B.C.Клебанер. Александр Богданов и его наследие

АЛЕКСАНДР БОГДАНОВ И ЕГО НАСЛЕДИЕ

B.C.Клебанер

Журнал "Вопросы философии" неоднократно обращался к творчеству выдающегося отечественного мыслителя, литератора и общественного деятеля Александра Александровича Богданова (Малиновского), оставившего заметный след в таких различных областях знаний, как философия, социология, экономическая наука, психология, медицина. Этот перечень мог бы быть продолжен, но, независимо от его полноты, общепризнанно, что главным результатом научного творчества А.А.Богданова является "всеобщая организационная наука" (тектология), по краткому определению ее автора, – "общее учение о формах и законах организации всяких элементов природы, практики и мышления" [1, стлб. 32].

Особенности прошедшего столетия отечественной истории отразились и на судьбе "Тектологии": если с 1913 по 1929 г. вышло пять ее изданий (включая два сокращенных), то следующее появилось лишь через 60 лет [2]. Первое издание "Тектологии" на иностранном языке, подготовленное при жизни ее автора [3], осталось почти незамеченным; в то время как следующее, вышедшее в кратком варианте [4] более чем 50 лет спустя, имело значительный резонанс. Начало международного признания тектологии пришлось на 60-е годы, когда видные отечественные и зарубежные ученые констатировали, что ее идеи предвосхитили ряд концептуальных положений кибернетики и общей теории систем. Вслед за этим оживились исследования по изучению творческого наследия Богданова.

Следует отметить выдающуюся роль работ академика А.Л.Тахтаджяна в популяризации основных принципов и проблем дальнейшего развития тектологии, которую он характеризовал как "всеобъемлющую науку об универсальных типах и закономерностях строения и развития систем" [5, с. 205], призванную стать "общенаучной парадигмой" [6, с. 105].

Значительный вклад в восстановление доброго научного имени и приоритета А.Богданова внес его сын – Александр Александрович Малиновский, видный генетик, крупный специалист в области теоретической биологии, медицины и тектологии. Такие его работы, как "Типы управляющих биологических систем и их приспособительное значение" (1960), "Некоторые вопросы организации биологических систем" (1968), "Механизмы формирования целостности систем" (1973) и др. [см. 7] представляют собой дальнейшее творческое развитие принципов тектологии и притом в тех областях, которые были в существенно меньшей мере охвачены Богдановым.

Начиная с конца 80-х годов активизируется издание основных трудов Богданова. Вслед за "Тектологией" переиздается "Вера и наука" (Вопросы философии. 1991. № 12); затем выходит в свет сборник, содержащий многие впервые публикуемые работы, в их числе – "Десятилетие отлучения от марксизма. Юбилейный сборник" [8, кн. 3]; в 1999 г. переиздаются "Познание с исторической точки зрения" и "Наука об общественном сознании" (М.-Воронеж). Однако, и сегодня многие работы Богданова, в том числе ключевые, продолжают оставаться библиографической редкостью. Это, наряду с отсутствием доступной библиографии трудов Богданова, его научной биографии, а также библиографии работ о нем и его творчестве (включая зарубежные источники), создает препятствия для развития исследований в рассматриваемой области.

Несомненно, все это – следствия не только общих условий нынешнего существования отечественной науки, но и десятилетий "запрета" тектологии. Отсюда и отсутствие систематизированной информации о новом научно-организационном опыте, и разрозненность исследований, и дефицит как концептуальных, так и по-настоящему конкретно ориентированных работ. В результате, до сих пор не вполне четко определены современное место тектологии в общей системе наук, арсенал ее методов и области их эффективного применения. Если Богданов исходил из того, что "структурные отношения могут быть обобщены до такой же степени формальной чистоты схем, как в математике отношения величин; и на такой основе организационные задачи могут решаться способами, аналогичными математическим" [2, кн. 2, с. 310], то его последователи все еще дискутируют о целесообразности использования математических методов в постановке и решении тектологических проблем, хотя критерий здесь представляется достаточно очевидным – практическая плодотворность. С нашей точки зрения, чрезвычайно актуальны сегодня, например, работы по формализации типологии структур, количественному измерению структурных соотношений и т.п. Плодотворным представляется и применение тектологического анализа на стадии разработки методологии для новых областей знаний и научных направлений (конечно, с участием специалистов соответствующих отраслей), о чем свидетельствуют, в частности, результаты [9].

Недостаточно полная информации о жизни и творчестве Богданова создает почву для необоснованных представлений, которые, пусть и в неявной форме, способствуют неадекватной оценке тектологии и причин недостаточного использования ее потенциала. К числу сравнительно распространенных можно отнести, например, представление о том, что тектология базируется на энциклопедическом, но поверхностном знании.

Разумеется, познания Богданова в различных областях науки не могли быть одинаково глубокими, но в целом его учение базируется не только на серьезных знаниях, но и на имеющих самостоятельное научное значение достижениях в ряде областей, прежде всего – в философии, психологии и общественных науках.

Уже в 25 лет Богданов создает свою первую философскую работу – "Основные элементы исторического взгляда на природу. Природа. Жизнь. Психика. Общество", которую Д.Уайт [10] и А.Л.Тахтаджян [6, с. 23] рассматривают как серьезный шаг на пути к "Тектологии". В 1906 г. завершается издание его центральной работы – "Эмпириомонизм. Статьи по философии", содержащей оригинальную концепцию "организационной философии" (определение Богданова), а в 1908 г. выходит уже третье издание ее первого выпуска. Богданов к этому времени – признанный специалист по новейшей философии естествознания: русские издания книг Э.Маха "Анализ ощущений и отношение физического к психическому" (1907, 1908) и М.Ферворна "Вопрос о границах познания" (1909) выходят с его предисловиями. Тогда же он читает в Женеве цикл лекций "Картина мира" и завершает философскую полемику с Плехановым и Лениным. Последней его крупной работой в этой области стала "Философия живого опыта", выдержавшая за 1913–1923 гг. четыре издания.

Областью постоянного интереса Богданова была психология (одна из его университетских специальностей). Первые его работы в этой области относятся к началу XX в., а последние – к последним годам жизни. Об их востребованности и сегодня свидетельствует переиздание в 1999 г. Московским психолого-социальным институтом двух его работ для использования их в качестве пособий в университетской подготовке психологов по курсам "Философия", "Общая психология", "История психологии", "Социальная психология" и др.

Богданов пользовался всеобщим признанием как крупный специалист в области экономической науки. Уже в 1904 г. в работе "Обмен и техника" он выдвигает ряд положений своей концепции "подвижного равновесия" экономики. В 1907 г. начинает осуществляться издание "Капитала" К.Маркса под общей редакцией Богданова. Он – автор и популярных учебников по экономике, каждый из которых выдержал более 10 изданий, и капитального "Курса политической экономии" (совместно с И.И.Скворцовым-Степановым). Сфера его интересов в этой области включает и теоретические проблемы, и конкретный анализ актуального материала ("Мировые кризисы, мирные и военные", 1916), и обоснование методов народнохозяйственного планирования (лекция на тему "Организационные принципы единого хозяйственного плана", 1921). Последняя работа, опубликованная в 20-х годах, дважды переиздается более 60 лет спустя (в том числе в журнале "Экономика и математические методы"). Следует отметить, что, по некоторым современным оценкам, А.А.Богданов разработал "наиболее полно теорию динамического экономического равновесия, лежащую в основе современных представлений об оптимальном перспективном планировании" [11, с. 55], и внес заметный вклад в принципы построения межотраслевого баланса.

Значителен вклад Богданова и в разработку проблем социологии, в том числе таких, как роль идеологических форм в общественной практике; изменение общественной значимости науки, техники, управления и роли представляющих эти направления социальных групп ("Мировая война и революция", "Линии культуры XIX и XX века" [8, кн. 1]). В этих и ряде других работ он выходит за рамки официального марксизма, выдвигая принципиально новые положения, позволяющие рассматривать его как одного из пионеров теории "нового класса", по его определению – "технической и организационной интеллигенции".

Богданов не оставил собственно исторических работ, но его труды буквально пропитаны историзмом, не просто пониманием, но и чувством истории. Это отмечалось и специалистами, и читателями, в том числе уже его первой опубликованной работы – "Краткого курса экономической науки" (1897).

Математика, физика, астрономия всю жизнь оставались увлечением Богданова. Кроме самообразования и наблюдений, в том числе астрономических (на одном из первых посмертных снимков его кабинета в Институте переливания крови отчетливо видны: микроскоп – на рабочем столе и телескоп – у окна), его багаж включал четыре семестра по специальности "естественные науки" на физико-математическом факультете Московского университета. В [12, с. 7] сообщено, что у Богданова имелись "изыскания в области высшей математики", а в области физики ему принадлежала статья "Что такое шаровидная молния?" (Журнал русского физико-химического общества. 1911. Т. XVIII. Вып. 8), в рецензии на которую (Вестник знания. 1913. № 3) его гипотеза оценивалась как "весьма убедительная". Работы Богданова и, особенно, его записные книжки свидетельствуют о том, что он постоянно следил за новостями в области естественных наук и анализировал их.

В области наук о жизни Богданову принадлежит ряд работ по медицине и геронтологии, созданных в последние годы его жизни; одна из них – "Zur Theorie des Alterns" (К теории старения) была опубликована в "Русско-немецком медицинском журнале" (1927. № 1), издававшемся в Берлине. Однако эта область знаний не была столь органически близка ему, как точные науки. Глубоко восприняв идеи изменчивости и отбора, он испытывал определенные сомнения в отношении абсолютности одного из основных принципов современной генетики – ненаследуемости приобретенных признаков. В этом он не был одинок: колебания в принятии новой научной парадигмы отмечались и у И.П.Павлова, и у К.А.Тимирязева, который допускал возможность влияния на наследственность через эндокринную систему. Богданов же считал возможной передачу наследуемого иммунитета к опасным заболеваниям с переливаемой кровью.

Представление о "поверхностном" характере знаний автора тектологии, возможно, основывается на слишком прямолинейном истолковании принятой Богдановым достаточно высокой степени обобщения, исключавшей прямое вторжение в сферу "частных" наук (в то же время методология этих наук, по его мнению, нуждалась в серьезной корректировке с организационной точки зрения).

Не выдерживает критики и довольно распространенное представление о том, что, не доведя до завершения работу над тектологией, Богданов с 1922 г. якобы полностью переключился на проблемы переливания крови.

Во-первых, Богданов в принципе не допускал какого-либо "завершения", "исчерпания" тектологии. Его обращение к читателям, предварявшее 2-е издание III части "Тектологии" (написано за два с половиной месяца до смерти), начинается так: "Эта – пока последняя – часть моей работы..." [12, с. 9]. Во-вторых, он никогда не прерывал работу над тектологией и, по воспоминаниям близких, в этом направлении у него были конкретные планы "лет на 10".

Уже в предисловии к изданию "Тектологии" 1922 г. Богданов определил свои главные задачи на ближайшую перспективу: "Этим завершается изложение общей организационной теории, поскольку она успела для меня выясниться. Дальше должны последовать специальные работы по приложению этой теории к отдельным областям науки, которые ей предстоит глубоко преобразовать" [2, кн.1, с. 60]. И в качестве таких "специальных работ" по приложению тектологических принципов после 1922 г. последовали: "От монизма религиозного к научному" (в книге: Философия живого опыта, 1923); "Принцип относительности с организационной точки зрения" (в книге: Теория относительности и ее философское истолкование, 1923); "Объективное понимание принципа относительности" (Вестник Коммунистической Академии. 1924. № 8); "Борьба за жизнеспособность" (1927) и др. При этом следует учитывать, что ряд работ в этом направлении Богданов не успел завершить, а некоторые сознательно не публиковал, видимо, учитывая опасность возобновления преследований.

Продолжались, хотя и в меньшем объеме (сказывалось тут и ухудшение состояния здоровья Богданова после ареста и заключения в 1923 г.), выступления с лекциями по популяризации всеобщей организационной науки.

Следует отметить также, что, не имея возможности отвечать на все проявления непрекращающейся травли, Богданов, однако, считал своим долгом не оставлять без ответа нападки на тектологию. Чтобы оценить стиль и смелость этих ответов, достаточно ознакомиться со статьей "Клерикальные критики" [2, кн. 2], красноречивый заголовок которой объединяет профессора из Мюнстера И.Пленге, исповедующего идеологию пруссачества, и местного адепта "материалистической диалектики" И.Я.Вайнштейна. Последнего Богданов порой именует "молодым жрецом", обозначая тем самым превращение официальной идеологии в новую "религию", произрастающую под сенью правящей "церкви".

И, наконец, переливание крови никак не могло претендовать на замену собой тектологии, будучи, по замыслу Богданова, одним из приложений общей организационной теории. Правда, роль этого приложения была особой. Фронт "наступления" тектологии не был прямой линией: на каких-то направлениях ее принципы внедрялись лишь в методологию частных наук; на других – проникали и в методы реализации их результатов. Что же касается переливания крови, то и по "продвинутости" (экспериментальное внедрение), и по значимости ему предназначалась в этой системе роль авангарда, призванного совершить прорыв в решении важнейших медико-биологических и социальных задач: избавление от опасных болезней, продление активной жизни, развитие основ будущих отношений между людьми – коллективизма (через обмен кровью).

Сама идея обменного переливания крови возникла у Богданова в ранней юности. Впервые она высказана в его романе-утопии "Красная звезда", написанном в 1907 г. [13, ч. 2, гл. V]. Но что, всего через 17 лет, позволило ему попытаться воплотить эту мечту в жизнь? Основными причинами были: значительные научные и практические успехи в этой области в годы мировой войны; революция, резко изменившая масштаб времени; успехи пролеткультовского "коллективистского" движения; и, наконец, создание тектологии, ряд положений которой, по убеждению ее автора, усиливал аргументы в пользу эффективности обмена кровью.

Как и у Сен-Симона, и у Конта позитивизм Богданова сочетался с утопизмом, но его утопизм отличал действенный характер: ему необходимо было, пусть ценой риска (разумеется, только в отношении себя), внедрить свои идеи в практику. После поездки в Англию (1922), позволившей изучить опыт в этой области и приобрести (за счет личных средств Богданова) необходимую литературу и оборудование, началась учеба с группой единомышленников, а в феврале 1924 г. – первые опыты, в которых в качестве "главного кролика" (выражение Богданова) неизменно выступал он сам.

Представляет интерес оценка этих экспериментов видным современным ученым и выдающимся врачом-практиком, директором Гематологического научного центра РАМН, академиком А.И.Воробьевым: "А.А.Богданов [...] ищет пути омоложения в обменных переливаниях, считая, что кровь не одинакова в разных возрастных периодах. Так ли уж все это фантастично? [...] Явное улучшение самочувствия, появление бодрости после обменных переливаний крови наблюдал А.А.Богданов у своих пациентов, страдающих крайним переутомлением. Конечно, можно было бы искать причину улучшения в субстрате переливания, хотя существует вполне обоснованное мнение, что в основе эффекта лежит факт кровопускания, изъятия из кровяного русла, пусть временно, некоего объема крови" [14, с. 3–4].

По-видимому, чрезвычайная кратковременность интервала между изъятием крови и замещением ее чужой кровью не позволила Богданову и другим участникам экспериментов рассматривать полученные результаты в качестве лишь эффекта кровопускания.

Аргументы медицинского и оборонного характера и результаты опытов убедили руководство страны – в марте 1926 г. в СССР был организован первый в мире Научный институт по переливанию крови во главе с А.А.Богдановым. На посту директора он продолжал участвовать в опытах, направленных, в том числе, на передачу больным туберкулезом иммунитета к этой болезни, который, как он полагал, был у него. 12-е обменное переливание крови, проведенное Богдановым, завершилось трагически: 7 апреля 1928 г. он скончался.

В соответствии с современными представлениями, причиной его смерти была резус-несовместимость с партнером по переливанию (фактор, открытый в 1940 г., вероятность летального действия которого возрастает с увеличением массивности и частоты переливаний). С тех пор открыто множество факторов, являющихся причиной несовместимости организмов одного и того же вида. Во времена же Богданова (это характерно и для его научных, и, особенно – социальных установок) в центре внимания исследователей находилось обычно общее, групповое, среднее, при существенно меньшем внимании к индивидуальному, неповторимому. Так, наряду с другими факторами, в конечном счете, и убеждения Богданова сказались на его судьбе...

Он погиб, оставив не только сигнал опасности, но и полигон для борьбы с ней – Институт переливания крови, носящий имя Александра Александровича Богданова, созданный, благодаря его энергии и самоотверженности, задолго до грядущей мировой катастрофы, что позволило спасти тысячи и тысячи жизней.

А.А.Богданову не удалось увидеть воплощение в жизнь своих идей, прежде всего – идей тектологии. Потенциал этого – главного его наследия далеко не исчерпан, он и сегодня ждет исследователей и энтузиастов.

ЛИТЕРАТУРА

1. Богданов (Малиновский) Александр Александрович (автобиография) // Деятели СССР и Октябрьской Революции. М., 1989.

2. Богданов А.А. Тектология (Всеобщая организационная наука). В 2 кн. М., 1989.

3. Allgemeine Organisationslehre. Tektologie. Von A.Bogdanow. Berlin, 1926 (I Band); 1928 (II Band).

4. Bogdanov A. Essays in Tektology. The General Science of Organization. (Translation by George Gorelik). Seaside California, 1980.

5. Тахтаджян А.Л. Тектология: история и проблемы // Системные исследования. Ежегодник 1971. М., 1972.

6. Тахтаджян АЛ. Principia tektologica. Принципы организации и трансформации сложных систем: эволюционный подход. СПб., 1998.

7. Малиновский А.А. Тектологня. Теория систем. Теоретическая биология // Серия "Философы России XX века". М., 2000.

8. Неизвестный Богданов. В 3 кн. М., 1995.

9. Огурцов А.П. Тектология А.А. Богданова и идея коэволюции // Вопросы философии. 1995. № 8.

10. Уайт Д. От философии к всеобщей организационной науке: источники и предшественники тектологии А.Богданова // Вопросы философии. 1995. № 8.

11. Шухов Н.С., Фрейдлин М.П. Математическая экономия в России. 1865–1995. М., 1996.

12. Богданов А. Всеобщая организационная наука (Тектология). Часть III. Л.-М., 1929.

13. Богданов А. Красная звезда. Л.-М., 1925.

14. 70 лет первому в мире Институту переливания крови им. акад. А.А.Богданова. М., 1996.

Источник: B.C.Клебанер. Александр Богданов и его наследие
// Вопросы философии. 2003. № 1. С.105–110.