Советские физики и вопросы образования: неприятие реформы 1958 г.

Л.Кумель

Советские физики и вопросы образования:
неприятие реформы 1958 г.

В январе 1957 г. Отдел науки, вузов и школ ЦК КПСС обратился к членам ЦК КПСС с сообщением о тяжелой атмосфере на физическом факультете МГУ: там было принято решение отчислить студента Денисика В.А. по ряду педагогических и дисциплинарных причин, но «три академика Арцимович, Леонтович и Тамм выступили в его защиту... Они заявили ректору университета т. Петровскому, что исключение... по их мнению, является расправой за его участие в выпуске на факультете порочной стенной газеты. Указанные академики заявили, что если студент... не будет восстановлен в университете, то они сами в знак протеста уйдут из университета» (РГАНИ 5/35/60/2). С ними после этого «беседовали» член бюро АН СССР М.А.Лаврентьев, работники Отдела науки, ректор, которые в конце концов согласились с этим решением. Здесь трудно различить, было ли это делом чисто политическим или чисто дисциплинарным. Тем не менее, этот документ свидетельствует, по моему мнению, о наличии напряженности между парторганизацией и администрацией, с одной стороны, и учеными-физиками, с другой, внутри самого крупного вуза СССР еще в конце 50-х годов. Один аспект этой напряженности относится не только к МГУ, но и к дискуссии по поводу педагогических вопросов, точнее, по поводу реформы высшего образования в конце 1958 г.

В связи с этой реформой, которая готовилась и обсуждалась в течение нескольких лет до и после ее принятия, некоторые преподаватели высшей школы и ученые выражали критическое отношение к решениям власти. Представляет интерес изучение этой критики: ее мотивов, способов выражения, а также отношения к реформе в зависимости от принадлежности выступающих к той или иной части научно-образовательного сообщества. Используя элементы социологического и политологического подходов, я надеюсь выявить наличие некоторых течений общественной мысли, как интеллектуальных, так и профессиональных, и определить степень их автономии в рамках советской системы.

Оказалось, что противостояние некоторых крупных ученых, таких как, например, ректор МГУ И.Г.Петровский и ректор ЛГУ А.Д.Александров, и президента АН СССР А.Н.Несмеянова, возможно, помешало идеологическому руководству добиться своего в области реформирования высшего образования.

Далее, я остановлюсь на той роли, которую в этой дискуссии сыграли физики.

Суть реформы 1958 г.

Высказываться на темы, касающиеся их научной и педагогической деятельности, было свойственно Советским ученым и до 50-х годов: статьи, которые можно называть публицистическими, появлялись в прессе регулярно. После начала хрущевской оттепели в середине 50-х годов их число значительно возросло. Например, среди физиков по поводу образования выступал академик А.Ф.Иоффе в 1955 году («Воспитание ученого»). Можно упомянуть о выступлениях и других физиков в конце 1940-х годов, когда перед ними возникла угроза чисток, по примеру того, что происходило в биологии: в этом отношении интерес представляют тексты, опубликованные в одном и том же номере журнала «Вестник высшей школы» (1949, №1) президентом АН СССР С.И.Вавиловым – «Несколько замечаний о преподавании физики в высшей школе», с одной стороны, и представителем Алтайского института с.-х. машиностроения Л.И.Сторчаком – «За преподавание физики в материалистическом духе», с другой. В то время как первый рекомендует сохранять «некоторые общие принципы преподавания», второй предполагает за такую «перестройку», которая уже произошла на других фронтах культурной жизни. Таким образом, в области физического образования также проявились некоторые симптомы ждановщины. Но более интересны статьи, которые вышли во время официального «всенародного обсуждения реформы» средней и высшей школы, в которых наряду с такими крупными учеными, как математики М.А.Лаврентьев и А.Н.Колмогоров, химики А.Н.Несмеянов и Н.М.Жаворонков, с резкой критикой предложений Н.С.Хрущева выступили и некоторые крупные физики.

В чем же состояла суть предлагавшейся реформы? Об этом яснее всего говорит записка Хрущева «Об укреплении связи школы с жизнью и дальнейшем развитии народного образования», опубликованная в «Правде» от 21 сентября 1958 года. Здесь речь пойдет только о высшем образовании, но следует напомнить, что общей целью реформы являлась политехнизация всего учебного процесса с тем, чтобы у каждого школьника выросло уважение к физическому труду и профессии рабочего. При этом, наряду с идеологическими причинами, имела значение социально-экономическая проблема советского общества, заключавшаяся в недостатке специалистов среднего уровня в области промышленности и сельского хозяйства. Разумеется, это новое направление должно было коснуться и высшей школы. Говоря о ее предстоящей «перестройке», теоретики реформы (представители ЦК КПСС, управление трудовых резервов и Академия педагогических наук) стремились к тому, чтобы вузы перестали быть столь притягательными для молодежи и чтобы окончившие среднюю школу хотели получить профессиональное техническое образование. С точки зрения Хрущева и его сотрудников, изменение такого положения и воспитание настоящего коммунистического мировоззрения у молодежи должны были основываться на «перестройке» всей системы образования. В частности, это значило обязать всю молодежь после окончания средней школы проработать два года на производстве. Если выпускники школы сдавали экзамены в вуз, то первые два курса они должны были учиться на вечернем или заочном отделении, посвятив основное время производству. Иначе говоря, все будущие студенты должны были иметь как минимум двухлетний производственный стаж и затем продолжать работу параллельно с учебой. Эти 4 года «без отрыва от производства», или «без отрыва от жизни», с идеологической точки зрения, означали бы 4 года отрыва от серьезной учебы, что, с точки зрения формирования молодых специалистов, это означало бы 4 года перерыва в учебе.

«Всенародное обсуждение», которое, в соответствии с официальной установкой привлечь советское общество к подготовке реформы, было отражено в газетах и журналах страны, – «демократический ритуал», как называет его современный историк (см.: Гольдштейн Е.Н. К оценке школьной реформы 1958 г. (Историко-социологический аспект) // Гуманистические идеи, социально-педагогические эксперименты, бюрократические извращения в развитии отечественной школы. СПб., 1993. С.123–140 (132)), выявило существенную разницу в позициях ведущих деятелей советской высшей школы и науки. Если представители вузов (в первую очередь, ректоры и директора) поддерживали проект Хрущева, то ученые, прежде всего, академики и члены-корреспонденты АН СССР, выступали против важных аспектов этого проекта.

Критические выступления физиков в прессе

Директор Института химической физики АН СССР академик Н.Н.Семенов в начале сентября 1958 года опубликовал в «Московском комсомольце» статью о подготовке молодого ученого, где писал, в частности: «Занятие наукой требует от человека сосредоточения всех душевных и физических сил. Это дается великой страстью к науке и беспрерывным трудом» (опубликовано в газете «Московский комсомолец» от 7 сентября 1958 г., см.: Семенов Н.Н. Наука и общество. Речи и статьи. 2-е изд. М., 1981. С.294.). Далее он сравнивает профессию будущего ученого с профессией пианиста и композитора. Учитывая, что Хрущев за несколько месяцев до этого говорил о необходимости знакомить молодых студентов с реальностями производства, Семенова вступает в некоторое противоречие с официальной линией партии. Месяц спустя Семенов выступает еще раз в «Правде» и уточняет свою точку зрения («Заглядывая в завтрашний день... Заметки по некоторым вопросам перестройки высшей школы», 17 октября 1958 г.). По его словам, с одной стороны, «широкое развитие механизации и автоматизации производства будет приводить к постепенной ликвидации тяжелого и утомительного физического труда», и если необходимо укреплять связь с производством в подготовке инженеров-исследователей, то это нужно делать на последних курсах, а не сначала. С другой стороны, Семенов пишет: «Мне представляется целесообразным, чтобы в основной массе в эти вузы приходили юноши и девушки непосредственно из средней школы, ибо молодой возраст и отсутствие перерыва в учебе являются очень важным условием для развития научного творчества молодого человека, приобщения к тому комплексу знаний, о котором сказано выше». Затем он говорит также об одаренности и о необходимости широкого отбора способных детей.

Через месяц после того, как новый проект вышел в так называемых «Тезисах ЦК КПСС и Совета Министров СССР» («Правда», 16 ноября), академики А.Д.Сахаров и Я.Б.Зельдович также выступили в «Правде» (от 19 ноября 1958 г.) со статьей «Нужны школы для естествознания и математики». Они поддержали позицию Семенова, хотя и не называя его. В частности, теперь уже в форме официального проекта, они выдвинули идею создания специальных школ по естествознанию и математике для одаренных детей, подчеркнув необходимость сохранения непрерывности учебного процесса, чтобы молодые люди вступали в науку в возрасте в возрасте 22-26 лет, оптимальном для научного творчества. Интересно, что позиция президента АН СССР А.Н.Несмеянова здесь была иной: он также настоятельно рекомендует не прерывать процесс учебы работой на производстве, но возражает против создания специальных школ.

Негласное сопротивление физиков: материалы архивов

В архивах и письмах ученых руководителям государства мы находим дополнительные свидетельства несогласия ученых с властью.

Письма ученых. Некоторые ученые предпочитали переписываться с облаченными властью непосредственно. Так, например, П.Л.Капица (высказывания которого в прессе о реформе мне не удалось найти) в октябре 1958 г. в письме к Н.С.Хрущеву предлагает создать научно-популярный журнал «Наука». Хоть речь здесь и не идет о реформе, тем не менее можно заметить критический намек на общие позиции Первого секретаря в области науки и техники в следующих словах: «Что касается масштабов, которых достигнет научная работа, то я согласен с теми высказываниями, которые делаются у нас и за границей, что в недалеком будущем, скажем лет через 50, число людей, занятых в науке, так возрастет, что сравнится с числом тех, кто занят в промышленности. В самом деле... недалеко то время, когда роль физического труда практически сойдет на нет» (Письмо от 21 октября 1958 г. // Капица П.Л. Письма о науке 1930–1980. М., 1989. С.33). Сравнивая сказанное с официальной концепцией власти о роли труда в будущем коммунистическом обществе, нетрудно заметить разницу между позициями ученых и идеологов.

Выступление ученых на совещании по вопросу реорганизации системы народного образования 19 сентября 1958 г., организованном ЦК КПСС, присутствовали А.Н.Несмеянов и члены бюро АН СССР М.А.Лаврентьев и Н.Н.Семенов. Физиков среди 31 участника этого чрезвычайного совещания было трое: П.Л.Капица, М.А.Леонтович и И.И.Новиков (МИФИ). Там были также вице-президент АН СССР И.П.Бардин, представители радиотехники академик В.А.Котельников и А.Л.Минц, механики Ю.Н.Работнов и С.А.Христианович. Они все говорили об опасности слишком радикальной реформы, с точки зрения подготовки научных кадров.

На совещании работников высшей школы 22 сентября 1958 г., организованном Министерством высшего образования для рассмотрения главных направлений так называемой «перестройки» образовательной системы. На нем присутствовали все крупные руководители вузов, в том числе несколько физиков. Один из них, В.А.Фабрикант (Московский энергетический институт), выступая от имени «физиков, работающих во втузах» (ГАРФ 9396/1/870/207), критикует концепцию профессора Николаева (МВТУ), который делит инженеров на два сорта, хороших теоретиков и простых практиков. Фабрикант, наоборот, считает, что каждый инженер должен получать достаточные теоретические знания, иначе он не инженер, а техник. Далее он описывает тяжелое положение, которое создалось в его институте из-за приема студентов с производства, так называемых «производственников». В результате оказалось, что контингент в институте «очень пестрый», и трудно готовить всех одновременно. Поэтому «при любой реформе, которая будет принята, надо стремиться к однородности приема, однородности требований. Конечно, у нас будут выдающиеся студенты, они будут сверкать на общем фоне, но нельзя делать так, как мне рассказывал один наш доцент. Он входит в аудиторию и начинает читать лекцию. При этом половина аудитории скучает, а другая половина ничего не понимает» (ГАРФ 9396/1/870/210). Фабрикант критикует также идею производственного стажа, необходимого для поступления в вуз: «Конечно, те предложения, в которых фигурирует разрыв в учебе, скажем, на два года, они приведут к очень сильному снижению возможности обучения теоретическим дисциплинам».

Итак, обеспокоенность этим вопросом среди ученых существовала и высказывалась не один раз в обсуждении проектов и предложений о перестройке высшей школы. Какие же результаты давал не слишком резкий, но твердо высказываемый протест против реформы, навязываемой властью.

Результат: подкрепление элитных школ и сохранение
общих условий высшего образования

Конечно, не одни физики участвовали в обсуждении хрущевской реформы и критиковали ее. Тем не менее, можно высказать предположения о реальном влиянии, которое имели их замечания на окончательный вариант перестройки высшей школы. Действительно, текст закона, который принял Верховный Совет СССР 24 декабря 1958 г., по сравнению с первоначальными предложениями власти, оказался умеренным. Ряд совещаний, которые имели место в ЦК КПСС, должны были привести к выработке компромиссного решения между деятелями, нашедшего отражение в законе. Что касается высшей школы, были сохранены все формы учебы на первых курсах: и дневная, и вечерняя, и заочная.

Несмотря на то, что начальный проект предусматривал исключения для «одаренных детей» в искусстве, музыке, математике, химии или физике, возможно, что именно выступление ученых сыграло решающую роль в принятии этого компромисса, потому что власть не могла не прислушиваться к тем, кто был во главе «славной советской науки» в эти годы оттепели.

Интерпретация: защита научной автономии или
реакция социального корпуса?

Какова была мотивация выступлений ученых, и в частности, физиков. Что было важнее: защита научной автономии, которая зависит и от того, как подготавливаются молодые специалисты? Или защита своего социального положения, которое связано с обеспечением хороших условий для обучения своих детей, иными словами, забота о сохранении социального воспроизводства? На эти вопросы однозначный ответ дать затруднительно.

Конечно, ученые систематически ссылаются на то, что они думают об интересах науки. По словам одного из выступающих на совещании в Министерстве высшего образования, «функция, которую мы в вузах выполняем: функция фильтрации, отбор способных людей» (ГАРФ 9396/1/870/212). Но разве не было другой мотивации? Известно, что реформа вызывала большое неудовольствие и в рядах номенклатуры, у родителей, которые боялись, что их дети будут обязаны работать на производстве и не смогут спокойно учиться в вузах.

Итак, в процессе дискуссии о реформе образования выявилось противостояние двух позиций: власти и идеологии, которые отдают приоритет физическому труду, и ученых, отдающих приоритет автоматизации, информационной революции и т.п. Для ученых «переход к коммунизму» был, скорее, переходом к 3-й промышленной или научно-технической революции, и именно так они понимали необходимость укрепления связи науки с производством. Многие идеологи КПСС имели иное мнение, но ученые в это время, по-видимому, получили достаточную автономию, чтобы претендовать на самостоятельное решение таких важных вопросов, как подготовка научных кадров и организация образовательного процесса.

Источник: Л.Кумель. Советские физики и вопросы образования:
неприятие реформы 1958 г. // ИИЕТ РАН. Годичная научная
конференция 2003 г. М.: Диполь-Т, 2003, с.333-337.