В. С. Соболев

АКАДЕМИЯ НАУК И КРАЕВЕДЧЕСКОЕ ДВИЖЕНИЕ

© В.С.Соболев

 

Отличительная черта российского краеведения первой трети XX столетия – тесная неразрывная связь с Академией наук. В первые годы советской власти краеведческое движение развивалось более быстрыми темпами, чем в дореволюционный период и превратилось в важное явление общественной жизни страны. Именно оно открывало представителям российской интеллигенции возможность проявить творческую инициативу.

Период с 1917 по 1927 г. по праву называют "золотым десятилетием" отечественного краеведения [1]. В редакционной статье журнала "Известия Центрального бюро краеведения" отмечалось: "Из всех общественных явлений в жизни СССР за десять лет, истекающих со дня Октябрьской революции, рост краеведения является наиболее показательным" [2]:

 

 

Видно, что масштабы краеведческого движения за 10 лет выросли в 10 раз. В эти же годы укрепились связи Академии наук с краеведами, возросло ее влияние на деятельность краеведческих организаций, четко обозначилась координирующая роль академии в этом общественном движении.

Руководящий орган российских краеведов – Центральное бюро краеведения (ЦБК) – был создан в начале 1922 г. и функционировал до 1925 г. при Российской академии наук. Позднее он оказался в ведении Главнауки Наркомпроса. Председателем ЦБК в 1922–1927 гг. был непременный секретарь АН академик Сергей Федорович Ольденбург. Большой вклад в развитие отечественного краеведения в это время внесли также академики М.М.Богословский, Н.Я.Марр, С.Ф.Платонов, А.Е.Ферсман; члены-корреспонденты М.Н.Покровский, А.Н.Самойлович, Ю.М.Шокальский; известные ученые Н.П.Анциферов, Б.Б.Веселовский, И.М.Гревс, В.И.Равдоникас, Д.О.Святский и другие.

Центральное бюро издавало журналы "Краеведение" (1923–1929), "Известия Центрального бюро краеведения" (1925–1929) и "Советское краеведение" (1930–1936). В них были отражены организационно-методические вопросы движения, деятельность краеведческих организаций, содержалась конкретная информация о движении. Главными редакторами журналов "Краеведение" и "Известия ЦБК" ряд лет были академики С.Ф.Ольденбург и Н.Я.Марр.

Академический центр Наркомпроса разослал в местные краеведческие организации приглашение принять участие в 1-й Всероссийской краеведческой конференции. В документе, в частности, отмечалось, что "русская революция, пробудившая дремавшие народные творческие силы, проявилась также и в сильном развитии научной и научно-организационной деятельности" [3] Конференция проходила в Москве с 12 по 20 декабря 1921 г. На ней было принято решение создать под эгидой РАН "Ассоциацию научных учреждений, обществ и отдельных ученых республики". Этот план, однако, не был осуществлен.

С докладом на конференции выступил нарком просвещения А.В.Луначарский. Он, в частности, заявил: "Наша гигантская, необъятная страна была плохо изучена и еще теперь мало известна ее подлинному хозяину, трудовому народу. Нужно эту работу поставить как можно тщательнее во всех областях". Нарком придавал большое значение демократичности, добровольности и свободе научного творчества краеведов. "Со всех этих точек зрения ясно, – отмечал он, – что нужно призвать общественные силы, потому что никаким бюрократическим путем этого сделать нельзя" [4].

На конференции представители местных организаций ставили вопросы о многочисленных фактах уничтожения памятников истории и культуры. Так, делегаты из ряда сибирских городов в своих докладах "нарисовали ужасную картину разгрома многих отделений Географического общества, конфискации музеев и библиотек и передачу их в руки людей, совершенно не понимающих того, что им передали" [5]. С созданием Всероссийского центра краеведческого движения они связывали свои надежды на улучшение охраны памятников.

В первый состав ЦБК вошло 29 человек, и среди них академики С.Ф.Платонов, С.Ф.Ольденбург, А.Е.Ферсман, Ю.М.Шокальский. В бюро имелось два отделения: Петроградское и Московское [6].

14 января 1922 г. Общее собрание АН, заслушав доклад А.Е.Ферсмана о 1-й Всероссийской конференции краеведов, решило: "Признать желательным единение работы Академии наук с краеведческими организациями" [7]. 16 февраля 1922 г. на 1-й сессии ЦБК был избран президиум бюро. В него вошли: почетный председатель – Д.Н.Анучин, председатель – С.Ф.Ольденбург, заместитель председателя – В.В.Богданов (он же стал руководителем Московского отделения ЦБК), А.Е.Ферсман, Ю.М.Шокальский, А.П.Павлов, Т.П.Кравец [8]. В последующие годы составы ЦБК и президиума неоднократно изменялись.

С осени 1922 г. по смете Академии наук была предусмотрена оплата работы ученого секретаря и одного научного сотрудника ЦБК [9, л.383]. В должности ученого секретаря ЦБК Общим собранием РАН был утвержден Д.О.Святский. В декабре 1922 г. академия выделила 35 000 руб. для приобретения части тиража "Сборника программ школьных наблюдений за природой". Все книги были затем бесплатно разосланы в местные краеведческие организации [9, л.498]. В это же время ЦБК были выданы 200 000 руб. (в денежных знаках 1922 г.) на расходы, связанные с подготовкой первого номера журнала "Краеведение" [9, л.507].

Этот номер удалось выпустить в свет только в мае 1923 г. В редакционной статье указывалось, что журнал позволяет ЦБК при РАН впервые широко и планомерно координировать краеведческую работу в России [10, с.1]. Здесь же помещена и программная статья С.Ф.Ольденбурга. В ней отмечалось, что "краеведческая работа, как всякая другая исследовательская работа, зависит, несомненно, прежде всего от научного творчества... и она явится совершенно новым воспитательно-образовательным средством для всех ее участников" [10, с.3–5].

"Положение о Центральном бюро краеведения при Российской Академии наук" было утверждено на 4-й сессии ЦБК в марте 1923 г. В первом параграфе говорилось: "В целях установления учета совершающейся на местах краеведческой работы, ее общего направления и координации, а также содействия обществам, кружкам, музеям, архивам, библиотекам и др. организациям краеведения и отдельным лицам в их научной работе и представительстве интересов краеведения перед высшими государственными и другими учреждениями, при Российской академии наук состоит Центральное бюро краеведения" [11].

В феврале 1924 г. ЦБК представил руководству РАН отчет за два года деятельности. За это время состоялось 82 заседания бюро, вышли в свет два номера журнала "Краеведение", два сборника статей "Вопросы краеведения" и "Краеведение в России". Кроме того, к моменту представления отчета были подготовлены к печати третий номер журнала "Краеведение", сборник "Краеведение и школа" и "Методическое руководство для изучения местного края" [12]. За тот же период сотрудники ЦБК неоднократно выезжали в командировки для оказания помощи местным организациям.

К марту 1923 г. в России (кроме Москвы и Петрограда) было зарегистрировано 231 краеведческое общество, имелось 285 местных музеев, 21 биологическая станция, 16 заповедников [13]. После образования Союза ССР ЦБК предпринимало усилия по оказанию научно-методической помощи краеведам союзных республик. Члены бюро неоднократно выезжали в командировки:

Д.О.Святский – в Воронеж, Курск и Дмитров (Курской губ.); Паршин – в Севки (в то время Орловская губ., ныне Брянская обл.); И.М.Гревс – в Полтаву; А.А.Спицын – в Ям-Тесово (Новгородской губ.) [14]. В сентябре 1924 г. на краеведческий съезд в Абхазию был командирован сотрудник Азиатского музея А.Н.Генко [15], а для участия в работе 1-го съезда деятелей по краеведению Азербайджана в Баку направили профессора А.Н.Самойловича [16]. В марте 1926 г. на конференцию по изучению производительных сил Дальнего Востока в Хабаровск выезжал заведующий Промышленно-географическим отделом КЕПС профессор А.А.Григорьев [17, л.11–12]. В связи с проведением в конце 1926 г. Вятско-Ветлужской конференции по изучению производительных сил края С.Ф.Ольденбург обратился с просьбой принять в ней участие к академику Н.Я.Марру [17, л.532].

В конце 1924 г. Главным управлением наукой Наркомпроса было принято решение изменить ведомственную принадлежность ЦБК и передать бюро в его ведение. Это организационное изменение было вызвано тем, что у руководства Наркомпроса изменилось отношение к краеведческому движению. В мае 1924 г. на XIII съезде РКП(б) обсуждался вопрос о роли и месте общественных организаций в Советском государстве. Был отмечен "рост политической активности трудящихся" и принято решение о том, что деятельность общественных организаций должна быть тесно связана с работой соответствующих государственных органов, "чтобы улучшить и больше связать с рабочими массами работу государственных органов" [18].

В резолюции 2-й Всесоюзной краеведческой конференции, состоявшейся в декабре 1924 г., подчеркивалась необходимость "тесной связи краеведения не только с научными учреждениями... но и с хозяйственным, просветительным и партийным строительством" [19].

В начале 1925 г. ЦБК было переведено из главного здания РАН (Университетская наб., 5) в Мраморный дворец, где располагалось в то время Ленинградское отделение Главнауки. Всем краеведческим организациям было разослано информационное письмо, в котором указывалось: "Местопребывание ЦБК переносится по постановлению 2-й конференции краеведения" [20]. Журнал "Краеведение" с четвертого номера за 1924 г. начал издаваться как печатный орган Главнауки. Кроме того, по решению 2-й Всесоюзной краеведческой конференции вышел в свет еще один журнал – "Известия Центрального бюро краеведения". В отличие от "Краеведения", на который возлагалось решение задач научно-методического характера, новый журнал должен был содержать оперативную информацию.

И после придания ЦБК статуса самостоятельного учреждения его связи с Академией наук некоторое время не ослабевали. С.Ф.Ольденбург до 1927 г. оставался председателем ЦБК. В декабре 1927 г. на 3-й Всероссийской конференции по краеведению был избран новый состав ЦБК. Председателем президиума стал П.Г.Смидович, академик Н.Я.Марр стал заместителем председателя. Академик А.Е.Ферсман вошел в число четырех товарищей председателя. С.Ф.Ольденбург остался в руководстве ЦБК в качестве члена президиума. Вместе с академиком Н.Я.Марром он еще несколько лет продолжал редактировать оба периодических краеведческих издания. С января 1928 г. "Известия ЦБК" стала готовить к печати редколлегия в составе девяти человек. В ее первоначальный состав вошли академики Н.Я. Марр, С.Ф.Ольденбург и А.Е.Ферсман. Но уже в марте 1928 г. всех трех вывели из состава редколлегии. Это стало одним из многих признаков нового внутриполитического курса правящей политической партии.

С периодическими изданиями ЦБК активно сотрудничал целый ряд ведущих специалистов академических учреждений, причем их статьи часто имели важное научно-методическое значение для краеведов. Этой проблематике были посвящены публикации Л.С.Берга, Л.Я.Штернберга, А.А.Бялыницкого-Бирули, Д.А.Руднева и др. В передовой статье сентябрьского номера "Известий ЦБК" за 1925 г. говорилось, что работа академических ученых, академические издания "представляют собою неистощимый источник, откуда черпали, черпают и будут черпать краеведы" [21]. Далее отмечалось, что именно Академия наук "в тяжелую годину приняла начавшееся краеведческое движение под свое авторитетное покровительство". Для нас важным является утверждение о том, что ЦБК, став самостоятельным учреждением, "не порвало с Академией непосредственной связи" [21].

Главные цели и задачи, стоявшие перед краеведением, сформулировали его известные теоретики. В конце 1924 г. Иван Михайлович Гревс писал: "Краеведение – один из самых действенных органов развития просвещения в широких массах, это дело вызывает интерес, труд и вдохновение, оно поднимает и организует силы. Это совсем естественно и очень отрадно в стране, переживающей жестокий кризис" [22].

Статья академика Н.Я.Марра, опубликованная в журнале "Научный работник" №1 за 1925 г., содержала следующие тезисы:

• краеведение – это не только научный метод, это и особое общественное мышление;

• для научных работников Центра краеведение – источник новых данных для обоснования научных положений;

• краеведение – дело, требующее очень бережного и осторожного обращения;

• не следует мешать естественному росту великого краеведческого дела, не губить отжившими организационными формами [23].

Краеведческая работа велась во всех, даже самых отдаленных уголках страны, даже там, где, казалось бы, организовать ее было просто невозможно. На 2-м областном краеведческом съезде в Архангельске (июнь 1925 г.) большой интерес вызвал доклад представителя Соловецкого отделения Архангельского общества краеведения А.Глаголева. Он познакомил съезд с условиями работы отделения, состоявшего из вольных и невольных жителей Соловецких островов, показал возможность энергичной работы людей даже в таких совершенно исключительных условиях [24]. Местные краеведы активно участвовали в издании журнала "Соловецкие острова" и газеты "Новые Соловки" – печатных органов Управления Соловецкими лагерями особого назначения ОГПУ.

На одном из заседаний ЦБК в апреле 1926 г. обсуждался доклад П.А.Петрова о деятельности соловецких краеведов. В докладе отмечалось, что работа ведется главным образом политическими ссыльными, а актив общества составляют 150 человек. Энтузиасты-краеведы создали биологический сад и станцию, питомник черно-бурых лисиц, в трех церквах были открыты музейные экспозиции, активно велись геологическое изучение территории и гидрологические исследования озер, прилагались усилия по охране древних скитов и т.д. [25].

Хотелось бы обратить внимание на краеведческую деятельность будущего члена-корреспондента Владислава Иосифовича Равдоникаса. Во время гражданской войны он, будучи председателем "Комиссии по изучению Тихвинского края", спасал усадебные архивы и библиотеки, собирал в местный музей памятники истории и культуры из закрываемых монастырей и церквей [26, л.1–2]. Позднее, в качестве члена Череповецкого губернского бюро краеведения, В.И.Равдоникас неоднократно выезжал в командировки в уезды Кирилловский, Белозерский, Устюженский "для научных исследований, налаживания краеведческой работы, а также для выявления на местах находящегося в наличности музейного и архивного имущества, для взятия такового на учет и экспертизы" [26, л.69]. В ноябре 1921 г. С.Ф.Ольденбург направил В.И.Равдоникасу письмо, в котором от имени Президента АН выразил признательность за ценную помощь академической Археологической комиссии, за передачу библиотеке академии ценных рукописей и книг XVIII века. В письме указывалось, что плодотворная деятельность краеведа служит не только "интересам местной истории, но и истории России и материальной культуры вообще" [26, л.71].

К 1925 г. у руководства Наркомпроса еще не сложилась однозначная позиция в определении главных задач краеведческого движения, его места в общественной жизни страны. В первой половине 20-х годов, находясь под эгидой Академии наук, это движение решало в основном научные и просветительские задачи. Однако по мере укрепления позиций И.В.Сталина, усиления централизации в руководстве страной краеведческим исследованиям на местах все чаще начали придавать прикладной характер.

Члены Центрального бюро, пока это было возможно, отстаивали научную точку зрения. В одном из писем, направленных в феврале 1925 г. заведующему Научным отделом Главнауки А.П.Пинкевичу академик С.Ф.Ольденбург писал: "Может, Главнаука хочет, чтобы в ЦБК пришли новые люди? Мы охотно передадим дело. Но если Главнаука и новых людей не поддержит, то краеведение уйдет в Исполкомы, ЭКОСО (Экономические Совещания) и в профессиональные организации" [27]. Есть основания полагать, что власть имущие уже накануне 3-й Всероссийской конференции по краеведению (декабрь 1927) решили вопрос о принципиальных изменениях в руководстве ЦБК. С.Ф.Ольденбург не участвовал в работе конференции. Первые два доклада делали руководящие работники Наркомпроса – Н.К.Крупская и А.П.Пинкевич.

Председатель ЦБК направил в адрес форума краеведов обращение, в котором продолжал отстаивать свою принципиальную позицию: "Совершенно необходимо, чтобы на третьей конференции было сказано авторитетно и решительно, что краеведение есть массовое научно-культурное движение, надо стремиться к тому, чтобы научное миропонимание распространилось в самых широких массах" [28]. На самой конференции развернулась острая дискуссия. Один из делегатов, Н.Ф.Преображенский, позднее вспоминал о том, что по организационным вопросам "велась отчаянная борьба", что "резолюция о задачах краеведения согласовывалась и уточнялась почти трое суток" [29]. Победила точка зрения тех, у кого в руках были сосредоточены "командные высоты".

Неудовлетворенность работой Главнауки Наркомпроса по руководству краеведческим движением неоднократно высказывал академик Н.Я.Марр. В письме, направленном в сентябре 1926 г. председателю Совнаркома А.И.Рыкову, он, в частности, писал: "Наркомпрос не понял всей сущности этого движения и поэтому пытается строить здесь что-то без ориентировки на прошлое, без перспектив на будущее". Ученый отмечал, что "вместо того, чтобы углубить работу существующих организаций, затрачиваются большие усилия на создание новых, при этом старое хиреет и не развивается" [30]. Здесь Николай Яковлевич был прав, так как сотрудники Наркомпроса, как, впрочем, и других центральных органов власти, обращали главное внимание на чисто числовые показатели.

А пока в стране набирал темпы процесс всеохватывающей централизации – один из главных принципов тоталитарного режима. Соответственно множились функции государственного аппарата, укреплялась власть партийных и советских чиновников всех рангов. 12 февраля 1926 г. Главным ученым советом Наркомпроса было утверждено новое "Положение о Центральном бюро краеведения РСФСР", пункт первый которого гласил: "ЦБК является органом Главнауки в ее работе в области краеведения" [31]. Весной этого же года в "Еженедельнике Наркомпроса" было опубликовано еще и "Положение об областном Бюро краеведения". Для того чтобы ни у кого не оставалось сомнений в ведомственной подчиненности краеведческого движения, в нем указывалось, что все региональные бюро также "состоят в ведении Главнауки" [32].

Разбросанные по городам и весям многочисленные краеведческие организации, по существу, не имевшие бюджетного финансирования, не всегда признавали целесообразность жесткой подведомственности и необходимость регулярной подотчетности. Об этом свидетельствует годовой бюджет уездных краеведческих обществ Костромской губернии. За 1926 г. он составил; в Нерехтском обществе – 100 руб., в Чухломском – 1 руб. 45 коп.; Буйское не получило ни гроша [33].

Стремление Наркомпроса во что бы то ни стало окончательно подчинить себе краеведческое движение отразилось в принятом по инициативе Наркомпроса 11 августа 1927 г. СНК РСФСР постановлении "О порядке производства краеведческих работ на территории РСФСР" [34]. В первом пункте постановления указывалось: "Все специально краеведческие учреждения и организации на территории РСФСР, в чьем бы ведении они ни находились, должны быть переданы Народному Комиссариату Просвещения и в дальнейшем должны открываться только по линии Наркомпроса".

Существенное влияние на развитие краеведческого движения оказало и вскоре последовавшее директивное оформление нового подхода государственной власти к науке и просвещению. На XIII Всероссийском съезде Советов, проходившем в апреле 1927 г., был заслушан доклад Наркомпроса, с которым выступил А.В.Луначарский. В резолюции съезда было отмечено, что "общий уровень образования не соответствует задачам индустриализации", съезд одобрил решение правительства "о включении в общий план индустриализации страны также и плана развития народного просвещения" [35]. Вскоре Нар компрос направил в исполкомы местных Советов циркулярное письмо, в котором предлагалось "проводить планомерное развитие сети краеведческих организаций путем создания фабричных, заводских и сельских краеведческих обществ, ячеек, музеев, библиотек". При этом признавалось необходимым "вовлекать их в разработку основных вопросов местного хозяйственного и культурного строительства" [36]. Циркуляр был подписан заместителем наркома И.И.Ходоров ским и начальником Главнауки Ф.Н.Петровым.

Передовая статья восьмого номера "Известий ЦБК" за 1927 г. подводила итоги развития краеведения в первое послереволюционное десятилетие. Указывалось, что по состоянию на 1 сентября 1927 г. в ЦБК состояло на учете 1688 организаций [37, с.266]. Редакция журнала, подводя итоги, делала вывод, что масштабы краеведческого движения за годы советской власти возросли в 10 раз.

Но, несмотря на столь впечатляющие цифры, положение с государственным финансированием краеведческих учреждений оставалось крайне сложным. Так, один из активистов, С.Кисловский, в начале октября 1927 г. сообщал из Тверской губернии, что два интересных музея – Кашинский и Калязинский – ликвидируются, так как, снятые с государственного финансирования, "на местные средства" они приняты не были [27, с.278]. На одном из заседаний ЦБК, проходившем в это же время, обсуждался доклад ученого секретаря бюро Д.О.Святского о его командировках в Брянск, Кострому, Ярославль. В докладе говорилось, что снятие в этих городах музеев с госбюджета "вредно отразилось и на работе краеведческих обществ" [38]. В ноябре 1927 г. С.Ф.Ольденбург направил начальнику Главнауки Ф.Н.Петрову письмо с просьбой сделать все возможное для сохранения Государственного музея Центральной промышленной области, так как было принято решение о его ликвидации. Ученый подчеркивал, что он "считается образцовым музеем, на примере которого краеведы могут учиться постановке музейного дела на местах" [39].

Финансирование краеведческих учреждений продолжало сокращаться. Согласно постановлению Президиума ВЦИК от 16 июня 1928 г., целый ряд подобных организаций передавался с государственного на местный бюджет. При этом исполкомам местных Советов предлагалось самим изыскивать дополнительные источники "для компенсации расходов по содержанию передаваемых им учреждений" [40, с.23–24]. Согласно этому постановлению, с государственного финансирования было сразу снято 42 учреждения и общества. Назовем некоторые из этого "черного списка": общества – Архангельское, Иваново-Вознесенское, Костромское, Псковское, Тамбовское; музеи – Саратовский, Ульяновский – областной (Дом-музей В.И.Ленина в Ульяновске был оставлен на финансировании). За несколько месяцев практически все краеведческие общества были сняты с государственного финансирования, причем переход на местный бюджет часто означал только одно – полное отсутствие финансовой поддержки.

Продолжались изменения и в руководстве краеведческим движением. Уже упоминалось, что в декабре 1927 г. председателем ЦБК был избран П.Г.Смидович, а С.Ф.Ольденбург – только членом президиума ЦБК. С марта 1928 г. академиков С.Ф.Ольденбурга, Н.Я.Марра, А.Е.Ферсмана вывели из состава редколлегии журнала "Известия ЦБК".

В это же время весной 1929 г. коллегией Наркомпроса было принято постановление "Об изучении культурного профиля районов РСФСР". Всем краеведческим организациям предписывалось принять активное участие в этом "изучении". Направлялся и соответствующий "перечень вопросов, подлежащих изучению". Перечень включал в себя 18 разделов, а в них, в свою очередь, содержалось 132 вопроса, на которые следовало дать ответ [40, с.23–24].

Активизировались также попытки внести в краеведческое движение политику и идеологию. Так, в четвертом номере "Известий ЦБК" за 1929 г. была опубликована статья главного редактора издания А.Ф.Вангенгейма "Краеведение и борьба за урожай". Автор считал необходимым уделять больше внимания краеведческих организаций "вопросам классовой политики в деревне при изучении как предпосылок, так и результатов повышения урожайности и при проведении в жизнь тех или иных мероприятий" [41].

К этому времени "Известия ЦБК" и журнал "Краеведение" доживали последние дни. С января 1930 г. начал выходить новый журнал "Советское краеведение". В первое время его редактором оставался А.Ф.Вангенгейм, а осенью 1930 г. последнего сменил И.Г.Клабуновский. Передовая статья первого номера "Новый этап в краеведении" провозглашала главные цели нового издания: "Обращение краеведения лицом к социалистическому строительству, перестройка рядов краеведения для активного участия в социалистическом строительстве, замена старых задач академического краеведения новыми, отвечающими эпохе диктатуры пролетариата" [42].

На новом этапе развития краеведения опеку над ним стала осуществлять Коммунистическая академия общественных наук, основанная еще в 1918 г. Перед ней была поставлена задача "укрепления идеологической выдержанности краеведения". Для этих целей в академии была создана Краеведческая секция, 11 февраля 1930 г. президиумом Комакадемии было утверждено руководящее бюро секции под председательством П.Г.Смидовича, заместителем его был назначен Б.В.Максимов [43, с.З]. Позднее на базе этой секции было организовано общество краеведов-марксистов. Оно начало осуществлять идеологическое руководство краеведением.

25 марта 1930 г. состоялась 4-я Всероссийская краеведческая конференция, на которой был избран новый состав ЦБК в количестве 26 человек. Председателем вновь стал П.Г.Смидович, а его заместителями А.Ф.Вангенгейм, Б.В.Веселовский, И.Г.Клабуновский [43, с.36]. По выражению самого П.Г.Смидовича, конференция "наконец-то дала стройный план расстановки сил снизу и доверху". В это время по всей стране уже начался сталинский террор. Его главной целью было подавление любых проявлений критики волюнтаристской политики во всех областях жизни советского общества. Это отразилось и на краеведении. Новый этап движения запечатлелся на страницах журнала "Советское краеведение". Так, в одной из статей ставился вопрос о том, чтобы "всемерно усилить темпы и охват масс" с целью "теснейшей связи краеведческого движения с классовыми боями, в связи с выкорчевыванием капиталистических элементов" [44].

Маховик "классовой борьбы" продолжал набирать обороты. Передовая первого номера "Советского краеведения" за 1932 г. призывала уже "к борьбе с правыми и левыми оппортунистами, примиренчеством и гнилым либерализмом на краеведном фронте" [45, с.7] ("фронты" к этому времени были открыты уже во всех отраслях науки, культуры и просвещения).

Новые руководители ЦБК и идеологи из Комакадемии требовали "теснейшей увязки краевед ной работы с конкретными планами социалистического строительства каждого данного района, предприятия, совхоза, колхоза, при максимальном вовлечении в краеведную работу широких масс рабочих, колхозников, комсомольцев, пионеров" [45, с. 4].

Есть основания полагать, что директивные установки и пропагандистские призывы руководства краеведением в те годы, по существу, вели к его перерождению. В этом плане весьма показательно письмо ЦБК, направленное летом 1930 г. всем краеведческим организациям и учреждениям. Заголовок письма "О содействии экспорту" был не совсем понятен читателям. Но содержание его никаких сомнений не оставляло: "одной из форм активного участия краеведческих организаций в социалистическом строительстве", оказывается, являлось "содействие экспорту научного материала" [46].

Краеведам предлагалось активно содействовать вывозу за границу "археологических, ботанических, зоологических, минералогических, этнографических и иных коллекций". Давалось разъяснение, что государственная структура "Новоэкспорт" обязуется 10% от денег, вырученных от продажи отечественных памятников истории и культуры, возвращать "заготовителям" (так в письме и указано – "заготовителям") на приобретение оборудования и инструментов.

Авторы данного послания, – а подписали его председатель ЦБК П.Г.Смидович и руководитель "Новоэкспорта" А.Цивин, – были, видимо, убеждены, что тысячи энтузиастов-краеведов, годами в тяжелейших условиях собиравших и сберегавших музейные и архивные коллекции в интересах культуры и просвещения, с таким же энтузиазмом и вдохновением превратятся в "заготовителей" валюты, столь необходимой тоталитарному режиму, прежде всего, для всемерной милитаризации страны и укрепления аппарата власти.

Бывший председатель ЦБК С.Ф.Ольденбург ранее неоднократно обращался в правительственные органы с просьбами "остановить широкую продажу за границу различных музейных ценностей". При этом он резонно указывал, что "материальная польза, извлекаемая от продажи указанных объектов, весьма невелика, а теряется при этом величайшее культурное достояние страны" [47]. Тогда голос разума услышан не был, а после "года великого перелома" подобные проявления гражданского мужества стали невозможны. Многих представителей российской интеллигенции, на деле подтвердивших свое согласие сотрудничать с советской властью, постигло горькое разочарование. Начались аресты и судебные преследования ученых-гуманитариев и ученых-краеведов.

На наш взгляд, совершенно не случайными являлись попытки органов ОГПУ "увязать", "объединить" различные политические процессы начала 30-х годов в единую мощную кампанию репрессий против интеллигенции. Сталинский тезис об обострении классовой борьбы, внедряемый в общественное сознание, готовил будущие этапы большого террора. Так, в ходе процессов по "академическому делу" умельцы из ОГПУ и их политические единомышленники в органах печати неоднократно делали попытки извлечь "полезный материал", который позволил бы обосновать массовые репрессии против ученых-краеведов. Во время допроса следователем А.Р.Стромылиным Н.П.Анциферову был предъявлен фальсифицированный протокол тайного заседания на частной квартире президиума ЦБК с изложением "речей" С.Ф.Ольденбурга, А.Е.Ферсмана, Н.Я.Марра, И.М.Гревса, В.П.Семенова-Тян-Шанского, наконец, самого Н.П.Анциферова [48]. Ученый решительно отказался признать подлинность этого "исторического источника".

В заключение отметим, что в начале 30-х годов, в период упрочения тоталитарного режима в СССР, произошла глубинная бюрократизация всей общественной жизни. В этих условиях краеведческое движение подверглось разгрому. Многие краеведы были репрессированы, добровольные краеведческие общества заменены сугубо бюрократическими структурами. Вся краеведческая литература, выпущенная до 1930 г., подлежала тщательному пересмотру для изъятия "политически вредных изданий" [49]. Наступил мрачный период в истории краеведческого движения.

 

ЛИТЕРАТУРА

1. Шмидт С.О. "Золотое десятилетие" советского краеведения // Отечество. 1990. Вып. 1. С.11–27.

2. Известия Центрального бюро краеведения. 1927. № 8. С.266.

3. Санкт-Петербургский филиал архива РАН (далее – ПФА РАН). Ф.2. Оп.1–1920. Д.1. Л.311–311 (об).

4. Государственный архив Российской Федерации (далее – ГАРФ). Ф.2307. Oп.2. Д.33. Л.1.

5. Наука и ее работники. 1922. №2. С.20.

6. Краеведение. 1923. №1. С.46–47.

7. ПФА РАН. Ф.1. Оп. 1a–1922. Д.170. С.21.

8. Краеведение. 1923. №1. С.47.

9. ПФА РАН. Ф.1. Оп. 1–1922. Д.1.

10. Краеведение. 1923. №1.

11. Краеведение. 1923. №2. С. 209.

12. ПФА РАН. Ф.2. Oп. 1–1924. Д.25. Л.24.

13. Краеведение. 1923. №3. С.47.

14. ПФА РАН. Ф.2. Оп. 1–1924. Д.1. Л.342.

15. ПФА РАН. Ф.1. Oп. la–1924. Д.173. С.268.

16. ПФА РАН. Ф.2. Oп. 1–1924. Д.11. Л.55.

17. ПФА РАН. Ф.2. Оп. 1–1926. Д.15. Л.11–12.

18. КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов. М., 1970. Т.3. С.49.

19. Известия ЦБК. 1925. №1. С.2.

20. ПФА РАН. Ф.208. Oп.2. Д.102. Л.260.

21. Известия ЦБК. 1926. №3. С.73.

22. ПФА РАН. Ф.726. Оп.1. Д.179. Л.3–4.

23. Научный работник. 1925. № 1. С.10–18.

24. Краеведение. 1925. №3–4. C.302.

25. Известия ЦБК. 1926. №4. C.139–140.

26. ПФА РАН. Ф.1049. Оп.2. Д.78. Л.1–2.

27. ПФА РАН. Ф.2. Оп.1–1925. Д.1. Л.165.

28. ПФА РАН. Ф.208. Оп.2. Д.102. Л.268–269.

29. Советское краеведение. 1930. №1–2. C.7.

30. ПФА РАН. Ф.800. Оп.2. Д.34. Л.163.

31. Известия ЦБК. 1926. №4. C.103.

32. Известия ЦБК. №5. С.138.

33. Известия ЦБК. 1927. №2. C.56.

34. Собрание узаконений и распоряжение Рабочего и Крестьянского правительства РСФСР. 1927. № 9. Ст.68.

35. Съезды Советов в документах. М., 1968. Т.IV. Ч.1. С.97–107.

36. Известия ЦБК. 1927. №9. С.297–298.

37. Известия ЦБК. 1927. №8.

38. Известия ЦБК. №9. С.309.

39. ПФА РАН. Ф.2. Оп.1–1927. Д.1. Л.56.

40. Известия ЦБК. 1928. №8.

41. Известия ЦБК. 1928. №4. C.2.

42. Советское краеведение. 1930. №1–2. C.1.

43. Советское краеведение. 1930. №3–4.

44. Советское краеведение. 1930. №1–2. C.7.

45. Советское краеведение. 1932. №1.

46. Советское краеведение. 1930. №7–8. C.52–53.

47. Соболев B.C. Слово в защиту культуры // Вестник АН СССР. 1990. №10. С.116–117.

48. Академическое дело. 1929–1931. СПб. 1993. Вып.1. С.XXXIX.

49. Филимонов С.Б. Краеведение и документальные памятники (1917–1929 гг.). М., 1989. С.22.

 

СОБОЛЕВ Владимир Семенович – доктор исторических наук, директор Санкт-Петербургского филиала Архива РАН.

 

Источник: В.С.Соболев. Академия Наук и краеведческое движение
// Вестник РАН. 2000. Т.70. №6, с.535-541.