"Труд", 08.06.2007

Девять дней одного века

С каким настроением ученые встречают 50-летие Сибирского отделения Академии наук?

Всю неделю тех, кто хотел связаться по телефону с кем-нибудь из столичных научных светил, ждало разочарование. Академиков в Москве не было. На вопрос, где их искать, звучал лаконичный ответ: "В Сибири". О том, как ученые мужи встретили полувековой юбилей Сибирского отделения РАН, рассказывает вице-президент Академии наук, директор Физического института имени П.Н.Лебедева Геннадий Месяц. Его мы отыскали по телефону в Томске.

- Геннадий Андреевич, нынешнее празднование отличается от того, каким было 10 или 40 лет назад?

- Формально - почти нет. Приехали высокие гости, представители правительства, вручили ордена, зачитали приветствие президента. Ведь Сибирское отделение - это первая успешная попытка собрать разнообразные научные направления в одном месте, создать ученым нормальные условия для работы. Сейчас много говорят об особых экономических зонах - Сибирское отделение в какой-то мере стало их прообразом. Здесь объединились фундаментальная и прикладная наука, университетская школа и производство - это дало потрясающие результаты.

Неудивительно, что потом такие центры стали появляться по всему миру. Но в последние годы в нашей стране изменилось отношение к науке. На словах вроде бы все по-прежнему, а складывается впечатление, что наука государству не очень нужна.

- А как же нанотехнологии, о которых сейчас столько разговоров, причем на самом верху?

- А что нанотехнологии? Они не свалились на нас с неба. В советское время была разработана и реализовывалась программа "Субдисперсные системы". Ею много занимались в Сибирском отделении. Здесь были предложены методы получения нанома-ериалов, в частности с помощью электрического взрыва проводников. Нынешний проект - правильный, под него есть хороший научный задел. Но у специалистов возникает немало вопросов. Прежние программы схожего масштаба (например, атомная или ракетная) отличались тем, что перед учеными ставилась предельно четкая цель, под которую выделялись средства, подбирались квалифицированные кадры, и государство тщательно отслеживало ход работ. Сейчас смущает некоторая однобокость и расплывчатость целей. Области, которые могут дать самый большой эффект: наноэлектроника, фотоника и энергетика, - на обочине. Поэтому деньги, выделенные на развитие нанотехнологии и сравнимые с финансированием всей российской науки на несколько лет вперед, могут быть потрачены не очень эффективно.

- Какой же вы видите выход?

- Нужно определить несколько приоритетных целей - нано - электронику, фотонику, энергетику, новые материалы и покрытия, где можно выйти на колоссальную коммерциализацию. Например, нанопокрытия лопаток турбин могут многократно увеличить срок их службы. Технологии уже работают на нескольких заводах. Но это все же только эпизоды.

Или другой пример: три года назад "Норникель" вложил сравнительно небольшие деньги в программу водородной энергетики. В ней с участием Академии наук получен ряд полезных результатов с использованием нанотехнологии.

- Сибирское отделение по-прежнему в авангарде российской науки?

- Оно занимает одно из ведущих мест в структуре Академии наук. Есть ряд прекрасных разработок по нанотехнологиям в полупроводниках. И в этом немалая заслуга местных властей. Вообще в регионах наука оживает. Во многих бюджетах появляются отчисления на исследования. Я заметил одну любопытную особенность: чем ближе к Москве, тем меньше внимание властей к науке.

- А вас не пугает рост госконтроля над академией?

- По сути, только госбюджет дает деньги на фундаментальную науку, поэтому государство должно контролировать эти расходы. Раз в четыре года бывает полная проверка Счетной палатой всего хозяйства и финансов академии - и это нормально. Хуже, когда чиновники начинают указывать ученым: мы даем деньги, а вы вот это измеряйте, а вот это - нет. Но крупнейшие открытия сделаны в работах, которые вообще ни для чего не предназначались. Например, радиоактивность. Фундаментальная наука развивается по логике, которую задает мировая научная жизнь по мере появления новых неожиданных фактов. Академия выступает не против контроля правительства, а за то, чтобы проблемы фундаментальной науки решали компетентные люди.

-Изменилась ли за полвека сама научная жизнь, осталось ли в ней что-то от романтической одержимости, которая была в знаменитом фильме "Девять дней одного года"?

- Фильм тогда попал в точку. Среди ученых было немало фанатиков, поглощенных наукой. Мы работали сутками, и это считалось нормальным. Но тогда даже аспиранты получали вполне приличные деньги. Я, например, стал доктором наук в тридцать лет. И чувствовал себя обеспеченным на всю жизнь. Поэтому мог себе позволить заниматься только наукой. А сейчас у доктора зарплата 10 тысяч рублей в месяц. Разве на них можно прокормить семью? Вот каждый и крутится как может. До науки ли тут?

- Нет ли опасности, что от безденежья и расплывчатости планов российская наука окажется в аутсайдерах?

- Я оптимист. В нынешних условиях ученым нужно просто работать. От нас многое зависит. Надеюсь, что мы прорвемся и по другой причине: должен сыграть свою роль закон самосохранения. Не может такая великая страна с великой наукой позволить втоптать себя в грязь.

- А вообще осталось ли что-то неоткрытое в той же физике?

- В начале прошлого века среди ученых было убеждение, что физика состоялась. Ничего нового уже не открыть. Оставалось разве что несколько белых пятнышек - вроде проблемы излучения абсолютно черного тела. Фантастика, но эти "пятнышки" перевернули всю физику. Возможно, что сейчас мы стоим на пороге такого переворота. Проблема, занимающая физиков, - это загадка темной материи. Мы видим 15 процентов от всей массы вещества во Вселенной. А где остальная? Над этим вопросом бьются все современные физики. В том числе и в России.