Н.Кочеткова. Не дай мне Бог сойти с ума

"Известия", 23.01.2008

Издательство "НЛО" выпустило книгу Ирины Сироткиной "Классики и психиатры"

Пушкин считал, что гений и злодейство - две вещи несовместные, заставив ни в чем неповинного Сальери отравить Моцарта. Психиатры рассматривали гениальность вне этических категорий, считая ее одной из форм психического отклонения. Причем сам Пушкин занимал в этой парадигме место от человека "абсолютно здорового" до "тайного эротомана".

"Сам у себя не своею персоною" - говорили про сумасшедшего в Древней Руси, имея в виду, что человек одержим чем-то или кем-то и сам себе не тождественен. В книге Ирины Сироткиной рассматриваются психиатрические отражения творческих биографий Гоголя, Достоевского, Толстого, Гаршина, а также "солнца русской поэзии" Пушкина.

Выбор не случаен. Гоголь - человек, переживший несчастную любовь, страдающий отсутствием душевного равновесия, большой любитель вкусно поесть, который довел себя буквально до смерти от истощения. Достоевский - эпилептик, страдающий игровой зависимостью. Толстой - невротик, стремящийся переделать мир. Гаршин - автор лучшего произведения о сумасшествии "Красный цветок", в котором главному герою кажется, что все мировое зло сосредоточено в красном маке. В один прекрасный момент его находят бездыханным с сорванным цветком в руке. Сам автор в минуту затмения покончил с собой, бросившись в лестничный пролет. Пушкин в дни памятных дат признавался едва ли не единственным "нормальным" человеком среди прочих гениев русской литературы, а в прочие времена подозревался в тайной эротомании и "гипертрофированном развитии половых желез".

Еще можно было упомянуть озлобленного на весь мир мизантропа Лермонтова, маменькиного сынка Тургенева, Леонида Андреева, страдающего от депрессий и страха сойти с ума, Михаила Зощенко, умершего от голода, спровоцированного острой формой неврастении... И это только в России.

Одним из первых проблемой "больного гения" озаботился итальянский психиатр Чезаре Ломброзо в начале 1860-х. Он объяснял творчество как продукт болезни и выдвинул шокирующую гипотезу о том, что гений связан с эпилепсией, которая сама является знаком вырождения. В 1897 году он приехал в Москву на медицинский конгресс. Помимо конгресса, его привела надежда встретиться со Львом Толстым; он писал ему и получил приглашение в Ясную Поляну. За глаза Ломброзо относил великого старца к больным гениям на основании его якобы болезненной наследственности, капризов и чудачеств в юности, его эпилептических припадков с галлюцинациями и раздражительности. Профессор планировал подтвердить эти догадки во время личной встречи с писателем. Однако увиденное в Ясной Поляне разубедило его.

...Хозяин предложил выкупаться; они поплыли, и вскоре Ломброзо начал отставать от Толстого. Выйдя на берег, он выразил удивление физической силой писателя, которому было почти семьдесят лет.

В ответ тот, по словам Ломброзо, "протянул руку, оторвал меня от земли и поднял вверх, как щенка". Основатель криминальной антропологии был задет той безапелляционностью, с которой хозяин отверг его теорию о врожденном преступном типе. В свою очередь, у Толстого сложилось впечатление о госте как об "ограниченном и мало интересном болезненном старичке".

Последователи Ломброзо оказались мягче и интерпретировали творчество просто как патологию, искали талант в нервных структурах. А приговор "вырождение" заменили "особой формой эволюции". Их усилиями литература превратилась в "нечто такое, что может быть понято только при участии научной медицины". Был даже создан проект специального санатория для гениев, где их талант мог бы культивироваться, в то время как все бытовые проблемы решались бы помимо их участия.

В итоге гениальность была объявлена "положительной болезнью, сродни беременности". Хлопот много, но результат положительный...