Институт российской истории РАН и ФСБ России совместно подготовили издание — серию документов «"Совершенно секретно". Лубянка — Сталину о положении в стране (1922—1934гг.)». К настоящему времени опубликованы три тома (I, II и IV в пяти книгах, III том вскоре выйдет). Всего планируется выпустить 10 томов (15—16 книг). Это поистине уникальное издание отражает реальную жизнь советского тоталитарного государства в период его формирования. Многотомный труд представляет собой ежемесячные обзоры и приложения к ним, которые сотрудники органов госбезопасности готовили для высшего руководства страны. Цель отчетов — ничего не скрывая, информировать власть о том, как воспринимается населением политика партии и государства. Презентация первых томов состоялась на заседании Президиума РАН 18 декабря 2001 г., где с рассказом об огромной работе над рассекреченными архивами ОПТУ—НКВД, потребовавшей нескольких лет, выступили директор Института российской истории член-корреспондент РАН А.Н.Сахаров и заместитель директора ФСБ профессор В.Л.Шульц.

РАССЕКРЕЧЕННАЯ ПОВСЕДНЕВНОСТЬ

ПРЕЗЕНТАЦИЯ СЕРИИ ПУБЛИКАЦИЙ АРХИВНЫХ МАТЕРИАЛОВ

Основу представленных на рассмотрение научной и широкой общественности серии томов, сказал А.Н.Сахаров, составил огромный фонд материалов, рассекреченных по решению тогдашнего руководителя Федеральной службы безопасности В.В.Путина. Инициатором публикации документов выступил известный ученый академик Г.Н.Севастьянов. Институт российской истории тесно сотрудничал с архивной службой ФСБ, с финскими и американскими учеными, которые проявили большой интерес к этой проблеме. В институте были созданы четыре научные группы, в течение двух лет подготовившие пять книг. А.Н.Сахаров подчеркнул, что научный коллектив стремился по возможности быстро сделать свою работу, пока архивы открыты. Что будет дальше, неизвестно, хотя сейчас ученые получают всестороннюю поддержку.

Директор Института российской истории заметил, что представленная серия — одна из многих серий, публикуемых институтом. Среди них — летописи, актовые записи, посольские и разрядные книги, конституционные проекты, различные мемориальные документы, связанные с историей XX в. Значение данного источника — архивов ОГПУ—НКВД — заключается в возможности показать реальное соотношение жизни народа и власти. Во второй половине 1921 г., после Кронштадтского мятежа, в условиях тяжелейшего кризиса высшее руководство страны приняло решение начать ежедневный, еженедельный, а позднее ежемесячный анализ положения дел в советском государстве. Такое предложение поступило от Дзержинского, было одобрено Лениным, потом эти документы стали появляться на столе у Сталина, Троцкого, Каменева, Склянского, Молотова, Ворошилова и других партийных и советских руководителей.

Документы представляют жизнь и умонастроения буквально всех слоев общества – рабочего класса, крестьянства, армии, интеллигенции, в том числе учительства, населения национальных районов, а также ситуацию с бандитизмом, антисоветскими партиями и группировками, в особенности с меньшевиками, которые в то время ушли в подполье; здесь дается анализ состояния административных органов, советской системы. Отчеты рисуют страшную картину, сказал А.Н.Сахаров. Она потрясает, ошеломляет настолько, что возникает вопрос: правдивы ли они? Ведь нам знакома другая версия — газетная, официальная, съездовская, сталинская, в соответствии с которой жизнь того времени предстает динамичной, в известной степени оптимистической... Где правда? На стыке парадного оптимизма и реальной информации историк начинает улавливать смысл происходившего, суть тогдашних событий во всей их полноте и многообразии.

Власть хотела знать правду, а правда была очень тяжелой и горькой. Власть хотела полностью контролировать народ, но, как это видится из документов, ей это плохо удавалось. Самое поразительное, что власть глубоко верила в народ, полагала, что рабочие и крестьяне — та самая опора, которая даст возможность построить новое общество. В то же время документы свидетельствуют, что власть не доверяла народу, подозревала всех и каждого, подчеркнул А.Н.Сахаров.

Не случайно документы имеют гриф "совершенно секретно", "на правах шифра", "для служебного пользования", "по прочтении уничтожить". Они посылались не телеграфом, как это было принято, а фельдъегерской связью. Власть и народ столкнулись в тот период с колоссальным противоречием между красивой марксистско-ленинской утопией, между так называемым социалистическим фольклором и жестокой действительностью. Первым это почувствовал Ленин. В 1922 г. в последних статьях он попытался передать свое видение реальности, которая замалчивалась руководством партии и которая получила отражение в публикуемых документах.

Дзержинский требовал давать объективное освещение настроений широких масс. Но правда была такова, что вызывала шок. Недовольство рабочих, забастовки, инфляция, зарплаты нет, продуктов нет, ужасные жилищные условия, грубость чиновников. На селе голод, крестьяне задавлены налогами, рост кулачества, подавление бедноты, повальное пьянство.

Особенно большое внимание уделялось армии, даже не столько настроению всей армии, сколько положению красноармейцев, а оно было отчаянным: произвол и грубость командного состава, использование красноармейцев в качестве дармовой рабочей силы в личных хозяйствах высшего армейского руководства, а также очень плохие снабжение, обмундирование, жилищные условия, устаревшая материальная часть.

Сильно нуждалась и интеллигенция, учителя. Низкая заработная плата, невыплата жалованья, то есть те же проблемы, которые и сегодня беспокоят наше общество. Чрезвычайно тяжелое положение в национальных окраинах: в Туркестане, на Северном Кавказе, особенно в Чечне, в Закавказье. Бандитизм, грабежи, убийства советских чиновников, нападения с территории Ирана, Афганистана, Турции, связанные с заданиями разведок разных стран. Стоит обратить внимание на тот факт, что органы государственной безопасности докладывали о невероятной активности экстремистских мусульманских организаций, которые в 1923 г. на съезде в Калькутте приняли решение о борьбе с Советским Союзом и о расчленении страны. Съезд проходил под эгидой английских спецслужб, и там было прямо сказано, что Россия — это географический абсурд.

Неутешительными были выводы относительно советских органов власти. "Низовой аппарат в его теперешнем состоянии, — говорится в документах, — не в силах проводить мероприятия Советской власти". Коротко и ясно: комсостав армии не в силах, советские низовые органы не в силах... Принято считать, что Россия после революции оказалась в состоянии разрухи именно по причине Первой мировой и гражданской войн, иностранной интервенции. Однако необходимо иметь в виду, считает А.Н.Сахаров, что "на обломках самовластья" новое общество строили как раз те самые рабочие, крестьяне — и беднота, и середняки, и кулачество — низовые советские органы и мародерствующий комсостав, о которых докладывают органы ГПУ—ОГПУ. Все это были звенья одной цепи, единое общество, тяжело и сложно продвигавшееся к социальным идеалам, которые объявлялись в программах партии.

Поражает и восхищает, что на фоне уничтожающей критики власти продолжают формировать общественный идеал. По мнению А.Н.Сахарова, это удивительно и оптимистично! Удивительна и огромная вера забитых, голодных людей в социальный идеал, в систему, в строй.

Огромное количество жалоб поступало во все органы власти: они анализировались, на их основании делались заключения, которые ложились на стол советскому руководству. Документы показывают, как медленно, тяжело разворачивалась новая система, каковы были ее первые успехи: денежная реформа, которую удалось провести без поддержки извне, защита интересов бедноты, беспощадная борьба с бюрократией, бандитизмом. Знакомство с документами позволяет понять, как вызревали решения в верхах в 20—30-е годы.

А.Н.Сахаров обратил особое внимание на проблему советского военного руководства в 30-е годы, которая трактуется у нас однозначно. Однако архивные материалы, характеризующие состояние армии, ее командного состава, свидетельствуют о многочисленных безобразиях, допускавшихся армейским руководством. Докладчик сказал, что становится понятной логика Сталина, решительный и грубый характер которого побуждал поправить ситуацию любой ценой. И он ее поправил, как мог. Во всех документах, во всех обзорах звучит требование: убрать разложившийся комсостав, выдвинуть других людей, более подготовленных, получивших образование в училищах, в академиях. Это нельзя сбрасывать со счетов. Подобным же образом из реальной ситуации вырастала и политика в деревне той поры. Возьмите любую группу документов — и вы придете к выводу о неизвестной нам доселе логике решений высшего партийного руководства, о той беспощадной внутренней борьбе, которая в то время развернулась в партии.

Заключая выступление, А.Н.Сахаров заметил: когда физики, химики или математики делают открытия, их встречают аплодисментами; когда же историк прикасается к таким источникам, как обсуждаемые документы, они его "обжигают". Это действительно "горячий" материал, затрагивающий современность, нынешние политические пристрастия, симпатии и антипатии. Это очень горькие, очень острые свидетельства минувшего, и нужно их публиковать, обобщать, сопоставлять с другими документами и на этой основе формировать новое понимание российской истории XX столетия.

Затем слово было предоставлено профессору В.Л.Шульцу. Прежде всего он подчеркнул общественную значимость события — торжественной презентации первых томов серии «"Совершенно секретно". Лубянка — Сталину о положении в стране (1922—1934 гг.)» — в развитии сотрудничества Федеральной службы безопасности РФ с Российской академией наук. В.Л.Шульц также сказал, что нет никаких оснований опасаться того, что архивы вновь будут закрыты и работу не удастся завершить. Рассекречивание архивов осуществляется уже давно и планомерно. Заместитель директора ФСБ напомнил о публикации материалов так называемого "Академического дела", которая не была доведена до конца (издано два тома) только из-за финансовой нехватки.

Изучение и публикация ранее секретных материалов, считает В.Л.Шульц, свидетельствует о готовности службы, которую он представляет, к участию в процессе восстановления так необходимой обществу исторической правды. Архивные документы содержат информацию о скрытых механизмах принятия и реализации важнейших социально-политических решений. Поэтому издание комплекса информационно-технических документов ВЧК—ОГПУ—НКВД, предпринятое совместными усилиями Института российской истории РАН и ФСБ, станет заметным событием не только для отечественной историографии. Важная отличительная особенность этого проекта — международное сотрудничество. От имени руководства Федеральной службы безопасности В.Л.Шульц поздравил историков, архивистов, издателей — всех тех, кто своим энтузиазмом и профессиональным трудом способствовал выходу в свет первых томов серии.

Участники заседания обратились к выступавшим с вопросами. Так, академик А.А.Фурсенко напомнил А.Н.Сахарову, как, анонсируя издание серии на международном конгрессе в Осло, он высказался в том смысле, что опубликованные материалы свидетельствуют о любви народа к Сталину и об одобрении репрессий, в том числе в отношении военных. А.А.Фурсенко попросил прокомментировать это утверждение.

Отвечая, А.Н.Сахаров подчеркнул, что популярность Сталина росла постепенно, причем главным образом среди бедноты. В 20-е годы народ в своей массе не понимал происходящего, неясно было, чего добивается партия. И лишь постепенно, к началу 30-х годов наметился перелом в пользу широких слоев народа, в пользу бедноты. Документы это хорошо отражают. В то же время значительная часть народа не доверяла Сталину, боялась его.

Что касается командного состава армии, то, сказал А.Н.Сахаров, можно только догадываться о мотивах репрессий. Документы позволяют предположить, что одной из возможных причин явилось разложение армейской верхушки — это ярко отражено в опубликованных томах: противопоставляется красноармейская масса, недовольная руководством, и среднее звено (о генералах там речи нет). Возможно, поэтому руководство страны предприняло решительные меры по оздоровлению армии. Конечно, это не оправдывает репрессий и расстрелов.

Академик Б.Н.Топорнин поинтересовался, почему соисполнителями проекта стали финские коллеги?

Разрабатывая проект, сообщил А.Н.Сахаров, российские его участники искали научных партнеров за рубежом. В Финляндии сейчас ведется большая работа по изучению истории Советского Союза 20-х годов, по истории интеллигенции. Возглавляет эти исследования профессор Тимо Вихавайнен (Ренвал институт Университета г. Хельсинки). В проекте принимает участие и известный специалист из Русского центра Гарвардского университета (США) Терри Мартин, к проекту присоединился профессор Арч Гетти (Калифорнийский университет, США), автор многих книг по истории советского государства.

Насколько объективно в публикуемых материалах отражены события, связанные с голодом на Украине, и трагедия крестьянства? — спросил академик Е.П.Беликов.

В инструкциях Дзержинского, а впоследствии Ягоды и Менжинского, подчеркнул А.Н.Сахаров, содержалось требование сообщать только правду, не скрывать ничего. Поэтому документы и имели гриф "совершенно секретно". В каждом томе есть большие разделы, касающиеся ситуации на Украине. Картина ужасающая: голод, бандитизм, сопротивление, петлюровское движение, причем голод не 1932—1933 гг., а именно в 20-е годы.

Вопрос академика И.М.Макарова имел отношение к возможным практическим итогам обсуждения нового издания. По его мнению, анализ собранных материалов позволяет сделать какие-то выводы относительно нынешней ситуации в стране, в частности в том, что касается борьбы с преступностью.

А.Н.Сахаров напомнил, что в данном случае речь идет о представлении научного источника. На основании этого источника можно подготовить не одну инструкцию по борьбе с бандитизмом в современной России, в том числе в Чечне. Но это нужно делать специально, это особая работа.

Затем выступили академики А.А.Фурсенко и В.Н.Кудрявцев.

Отметив уникальность предпринятого издания документов, A.A.Фурсенко высказал мнение, что, поскольку это научное издание, следовало бы сопроводить его более богатыми комментариями и более обстоятельными вводными статьями, разъясняющими материал. Понятно, что, попадая в архив такого ведомства, историк боится упустить момент, опасается, что завтра документы вновь нельзя будет публиковать. В этом смысле спешка оправдана. Но когда тома вышли в свет, нужно было бы дополнить их еще одним томом — с подробными комментариями ко всему комплексу документов и по отдельным их аспектам.

Любая служба, заметил А.А.Фурсенко, неважно — секретная или нет, всегда защищает интересы своего ведомства, честь мундира. В 20-е годы ВЧК, конечно, была не такой, как в дальнейшем ОГПУ, НКВД и МГБ. Тем не менее были и серьезные нарушения. И это необходимо разъяснить, представив объективную картину. Иначе получается апология деятельности службы, которая снабжала власти информацией. Информация никогда не подбирается объективно: это делается либо в угоду тому лицу, для которого собираются сведения, либо исходя из индивидуальных представлений о том, что правильно, а что нет. Историки, которые занимаются подобного рода проектами, считает А.А.Фурсенко, должны отдавать себе отчет в том, что односторонняя информация никогда не бывает абсолютно правдивой. И это обязательно нужно отразить в комментариях, в противном случае настоящего научного издания не получится, несмотря на безусловную полезность проделанной работы.

В.Н.Кудрявцев прежде всего подчеркнул ту мысль, что удивительна сама возможность увидеть столь подробное помесячное изложение событий, охватывающее период в 12—14 лет. Возникает вопрос, насколько правдиво излагаются факты? Когда читаешь документы, создается впечатление, что они рисуют объективную картину. В этом убеждает и сопоставление разных источников. Одно из объяснений этого В.Н.Кудрявцев видит в том, что врать товарищу Сталину в те времена было опасно. Причем Сталин никогда не пользовался одним источником информации, он располагал, по крайней мере, двумя источниками: к нему поступала партийная информация примерно по тем же вопросам, а также сведения из государственных учреждений, например, Центрального статистического управления. Сопоставление данных разных источников позволяло судить об истинном положении дел.

В.Н.Кудрявцев привлек внимание к вопросу о том, как использовалась информация о положении в стране властями. Он не согласился с А.Н.Сахаровым в том, что именно логика событий толкала к принятию определенных решений. В качестве примера он привел данные о деятельности политических партий и о действиях правительства в их отношении в 1922 г. Март, апрель, май: активность эсеров ничтожна, они не пользуются никаким авторитетом; анархисты бездеятельны и рассеяны; меньшевики ничем себя не проявили. Из месяца в месяц одна и та же картина. И на этом фоне официальная информация: в августе 1920 г. в Москве арестовано 250 эсеров; в феврале 1921 г. политбюро принимает решение о массовых арестах меньшевиков и эсеров; в феврале 1922 г. выходит приказ органов безопасности "изъять" всех анархистов, эсеров и меньшевиков из интеллигенции; 16 октября 1922 г. — директива ВЦИК "О праве НКВД высылать и заключать в лагерь всех деятелей антисоветских партий". То есть жизнь сама по себе, а директивы и решения партии сами по себе. Стратегия уничтожения оппозиционеров и инакомыслящих осуществлялась независимо от реальной ситуации.

В литературе того и более позднего времени расправа с оппозиционными партиями обосновывалась тем, что они сомкнулись с белогвардейцами, их члены стали шпионами и диверсантами. Документы показывают, что на самом деле стратегия ликвидации инакомыслия была разработана заранее. Оппозиционеры никак себя не проявляли, а их уничтожали, и к 1938—1940 гг. из них вообще никого не осталось. Видимо, сказал В.Н.Кудрявцев, хотя информация и являлась источником решений, была и другая линия — стратегия ранее продуманных акций, которая не считалась с реальностью. Это касается и действий относительно командного состава армии перед войной. Командный состав отнюдь не так разложился, как можно думать. Уничтожались возможные противники Сталина, шла, как теперь говорят, смена элит, на руководящие посты выдвигались "свои люди". Вот одна из главных причин.

Уничтожение оппозиции, подчеркнул В.Н.Кудрявцев, привело к печальным последствиям. Даже если не говорить о гибели конкретных людей, оно имело своим следствием невозможность дискуссии в партии и стране в целом. Отсюда узость мышления, скованного идеологическими догмами, отсюда и "железный занавес", утрата страной международного авторитета, когда стало известно о репрессиях. И как результат — стагнация, приведшая к разрушению государства.

Завершая выступление, В.Н.Кудрявцев высоко оценил труд коллектива, подготовившего к изданию серию документов, и поддержал предложение А.А.Фурсенко выпустить отдельный том с комментариями, чтобы познакомить с новыми данными более широкий круг читателей.

Итог дискуссии подвел академик Ю.С.Осипов. Он отметил, что на суд научной общественности представлен уникальный труд — плод совместной работы специалистов Академии наук и Федеральной службы безопасности. Предстоит дальнейшее изучение опубликованных материалов, подготовка подробных комментариев к ним, формулирование на этой основе окончательных выводов и оценок. Однако, считает президент РАН, интерпретация такого рода информации требует определенного временного лага. Только по прошествии некоторого времени можно будет говорить об объективных оценках.

От имени Президиума академии Ю.С.Осипов поблагодарил всех участников этого замечательного проекта и представителей ФСБ за активное сотрудничество.

Материалы обсуждения подготовила к печати Г.А.ЗАИКИНА

Источник: Рассекреченная повседневность.
Презентация серии публикаций архивных материалов
// Вестник РАН. 2002. №7. С.588—591.