А.С.Сонин. Разгром "физического идеализма" (об одной философской дискуссии)

А.С.Сонин

РАЗГРОМ "ФИЗИЧЕСКОГО ИДЕАЛИЗМА"

(об одной философской дискуссии)

Политические власти в нашей стране никогда не отличались особой щепетильностью в идеологических кампаниях. Еще совсем недавно они считали, что постоянно и во всех сферах интеллектуальной жизни должна вестись непримиримая борьба марксизма-ленинизма с любыми философскими течениями. А коль борьба непримиримая, то хороши любые средства... В этом отношении особенно показательна послевоенная философская дискуссия по статье М.А.Маркова "О природе физического знания".

Несколько слов о том времени. Война потребовала огромной концентрации всех сил общества. Власти вынуждены были ослабить репрессии против интеллигенции. Но как только война закончилась, идеологическое давление возобновилось с невиданной силой. Одно за другим стали выходить постановления ЦК ВКП(б), фактически запрещавшие свободу творчества в области культуры: «О журналах "Звезда" и "Ленинград"», «О репертуаре драматических театров» (август 1946), «О кинофильме "Большая жизнь"» (сентябрь 1946), «Об опере В. Мурадели "Великая дружба"» (февраль 1948). В эти годы началась мощная кампания по борьбе с космополитизмом, призванная ошельмовать все иностранное. В июле–августе 1948 г. состоялась сессия ВАСХНИЛ, завершившая разгром советской биологии.

В области философии идеологическая реакция началась с дискуссии о книге академика Г.Ф.Александрова "История западноевропейской философии", которая состоялась в июне 1947 г. Это было грандиозное политическое мероприятие. Со всех концов страны в Москву съехались ученые и преподаватели философии и естественных наук. Вел заседание А.А. Жданов. Дискуссия впервые после войны продолжила кампанию борьбы против "физического идеализма". В своем пространном выступлении Жданов, начавший ее, сказал: «Современная буржуазная наука снабжает поповщину, фидеизм новой аргументацией, которую необходимо беспощадно разоблачать. Взять хотя бы учение английского астронома Эддингтона о физических константах мира, которое прямехонько приводит к пифагорейской мистике чисел и из математических формул выводит такие "существенные константы" мира, как апокалиптическое число 666, и т.д. Не понимая диалектического хода познания, соотношения абсолютной и относительной истины, многие последователи Эйнштейна, перенося результаты исследования законов движения конечной, ограниченной области вселенной на всю бесконечную вселенную, договариваются до конечности мира, до ограниченности его во времени и пространстве, а астроном Милн даже "подсчитал", что мир создан два миллиарда лет тому назад...

В равной мере кантианские выверты современных буржуазных атомных физиков приводят их к выводам о "свободе воли" у электрона, к попыткам изобразить материю только лишь как некоторую совокупность волн и к прочей чертовщине» [1, с.271].

Материалы философской дискуссии были опубликованы в первом номере нового журнала "Вопросы философии". Он стал выходить вместо довоенного журнала "Под знаменем марксизма". Возглавил его известный ученый, специалист в области философских проблем естествознания и истории науки Б.М.Кедров, впоследствии академик. Надо сказать, что в те годы он проявил себя как достаточно прогрессивный и гибкий редактор. Его взгляды отражали небольшое идеологическое потепление, которое наступило сразу после победоносно закончившейся войны. До наступления "ждановщины" Кедров успел опубликовать в журнале "Вопросы философии" целый ряд интересных дискуссионных статей по философским вопросам естествознания. Достаточно сказать, что во втором номере за 1947 год была напечатана статья одного из противников Лысенко академика И.И.Шмальгаузена.

В этом же номере журнал опубликовал, в порядке обсуждения, статью известного физика-теоретика, впоследствии академика. М.А.Маркова "О природе физического знания" [2]. Она представляла собой изложение основных положений его книги "О микромире". Книгу принял к печати Техтеориздат после положительной рецензии философа члена-корреспондента АН СССР А.А. Максимова.

Академик С.И.Вавилов, предпославший статье Маркова небольшое предисловие, указал на то, что наши философы и специалисты-естественники не всегда хорошо знакомы с особенностями новой физики, но легко критикуют вытекающие из нее методологические выводы. При этом «нередко "борьба" с ошибочной и враждебной нам идеологией в области науки сводится к отрицательным эпитетам в разной степени без разбора ошибочных доводов и без их убедительного опровержения» [2, с.139].

Представляя статью, Вавилов признавал, что интерпретация Марковым многих деталей физики микромира нова и может служить предметом спора. "Очень хотелось бы, – писал в заключение Вавилов, – чтобы статья М.А.Маркова стала исходным пунктом большой, серьезной дискуссии по затронутым автором вопросам и чтобы эта дискуссия не свелась к наклеиванию клеймящих ярлыков со стороны участников, – нужен подробный и деловой разбор вопроса по существу" [2, с.139].

Увы, случилось то, против чего предостерегал Вавилов, хотя поначалу все шло хорошо.

Марков посвятил статью важным теоретикопознавательным вопросам, возникшим при изучении атомов и элементарных частиц. Это – специфика квантовой теории, принцип дополнительности, роль прибора в исследовании микромира, модельные и немодельные представления, роль математики, проблема объекта и субъекта, понятие физической реальности, полнота нашей картины микромира. Анализ был осуществлен с позиций диалектического материализма.

Марков сделал три основных гносеологических вывода:

Человек, познающий микромир, существо макроскопическое. Он имеет только макроскопический научный опыт и макроскопические научные понятия, сформировавшиеся в классической механике, – пространственно-временные и энергетические. Источником знаний о микромире служат показания макроскопических приборов, переводящих непонятный нам язык микромира на понятный язык макроскопической физики. Поэтому теория микромира – квантовая механика – поневоле носит специфический характер: она описывает поведение микрочастиц в терминах макроскопической классической механики. В связи с этим Марков ввел понятие о физической реальности, понимая под ней ту форму реальности, в которой она проявляется в макроприборе. Такая трактовка соответствует диалектико-материалистическому взгляду, когда действительность проявляется не только в форме объекта или созерцания, а и в форме человеческой деятельности.

Квантовая механика является непротиворечивой и полной теорией микромира. Это означает, что в квантовой механике нельзя придумать такой эксперимент, проведение которого ей не противоречит, но результат которого теория не в состоянии предсказать.

Квантовая механика дает достоверные и точные знания о микромире. Однако ее законы носят статистический характер, но не в классическом смысле теории большого числа частиц. Квантовая механика дает статистические предсказания макроскопическому эксперименту, эксперимент – статистические данные теории.

Статья Маркова вызвала многочисленные отклики философов и физиков. Часть из них была помещена в первом номере "Вопросов философии" за 1948 год [3]. В целом и специалисты, и рядовые читатели согласились с основными положениями статьи Маркова как с серьезным анализом главных методологических проблем квантовой механики. Против выступил лишь Максимов, который, вопреки предупреждению Вавилова, пытался перевести научную дискуссию в очередную кампанию по разгрому "физического идеализма". И это ему удалось.

Но расскажем все по порядку. Максимов, который перед этим написал положительный отзыв на книгу Маркова, прислал в "Вопросы философии" резко отрицательный отзыв на его статью. Статья Максимова была набрана, но в тот же день, 10 апреля 1948 года, когда он подписал верстку, эта же статья [4], под тем же названием "Об одном философском кентавре", появилась в "Литературной газете" В последней Максимов добавил только несколько "крепких эпитетов" в адрес Маркова. Само собой разумеется, что редакция журнала статью из номера выбросила.

Вариант Максимова, предназначенный для "Вопросов философии", как и другие отклики на статью Маркова, вполне мог считаться дискуссионной публикацией. Материал же в "Литературной газете" выглядел как рецензия на статью Маркова и напечатанные в журнале "Вопросы философии" отзывы на нее. Позицию газеты поясняло и предисловие к статье Максимова: «Недавно вышел в свет второй номер теоретического журнала "Вопросы философии". Отразил ли журнал изменения, которые произошли на философском фронте после философской дискуссии? (Имеется в виду дискуссия о книге Александрова. – А.С.) Этот вопрос волнует не только философов, но и широкую советскую общественность. Редакция "Литературной газеты" предоставляет место откликам читателей на некоторые статьи этого журнала» [4, с.3]. Из публикации, напечатанной ниже, однозначно следовало, что ответ на этот вопрос может быть только отрицательным.

Максимов словно задался целью воскресить наихудшие традиции 30-х годов. Манипулируя произвольно вырванными из текста Маркова цитатами, часто тенденциозно их препарируя, он пытался убедить читателей, что человек – не макроскопическое существо, так как состоит из атомов, а потому микромир вполне доступен восприятию человека. При этом Максимов ссылался на опыты Вавилова, показавшего, что человеческий глаз в состоянии фиксировать отдельные кванты света. Далее следовало обвинение Маркова в признании непознаваемости микромира, потому-де, что физическое состояние частицы зависит от макроскопического прибора. Ссылки на принцип неопределенности Максимова не остановили. «Боровское истолкование соотношения неточностей (неопределенностей. – А.С.) квантовой механики есть отход от материализма», а «философские воззрения Н.Бора – типичный продукт идеологической реакции, порождаемой эпохой империализма в буржуазных странах. Философские воззрения Н.Бора – тот самый нежизнеспособный продукт, отброс, который подлежит, по определению Ленина, отправке в помещение для нечистот», – декларировал Максимов [4, с.3].

Статья вызвала резкое осуждение участников дискуссии. Физики М.Г.Веселов и М.В.Волькенштейн, а также писатель Д.С.Данин [3] аргументированно показали несостоятельность и тенденциозность максимовской критики.

Спохватилась и "Литературная газета". В номере от 19 мая 1948 года [5] она поместила "Обзор писем читателей", откликнувшихся на статью Максимова. Демонстрируя как бы нейтральную и объективную позицию, редакция привела выдержки из писем читателей, критикующих и статью Максимова, и статью Маркова. Однако, если в поддержку положений статьи Маркова "ЛГ" привела лишь мнение Е.Л.Фейнберг, то его критикам отвела гораздо больше места. Особенно выделено в газете письмо студента философского факультета Киевского университета Г.Лобика, сообщающего, что "студенты философского факультета с большим интересом прочитали статью А.Максимова и принимают ее как конкретное руководство в решении вопроса о познаваемости микромира" [5, с.4]. Вскоре, однако, это заявление было дезавуировано большой группой студентов того же факультета, письмо которых поместили "Вопросы философии" [3, с.224]. Резкий ответ дала и группа студентов физико-технического факультета МГУ, письмо которых "Литературная газета" не напечатала [3, с.223–224].

Но особенно подробно публикация была проанализирована в редакционной статье "Вопросов философии" [3]. В ней отмечалось, что статья Максимова направлена на "закрытие" начавшейся по инициативе журнала дискуссии "грубым окриком унтера Пришибеева от философии" [3, с.226]. Поэтому нельзя ставить на одну доску творческую статью Маркова и пасквиль Максимова. Редакция показала, как Максимов, используя грубую подмену понятий, стремился очернить Маркова в глазах читателей-неспециалистов, и вместе с тем сообщила, что дискуссия по статье Маркова будет продолжена, а также, что в следующем номере "мы предоставим возможность Максимову подвергнуть критике не только взгляды Маркова, но и свои собственные, ответив тем самым на ту критику, которую встретило со стороны многих советских ученых и рядовых читателей его выступление против М.А.Маркова" [3, с.232].

Действительно в третьем номере журнала за 1948 год была опубликована новая статья Максимова [6, с.222–228], но она содержала лишь еще более ожесточенную и беспардонную критику взглядов Маркова. Причину столь уверенно разносного стиля Максимов разъяснил в первом абзаце: «Обсуждение статьи проф. М.А.Маркова "О природе физического знания" вызвало исключительно острую полемику. И это не случайно, так как речь идет о том, сохранить ли и развить далее философские основы марксизма-ленинизма или отступить от них, как призывали к этому проф. М.А.Марков и его сторонники из прежнего состава редакции (разрядка моя. – А.С.) журнала "Вопросы философии" [6, с.222].

Да, в высших идеологических сферах решили помочь искоренению "физического идеализма" и после выпуска первого номера за 1948 год с материалами дискуссии редколлегия "Вопросов философии" была расформирована. Сместили главного редактора Б.М.Кедрова, вместо него назначили Д.И.Чеснокова – специалиста по русской философии. В редакцию для ее "усиления" ввели академика М.Б.Митина, ведавшего философскими вопросами в "Литературной газете", и В.Н.Столетова, известного приспешника Лысенко. В подобной ситуации Максимов почувствовал себя на коне. У него нет сомнения, что "Н.Бор – философски неправильно истолковывает математические соотношения теории квантов и является типичным "физическим" идеалистом... Марков же в своей статье не обронил ни единого слова критики по поводу "физического" идеализма Н.Бора. Этого не сделала и прежняя редакция журнала "Вопросы философии", хотя в ее обязанности и входило проведение большевистской партийности" [6, с.225]. Кроме того, по мнению Максимова, Марков впадает в агностицизм и идеализм, и поэтому в его выступлении "мы имеем апологетику буржуазных идеалистических воззрений, типичный пример раболепия перед враждебной большевизму идеологией... Позиция, на которой стоят Н.Бор и М.А.Марков и которую пропагандировала редакция журнала "Вопросы философии", закрывает путь для материалистического обобщения данных современной физики, сбивает наши кадры с пути материализма на путь идеализма и метафизики" [6, с.227–228].

Максимова поддержал лишь один физик, профессор МГУ Я.П.Терлецкий [6, с.228–231], обвинив Маркова в махизме, в том, что он неправильно оценил роль и назначение принципа дополнительности и, следуя за буржуазными учеными, положил этот принцип в основу квантовомеханических представлений. Оказывается, "принцип дополнительности не является ни исходным, ни основным физическим принципом, и в квантовой механике вообще можно обойтись без него" [6, с.229]. Терлецкому "ясна идеалистическая сущность принципа дополнительности" [6, с.230], ибо, по его мнению, квантовая механика является не теорией единичной микрочастицы, а статистической теорией многих микрочастиц.

В завершение этой весьма своеобразной дискуссии (никому из оппонентов Максимова слова предоставлено не было) редакция журнала опубликовала еще одно заключение [6]. На этот раз совершенно противоположное первому. В нем говорилось, что «поместив статью М.А.Маркова "О природе физического знания" и открывая по ней дискуссию, редакция не знала правильной линии, не повела физиков и философов по пути, указанному А.А.Ждановым при обсуждении книги Г.Ф.Александрова» [6, с.231]. Статья М.А.Маркова «содержала серьезнейшие ошибки философского характера... Основной порок статьи М.А.Маркова – отход от основ диалектического материализма в сторону идеализма и агностицизма... Познание микромира, с точки зрения Маркова... приобретает... по сути дела символический характер... Идеи М.А.Маркова о "макроскопической форме человеческого знания микромира", об особом "макроскопическом языке", на котором, по выражению М.А.Маркова, приборы "рассказывают" о микро явлениях, есть разновидность иероглифизма в теории познания. И подобно тому, как давно разгромленный Лениным иероглифизм ведет к агностицизму и идеализму, так и концепция М.А.Маркова прокладывает путь туда же» [6, с.231–233]. Марков вслед за Бором провозглашает «фальшивую идею о неразрывной координации микрообъекта со взаимодействующим с ним прибором, идею, которая используется современной реакционной философией для борьбы против марксизма-ленинизма... Взгляды М.А.Маркова о "макроскопической природе" физического знания стоят в противоречии не только с основами марксистско-ленинской теории познания, но и с действительным содержанием квантовой механики» [6, с. 233].

«Таковы коренные пороки концепции М.А.Маркова, – говорится в конце редакционной статьи. – В чем же причины этих пороков? Причина заключается в недостаточном уяснении Марковым основ марксистско-ленинской философии, в нарушении большевистского принципа партийности науки, в некритическом восприятии физических теорий современных буржуазных ученых. В качестве базы... он принял развитую Н.Бором "теорию дополнительности"... на самом же деле "теория дополнительности" Бора служит верой и правдой идеализму, поставляя ему материал для борьбы против материализма, и находится в противоречии с подлинным содержанием квантовой механики... Уклон М.А.Маркова в идеализм под влиянием воззрений Н.Бора является проявлением космополитических шатаний некоторой прослойки советских физиков, рупором которой стал М.А.Марков. Не вооружившись великими идеями марксистско-ленинской теории, не опираясь на материалистические традиции русского естествознания и русской философии. М.А.Марков раболепно склонил свою голову перед реакционной идеалистической философией. Отсюда весь вред и опасность настойчивой защиты М.А.Марковым своих ошибочных воззрений... Советские философы и естественники, разрабатывая проблемы современной физики с позиций материалистической теории, со всей решительностью должны бороться против "физического" идеализма и метафизики» [6, с.234–235].

Эта редакционная статья еще на пять лет задала тон в борьбе философии против "физического идеализма".

Статья Маркова дискутировалась во всех физических институтах страны В январе 1948 года в ФИАНе состоялось обсуждение [2] его книги "О микромире". С.З.Беленький, Д.И.Блохинцев, В.Л.Гинзбург, П.Е.Кунин, С.Э.Хайкин, а также философы В.П.Егоршин, Б.М.Кедров и другие специалисты высоко оценили попытку Маркова разобраться в гносеологических проблемах, которые ставит квантовая механика. "Во всех выступлениях отмечалось, что книга проф. М.А. Маркова является, по существу, первым трудом, где с точки зрения марксистско-ленинской философии излагаются основы современной квантовой механики. Книга тов. Маркова представляет большой интерес потому, что давно уже назрела необходимость противопоставить идеалистическому истолкованию буржуазными физиками явлений и процессов микромира диалектико-материалистическое объяснение микромира", – читаем в отчете об обсуждении [2, с.381].

Конечно, была и критика. Но критика доброжелательная, товарищеская. В своем заключительном слове Марков согласился со многими замечаниями и признал необходимость внести в книгу ряд изменений и дополнений. В частности, он согласился с необходимостью написать специальную главу, посвященную статистическим аспектам элементарных процессов.

Совсем другим было обсуждение на методологическом семинаре физического факультета МГУ в апреле 1948 г. [7]. Руководил обсуждением непримиримый борец с "физическим идеализмом" проф. А.К.Тимирязев. В обсуждении статьи Маркова приняли участие Я.П.Терлецкий. М.Д.Карасев, В.Г.Фридман, Б.И.Спасский, П.Е.Зребный. Никто из них не сказал ни одного доброго слова в адрес Маркова, ни одно из положений его статьи не было оценено положительно. Выступления участников семинара отличались друг от друга только степенью "бичевания". Здесь особенно преуспел Зребный, физик, доцент Института легкой промышленности. "Марков объявил поход против теории познания диалектического материализма, – вещал он. – Марков защищает буржуазную идеологию. Он делает прямой поход против теории марксистско-ленинской партии бесстыдно и похабно" [7, л.29]. И далее: "Марков является троянским конем в познании диалектического материализма... Хотел бы я видеть его в другом месте, когда защищали страну против фашизма; его не было тогда" [7, л.35]. И еще: "В науке ярко выражена партийность, она была, есть и будет до тех пор, пока существуют классы, то есть можно сказать, что наука должна работать на одну партию, на партию социализма, на партию пролетариата... Марков не хочет считаться с духовными силами нашего русского народа, наоборот, имеется преклонение перед западом" [7, л.37]. Закончил Зребный в том же духе: "Перед нами стоит такой вопрос: дать партийную оценку этой статьи... Наше обсуждение должно показать, что статья вредная... Марков является недорослем в политике в лучшем случае, а если он – понимающий человек, то он должен завтра выступить сам с критикой и разоблачением буржуазной идеологии, которая получила отклик в физической науке" [7, л.38].

Марков, конечно, не выступил "с критикой и разоблачением" ни завтра, ни послезавтра. Его книга, естественно, не была издана. Редакция Техтеориздата отказалась ее печатать. Страх был так велик, что она не потребовала возврата части гонорара, которую уже выплатила автору.

Марков понимал, что в такой идеологической атмосфере он ничего не докажет. Но его до глубины души возмутило провокационное поведение Максимова. 1 сентября 1948 г. он написал письмо [8] в редакцию "Вопросов философии" и в партбюро Института философии АН СССР (копия в отдел науки ЦК ВКП(б)).

В письме он подробно рассказал, как Максимов прочитал всю рукопись, а потом подробно объяснил сделанные замечания. "В заключение он сказал, – писал Марков, – что он внимательно прочитал рукопись, что работа очень интересна, как по форме, так и по содержанию; она, конечно, во многом дискуссионная, но это не беда. Вопросы поставлены очень остро, выпукло, смело. Безусловно, рукопись надо опубликовать; она принесет большую пользу в выяснении сложных методологических проблем современной физики" [8, л.1]. В дальнейшем Марков исправил рукопись по замечаниям Максимова и опубликовал в журнале. Каково же было его удивление, когда он увидел разгромную статью в "Литературной газете". Причем оказалось, что наибольший гнев Максимова вызвали именно те места статьи, которые он отмечал как удачные.

"Я очень сомневаюсь в том, – писал далее Марков, – что чл.-кор. Академии наук СССР А.А. Максимов так научно возмужал за относительно короткий срок (год–полтора), что ему стала кристально ясной ошибочность тех взглядов, формулировать которые он мне помогал" [8, л.4]. Закончил свое письмо Марков так: «В последнее время проф. Максимов пытается придать своей "критике" острую политическую направленность – за партийность в науке. Я не член Партии, но я привык видеть в образе членов Партии людей принципиальных, и мне трудно примерить этот образ с двойственным поведением проф. Максимова, которое на политическом языке, по-моему, носит название двурушничество» [8, л.5].

Это письмо, конечно, никак не повлияло на карьеру Максимова. Самому же Маркову поступок Максимова, по-видимому, позволил избавиться от иллюзий о честных философских дискуссиях. Во всяком случае, на страницах "Вопросов философии" он не выступал до 1960 года.

Статья Маркова стала излюбленной темой Оргкомитета по подготовке Всесоюзного совещания физиков, планировавшегося как аналог сессии ВАСХНИЛ [9]. Мало кто из выступавших на заседаниях комитета отказывал себе в удовольствии "разгромить" Маркова.

Особую ярость инициаторов совещания вызвал тот факт, что в основном докладе С.И. Вавилов взял Маркова под защиту. Он отметил, что ученый впервые поставил ряд методологических вопросов физики микромира с диалектических позиций. Однако, памятуя об острой дискуссии вокруг статьи, Вавилов все же обвинил его в некотором догматизме на том основании, что Марков верит, будто квантовая механика является замкнутой, полной теорией мира, то есть в ней уже достигнута абсолютная истина.

Доклад вызвал резкую критику инициаторов совещания. "Все острые углы... в известной степени сглажены" [10. л.32] – резюмировал обсуждение А.С.Предводителев. Что же касается Маркова, то, по мнению В.Ф.Ноздрева, Вавилов покровительственно "похлопал Маркова по плечу" [ 11, л. 259].

Маркова пытался поддержать Д.И.Блохинцев. Он сказал, что в ажиотаже вокруг статьи повинны философы со своими некомпетентными суждениями. Это замечание вызвало оживленную дискуссию. Кедров высказал мысль, что хотя он и "не считает позицию Маркова правильной, но нельзя заниматься мордобоем" [12, л.27]. Блохинцев с ним согласился, подчеркнув, что вместо делового обсуждения статьи Маркова начался "крик и шум", поднятый "Литературной газетой" и Максимовым. По мнению Блохинцева, это таит в себе большую опасность, так как "мы-то здесь разберемся, а в Перми или Казани статья Максимова – это руководящий материал" [12, л.20]. То же самое отметил и А.И.Ахиезер. Он рассказал, что в Харькове, во многих вузах, прочитав статью Максимова, посчитали, что квантовую механику нельзя больше преподавать. На это В.Н.Кессених заметил, что статья Маркова была "неверной, ложной, которую не следовало бы помещать" [12, л.53]. Кессениха поддержал Б.М.Вул. Он сказал, что Марков все сделал "крайне скверно, эта статья не проникнута большевистской непримиримостью" [12, л.40].

О Маркове упомянул в своем выступлении и Б.И.Спасский. По его мнению, в нашей стране образовался филиал копенгагенской школы, к которой принадлежит Марков. Спасский отметил, что статья Маркова «показала, что среди наших ученых есть такие, которые преклоняются перед западной наукой, находятся под влиянием идей буржуазного космополитизма, являясь сознательно или бессознательно носителями буржуазной идеологии в науке... [13, л.181]. Считая авторитет Бора для себя превыше всего, Марков следует не только его физическим теориям, но и его философским воззрениям. На вопрос, заданный ему на философском семинаре физического факультета МГУ ("В чем же Вы расходитесь с Бором?"), Марков удивленно пожал плечами: как это он может расходиться с таким авторитетом как Бор... [13, л.182]. Только рабское подражание Нильсу Бору заставляет Маркова совсем отбросить теорию познания диалектического материализма и объявить человека макроприбором... Отсюда следует неизбежный субъективный характер наших представлений о микромире» [13. л. 185].

Так Марков стал не только "физическим идеалистом", но и "буржуазным космополитом". Тут было от чего прийти в уныние, но ученый держался стойко.

Свое выступление он начал с объяснения, что к квантовой механике нельзя подходить метафизически, сводя принципиальный новый взгляд на микромир к старым макроскопическим схемам классической физики. Марков показал это на примере принципа дополнительности. Он старался убедить участников совещания в том, что в основе последнего лежит материалистическое содержание. Действительно, говорил он, в мире есть два класса физических условий. В условиях одного класса объект микромира обладает точным значением импульса, другого – точным положением в пространстве. Эти условия физически таковы, что взаимно исключают друг друга. Но они реализуются независимо от человека. Кроме того, приборы наблюдения тоже делятся на два класса, объективно реализующие те или иные физические условия. По мнению Маркова, всякая другая трактовка принципа дополнительности действительно может привести к идеализму.

Марков подробно ответил на критику своей статьи, показав при этом, что во многих случаях замечания основаны на непонимании существа дела. Однако имела место и тенденциозная критика – Максимова. Марков привел конкретные примеры передёргивания цитат. Он сообщил также членам оргкомитета об истории с рецензией Максимова на свою статью.

Естественно, что такое выступление не встретило одобрения у большинства участников заседания. Общее мнение выразил Максимов. Он сказал, что если одобрить это выступление, то оно "возглавит все течения физического идеализма" [10, л.238]. "Что касается общей моей оценки выступления, – продолжал Максимов, – то думаю, что оно находится в полном противоречии с тем, что сейчас является главнейшим предметом нашей общественности. Мы боремся с космополитизмом, мы боремся с раболепием перед иностранщиной. Все установки, весь тон выступления Маркова находятся в противоречии с этим устремлением нашей передовой общественности" [10, л.240].

С такими же общими обвинениями обрушился на Маркова философ Ф.И.Георгиев. Его особенно возмутила "воинствующая непримиримость в отношении критики" [10. л.248]. Все больше и больше распаляясь, он договорился до абсурда: "Когда мы под этим углом зрения ставим вопрос о теоретических основах квантовой механики... в частности физических концепциях Бора, – этот вопрос надо ставить по-партийному, так как физические вопросы встречаются с определенными политическими вопросами... Мы, физики, не смотрим на Бора как на физика. Это не наша, не марксистская точка зрения" [10, л. 247–248].

Маркова поддержали В.Л.Гинзбург, А.Ф.Иоффе и Е.М.Лифшиц. Конечно, в такой ситуации ученые вынуждены были высказать ряд критических замечаний, но они носили частный характер (в основном касались неудачных формулировок). А Гинзбург прямо заявил, что статья Маркова – крупное событие в философской литературе.

Председатель оргкомитета А.В.Топчиев тут же взял слово, чтобы дезавуировать это заявление. "Нужно больше раскритиковать те недостатки, которые были в статье т. Маркова, – сказал он. – Что вы думаете, случайно ли три месяца занимаемся этим вопросом. Директивные организации занимаются этим вопросом. Этот вопрос приобретает исключительно большое значение, вот почему этому совещанию уделяется исключительно большое внимание" [10, л.262–263]. Топчиев еще раз откровенно высказал то, что ни для кого уже не являлось секретом: организаторов совещания не интересовало существо дела, гносеологические и методологические истины. Велась кампания и нужны были жертвы.

С возражением Топчиеву выступили И.Е.Тамм и В.А.Фок. Тамм подчеркнул, что критика Маркова Максимовым и Георгиевым необъективна. Фактически они призывают отказаться от квантовой теории. Эту мысль поддержал и Фок. Он сказал: "По моему мнению, никакой поддержки физического идеализма в статье Маркова и его выступлении не было и нет... Все возражения (на статью Маркова. – А.С.) были гораздо поверхностнее, чем сама статья" [10, л.274–275].

Эта объективная позиция вызвала резкое возражение Вула, Карасева, Предводителева, Спасского и Иваненко. Правда, никаких новых "аргументов" они не выдвинули. Но в выступлении Вула прозвучало характерное для того времени высказывание. По его мнению, для того чтобы наука успешно развивалась, внутри нее необходимо поддерживать философскую борьбу. "С чем бороться?" – вопрошал Вул. И тут же отвечал: "Нужно руководствоваться правилом, которому нас учили, что главной опасностью является тот уклон, с которым перестают бороться. Если взять положение в физике, то у нас с метафизическим материализмом, с механицизмом боролись, боролись активно, отмечали ошибки в книгах, в работах, и правильно это делали, а с физическим идеализмом не боролись, или, наоборот, в закрытой, в замаскированной форме пропагандировали его среди наших физиков. И поэтому, естественно, главной опасностью является для нас опасность проникновения к нам и распространения у нас идеалистических извращений, связанных с современной физикой, и огонь надо вести против этой опасности" [10, л.279].

Этот манифест идеологизированной науки как нельзя лучше выражает суть послевоенных философских кампаний: "Бить, чтобы боялись!" Власти стремились таким образом подавить свободомыслие интеллигенции. Любое отступление от догматов каралось неукоснительно. Это приучало к идеологической узде и затрудняло научное творчество. Не потому ли мы до сих пор не можем похвастаться выдающимися достижениями в физике?

ЛИТЕРАТУРА

1. Дискуссия по книге Г.Ф. Александрова "История западноевропейской философии". 16–25 июня 1947 г. Стенографический отчет // Вопросы философии. 1947. №1. С.5–501.

2. Вопросы философии. 1947. № 2

3. Вопросы философии. 1948. №1.

4. Максимов А.А. Об одном философском кентавре // Лит. газета. 1948. 10 апреля.

5. Лит. газета. 1948. 19 мая.

6. Вопросы философии. 1948. №3.

7. Архив МГУ. Ф.3. Оп.4. Ед. хр. 14. Л.1–47.

8. Архив АН СССР. Ф.1515. Oп.1. Ед. хр. 387. Л.1–5.

9. Сонин А.С. Совещание, которое не состоялось // Природа. 1990. №3. С.97–102; №4. С.91–98; №5. С.93–99.

10. ЦГАОР. Ф.9396. Oп.1. Ед. хр. 250. Л.1–39.

11. ЦГАОР. Ф.9396. Oп.1. Ед. хр. 249.

12. ЦГАОР. Ф.9396. Оп.1. Ед. хр. 248.

13. ЦГАОР. Ф.9396. Оп.1. Ед. хр. 261.

Чем пристальнее мы всматриваемся в прошлое, тем понятнее становится настоящее, четче проступают черты будущего. Описанный в статье А.С.Сонина эпизод, относящийся к сороковым годам, зримо показывает, как действовал механизм идеологизации естественнонаучного знания, как с помощью занятой не своим делом философии расставлялись силки для физиков и каким именно образом сталинизм накладывал свою железную пяту на ученых, лишая их свободы творчества, а общество в целом – многих достижений научно-технического прогресса (комментарий редакции журнала).

Источник: А.С.Сонин. Разгром "физического идеализма" (об одной философской дискуссии)
// Вестник РАН, 1990, т.60, №8, с.122-133.