРФ, там же, д.253.

36. Постановление о созыве Всесоюзного совещания физиков. – Архив РАН, ф.596, оп.2, д.173, л.1-6, 12-14. То же: ГАРФ, ф.9396, оп.1, д.244.

37. В.Д.Есаков. Мифы и жизнь // Наука и жизнь, 1991, № 11, с.110-118.

38. С.И.Вавилов. Философские проблемы современной физики и задачи советских физиков в борьбе за передовую науку, в сб.: Философские вопросы современной физики, М.-Л., Изд. АН СССР, 1952, с.5-30. С.И.Вавилов. Идеология современной физики и задачи советских физиков // История и методология естественных наук. Вып. 7. Астрономия и радиофизика, М., Изд. МГУ, 1968, с.6-22.

39. М.А.Марков. Размышляя о физиках..., о физике..., о мире..., М., Наука, 1993.

40. М.А.Марков. О природе физического знания // Вопросы философии, 1947, № 2, с.140-176.

41. М.А.Марков. Глазами очевидца // Природа, 1990, № 5, с.99-101.

42. М.Э.Омельяновский. Фальсификаторы науки // Вопросы философии, 1948, № 3, с.143-162. (Подписано к печати 1 июня 1949 г.).

43. М.Карасев, В.Ноздрев. О книге М.Э.Омельяновского "В.И.Ленин и физика XX века" // Вопросы философии, 1949, № 1, с.338-342. (Подп. к печати 20.X.1949).

44. Передовая // Вопросы философии, 1949, № 1, с.11-18.

45. Философские проблемы современной физики, М., 1952.

46. Н.А.Любимов. История физики. Опыт изучения логики открытия в их истории, ч.3, СПб., 1896.

47. К философской дискуссии по вопросам квантовой механики // Ленинградский университет, 1949, № 2 (12 января).

48. С.Э.Фриш. Сквозь призму времени, М., Политиздат, 1992.

49. ГАРФ, там же, д.257.

50. А.В.Андреев. Социальная история НИИФ МГУ (1922-1954) (диссертация ИИЕТ РАН).

51. А.К.Тимирязев. Теория относительности Эйнштейна и диалектический материализм // Под знаменем марксизма, 1924, № 8-9, с.142-157; № 10-11, c.93-114.

52. Фок В.А. Основные законы физики в свете диалектического материализма // Вестник ЛГУ, 1949, № 4, с.34-47.

53. ГАРФ, там же, д.250.

53. В.И.Ленин. Философские тетради // Полное собрание сочинений, 5 изд., т.29.

55. ГАРФ, там же, д.256.

56. ГАРФ, там же, д.249.

57. П.Л.Капица. Об организации научной работы // Под знаменем марксизма, 1943, № 7-8, с.90-101.

58. П.Л.Капица. Письма о науке. 1930-1980, М., 1989.

59. ГАРФ, там же, д.259.

60. ГАРФ, там же, д.251.

61. ГАРФ, там же, д.258.

62. Л.Грэхэм. Естествознание, философия и науки о человеческом поведении в Советском Союзе, М., Политиздат, 1991, с.324.

63. Интервью с В.Л.Гинзбургом 25.9.1990, 28.3.1992 и 27.7.1992 (Архив ИИЕТ РАН). См. также: В.Гинзбург. Как жить дальше // Известия, 23 мая 1996 г. С.М.Рытов. Идейное наследие Л.И.Мандельштама и его дальнейшее развитие // ВИЕТ, 1988, № 3, с.41-55.

64. А.Зворыкин. О советском патриотизме в науке // Большевик, 1948, № 22, с.23-42.

65. С.И.Вавилов, А.Зворыкин. Большая советская энциклопедия // "Правда", 26 марта 1949 г., с.3.

66. РЦХИДНИ, ф.17, оп.118, д.360, л.168-170.

67. Личная беседа с Н.Ф.Овчинниковым.

68. "Исторический архив", 1996, № 12.

69. В.П.Визгин. Философские аспекты истории советского атомного проекта, в сб.: Труды Международного симпозиума по истории САП. Дубна, 1996, т.2 (в печати). В.П.Визгин. Спасенная дважды: советская теоретическая физика между философией и ядерным оружием // История советского атомного проекта. Вып. 1. М.: "Янус", 1998, с.329-391.

70. М.Д.Ахундов. Спасла ли атомная бомба советскую физику? // Природа, 1991, № 1, с.90-97. См. также: М.Д.Ахундов, Л.Б.Баженов. У истоков идеологизированной науки // Природа, 1989, № 2, с.90-99. М.Д.Ахундов, Л.Б.Баженов. Философия и физика в СССР, М., Знание, 1989, 64 с.

71. Берия и теория относительности // Исторический архив, 1994, № 3, с.215-223. Публикация С.С.Илизарова и Л.И.Пушкаревой.

Источник: К.А.Томилин. Физики и борьба с космополитизмом //
Физика XIX-XX вв. в общенаучном и социокультурном контекстах:
Физика XX в. М.: Янус, 1997, с.264-304.

___________

© К.А.Томилин