А.С.Сонин
ЧЕРНЫЕ ДНИ АКАДЕМИКА ИОФФЕ
© А.С.Сонин
Хочу рассказать о злоключениях в 30-е и 50-е годы крупного физика и организатора науки академика Абрама Федоровича Иоффе. В его судьбе нашли достаточно яркое отражение все методы морального террора, с помощью которого власти пытались отлучить от науки многих крупных ученых или даже уничтожить их как личности.
Иоффе никогда не конфликтовал с властями. Более того, он всегда подчеркивал свою лояльность и даже преданность системе. Это давало ему возможность занимать крупные административные посты в науке и непосредственно влиять на государственную политику в этой области. Но власти чувствовали, что по духу он им чужой. Ему нельзя было доверять как, скажем, академику А.В.Топчиеву или министру С.В.Кафтанову, которые без рассуждений рьяно поддерживали любую политическую или идеологическую кампанию. Во-первых, Иоффе прежде работал в Мюнхене, у Рентгена, и впитал в себя дух классической науки, независимой ни от чего, кроме истины. Поэтому он считался "трудно управляемым", всегда имел собственное мнение и не боялся его открыто высказывать. Во-вторых, Абрам Федорович, хотя и был членом КПСС с 1942 года, но активно не участвовал в выборных партийных органах и политических мероприятиях. Ну, и в-третьих, Иоффе был евреем, а власти, особенно в годы борьбы с космополитизмом, "забывали" о пятом пункте только в том случае, когда у них не было выбора – без помощи ученых-евреев трудно было решать важнейшие оборонные задачи. Вспомним хотя бы атомную проблему или проблему создания ракетного оружия.
* * *
Нападки на Абрама Федоровича Иоффе начались еще в 30-е годы. В то время как, впрочем, и после войны, группа философов, исповедующая ортодоксальный диалектический материализм, вместе с физиками, стоящими на позициях классической науки, боролась против так называемого физического идеализма. Последний якобы интерпретировал методологические результаты современной физики в идеалистическом духе. На самом же деле это была попытка дискредитировать гносеологические выводы новой физики, не укладывающиеся в рамки марксистской философии [1].
"Физическими идеалистами" были объявлены почти все ведущие физики страны, в том числе и Иоффе. Особенно усердствовали в этой кампании коллеги по академии – академик В.Ф.Миткевич и член-корреспондент А.А.Максимов. Первый затеял в 1936 г. "философскую" дискуссию на страницах журнала "Под знаменем марксизма". Он защищал "фарадее-максвелловскую установку", представляющую собой возврат к классической физике XIX века с ее неизменным атрибутом – эфиром [2]. Против выступали ведущие теоретики – И.Е.Тамм, Я.И.Френкель и В.А.Фок. Их поддерживали С.И.Вавилов и А.Ф.Иоффе.
Максимов вроде бы осуждал классический механицизм Миткевича, но зато рьяно поддерживал его в борьбе с "физическими идеалистами". "Особое внимание заслуживает также то обстоятельство, – писал он в одной из своих статей, – что подпавшие под влияние идеализма советские физики составляют компактную группу (Френкель, Тамм, Фок, Бронштейн, Шпильрейн, идущие за ними А.Ф.Иоффе и С.И.Вавилов и некоторые другие)". И тут же добавлял: "Поэтому ученый СССР, попавший под влияние буржуазной идеологии, (...) может при упорном отстаивании своих ошибочных взглядов стать рупором враждебных СССР сил и сомкнуться с контрреволюционными элементами" [3, с.51–53]. В 1937 г. это был публичный донос. И он сработал – арестовали Фока, Бронштейна и Шпильрейна. Двое последних погибли.
Ответ Максимову дал Иоффе [4]. Он аргументирование показал, что группа Миткевича-Максимова в своем непризнании новой физики смыкается с наиболее реакционными кругами западных ученых (Ленард, Штарк, Томсон и др.). Она объявляет "весь диалектический ход развития современной физики и достигнутый на его основе синтез волновой механики сплошным идеализмом, а всех советских физиков – раболепными подражателями Запада. Это недостойная клевета, и ее нельзя оставлять без ответа. Ведь, зачеркнув теоретическую физику Фока, Френкеля, Тамма, Мандельштама, Ландау и их учеников, мы вычеркнем без остатка всю советскую теоретическую физику" [4, с.135].
Особое беспокойство выразил Абрам Федорович по поводу попыток группы Миткевича-Максимова создать в МГУ "центр реакционной физики", где в главной роли – профессор А.К.Тимирязев, всю жизнь боровшийся с теорией относительности и квантовой механикой. Эта группа стремилась также подчинить своему влиянию журнал "Успехи физических наук", призванный пропагандировать новую физику.
Ответная статья Максимова [5] начиналась с шельмования Иоффе. Как утверждал автор, он прежде всего хотел показать, что "странности" в статье акад. А.Ф. Иоффе, непонятные читателю, впервые читающему произведения акад. А.Ф. Иоффе, имеют свой глубокий корень и стоят в тесной связи с некоторыми особенностями его деятельности вообще [5, с.158]. Эта особенность, по мнению Максимова, – "самохвальство академика А.Ф.Иоффе (...) приписывающего себе заслугу, принадлежащую всему коллективу советских физиков и достигнутую под руководством партии и правительства (...) стиль хвастовства, сенсации, преувеличений, прямого очковтирательства" [5, с.159].
Основанием к таким обвинениям якобы послужила мартовская сессия АН СССР, одной из задач которой было продемонстрировать оторванность от практических нужд и бесплодность работы Ленинградского физико-технического института (ЛФТИ), дискредитировать его директора [6]. Однако, если судить по стенограмме сессии и резолюции [7], такая сверхзадача организаторам не удалась – ничего похожего на "стиль хвастовства" в деятельности ЛФТИ и его директора сессия не вскрыла.
Однако Максимову не до объективности – начав с шельмования, он кончает подтасовкой. В своем выступлении [8] в 1934 г. в Комакадемии Иоффе высказался в том смысле, что махизм был философским отражением феноменологии, господствующей в физике середины XIX века. В 20–30-е годы она вновь занимает в физике главное место, поскольку время достоверных микроскопических моделей еще не пришло. Поэтому, заключает Иоффе, феноменология является необходимым этапом в развитии физики. Как же эту мысль трактует Максимов? Он занимается откровенным передёргиванием, утверждая, что "феноменология (= махизм) – философия описания". И далее: "Как видим, академик Иоффе утверждал (...) что феноменология, то есть идеализм, снова занимает ведущее место в физике". И отсюда следующий вывод: "Антиленинским, в корне враждебным марксизму является и то положение акад. Иоффе, что феноменолизм есть необходимый этап в развитии науки на определенной стадии развития, в данном случае на современной стадии развития физики" [5, с.166].
Вот таков "физический идеализм" Иоффе. А причины этого, по Максимову, уже чисто политические. "Акад. А.Ф.Иоффе, – пишет он, – не понял и не усвоил указаний товарища Сталина по вопросу о теории и практике (...) Акад. А.Ф.Иоффе не хочет знать и не понимает того, что товарищ Сталин является продолжателем дела Ленина и в области философии, что указания товарища Сталина о единстве теории и практики тоже относятся к области философии, как и к любой другой области науки" [5, с.190]. Согласитесь, что в 1937 г. это было страшное обвинение.
На Иоффе обрушился и профессор физического факультета МГУ А.К.Тимирязев [9]. Он обвинил Абрама Федоровича в клевете на физфак и выступил, по сути, с доносом: чтобы показать, кому "покровительствовал" Иоффе, сообщил, что декан физфака МГУ и зам. главного редактора журнала "Успехи физических наук" Б.М.Гессен арестован как враг народа, а с ним и член редколлегии журнала А.О.Апирин. "Надо надеяться, – закончил свою статью Тимирязев, – что советская общественность до конца вскроет, где враги и где друзья советской физики, и по достоинству оценит клеветнические заявления акад. Иоффе" [9, с.147]. Это уже прямой призыв к расправе.
Но Иоффе не арестовали ни тогда, ни позже. Видимо, его высокий международный авторитет и в целом лояльная позиция по отношению к властям спасли его от репрессий.
* * *
Послевоенные идеологические кампании по борьбе с "физическим идеализмом" и космополитизмом не могли не задеть Иоффе самым серьезным образом. На заседаниях оргкомитета по подготовке Всесоюзного совещания физиков (декабрь 1948–март 1949) Иоффе часто поминался как один из самых опасных "физических идеалистов" [10]. А ведь он был заместителем председателя оргкомитета! Правда, хотя Иоффе и участвовал почти во всех заседаниях оргкомитета, но линию директивных органов на разгром "физических идеалистов" и "космополитов" не поддерживал; более того – стремился нейтрализовать наиболее рьяных борцов за "советскую физику".
Но самому ему приходилось выслушивать о себе множество гадостей. Вот характерный пример. Выступает профессор физфака МГУ В.Н.Кессених: "Нынешний академик-секретарь отделения физико-математических наук А.Ф. Иоффе повинен в покровительстве группам, боровшимся против подлинного участия советских физиков в социалистическом строительстве, и в поощрении неправильного отбора и воспитания новых кадров физиков и в щедрой раздаче заведомо ложных обещаний (...) уводивших советскую физику от наиболее быстрой и полной реализации открытых в ней возможностей" [11, с.162–163]. Или: "Роль его (Иоффе. – А.С.) – явилась ролью безродного космополита, который на советской почве приобрел блестящие условия для развития своих способностей, своей школы и который направил значительную часть того, что давалось ему в руки советским народом, не на пользу советского народа, который привел к замораживанию, выхолащиванию значительного количества усилий, которые сюда были направлены" [12, с.31].
Абрама Федоровича "отметили" даже в проекте решения оргкомитета: «Некоторые физики (Ландау, Иоффе), раболепствуя перед Западом, заявляли, что наша физика имела "провинциальный" характер, что физика в Советском Союзе к моменту революции фактически не существовала».
Тучи явно начали сгущаться. Кампания по борьбе с "безродным космополитизмом" набирала силу. Везде разоблачали космополитов – в литературе, кино, живописи, музыке, в литературной, музыкальной и кинокритике, в технике, в юридической и историко-правовой науках, в философии, эстетике, географии, почвоведении, медицине, машиностроении и даже в обучении глухонемых. (Этот список я составил, просматривая лишь одну "Литературную газету" за 1949 год.)
Началась и кампания по борьбе с космополитизмом в физике [13]. Все чаще среди "безродных" упоминалось имя Иоффе. В октябре 1950 г. его вызвал к себе президент АН СССР С.И.Вавилов и после продолжительной беседы предложил уйти с поста директора ЛФТИ [14]. Абрам Федорович написал заявление с просьбой освободить его от должности директора и перевести заведующим лабораторией в том же институте. 8 декабря 1950 г. Президиум АН СССР утвердил это решение и назначил директором ЛФТИ А.П.Комара.
Однако обстановка в институте оставалась тяжелой. Новое руководство открыто третировало Иоффе, и хотя он все трудное время ощущал моральную поддержку друзей-коллег, его положение порой оказывалось невыносимым. Атмосферу, в которой жил и работал Иоффе в тот период, хорошо передает история обсуждения его книги "Основные представления современной физики" [15].
Книга вышла в Гостехтеориздате в конце 1949 г., ее хорошо приняли читатели. Это была первая послевоенная книга, в которой достаточно популярно и строго излагались основы современной физики: теория относительности, статистическая, атомная и ядерная физика.
Абрам Федорович, конечно, знал на что шел – ведь изложить современную физику без того, чтобы не затронуть связанные с ней философские вопросы, было невозможно. Поэтому в конце книги он поместил специальную часть под названием "Методологические выводы", где пытался показать, что новая физика подтверждает основные положения диалектического материализма. Более того, он покритиковал и "физических идеалистов" Гейзенберга, Эйнштейна, Эддингтона и Джинса, которые "видели в научном знании лишь приведенные в систему наши переживания" [15, с.357].
Первые отзывы были весьма благожелательны. Книгу обсуждали на заседании Ученого совета ЛФТИ 21 апреля 1950 г., то есть до ухода Иоффе с поста директора института [16]. Председательствовал П.П.Кобеко. В своем вступительном слове Иоффе сказал, что целью написания этой книги он считал популяризацию новой физики и "борьбу с ложной методологией зарубежных идеалистов". Здесь Абрам Федорович явно счел необходимым "подстраховаться", сразу признав, что "почти не ставил себе задачу дать классовый анализ развития физики, связать ее не только с производительными силами, но и с производственными отношениями различных эпох" [16, с.17]. Он признал и второй недостаток – "не удалось избавиться от выдвижения наблюдателя и описания явлений природы через наблюдателя" [16, с.18]. Речь идет об использовании традиционного приема изложения теории относительности с точки зрения покоящегося и движущегося наблюдателя. Несмотря на самокритичный тон выступления автора, его книга получила полное одобрение коллег. В поддержку выступили В.М.Кельман, А.И.Ансельм, А.Р.Регель, С.Е.Бреслер, Я.И.Френкель, Д.Н.Наследов, М.С.Соминский, Г.А.Гринберг. Конечно, были сделаны и некоторые частные замечания.
Но вот Иоффе снят с должности директора ЛФТИ, и в журналах "Успехи физических наук" [17] и "Вопросы философии" [18] почти одновременно появляются разгромные рецензии. Случайное совпадение? Большая рецензия И.В.Кузнецова и Н.Ф.Овчинникова открывается утверждением, что "книга страдает серьезнейшими идейно-политическими ошибками, сильно снижающими ее ценность" [17, с.117]. У авторов вызывает возражение тот факт, что Иоффе поставил теорию относительности в ряд с основными законами природы. Кузнецов и Овчинников поучают Иоффе, что теория относительности имеет ограниченное применение как в области микромира, так и в области макрокосмоса. "Возведя теорию относительности до уровня Всеобщего закона природы, – писали рецензенты, – автор допустил серьезную ошибку (...) Его интерпретация теории относительности носит, по существу, субъективистский характер и, фактически, не отличается от того, что пишут по поводу теории относительности зарубежные буржуазные физики" [17, с.120].
В чем же еще "ошибки" Иоффе? Оказывается, он много говорит о роли измерения времени и пространства в теории относительности, о точке зрения наблюдателя, а не "объективно-реальных формах бытия материи" [17, с.122]. Не сказал ничего ученый и о законе причинности. "Нейтралитет в этом вопросе советский физик сохранять не может (...) Раскрывая подлинный смысл и значение закона причинности в физике, автор должен был показать правоту взгляда диалектического материализма на причинность" [17, с.120]. Идеализмом считают рецензенты и некоторые "отрицательные" утверждения автора, например, о невозможности построить вечный двигатель, невозможности изменить скорость движения изолированной системы внутренними силами и т.п. Такие формулировки, по мнению Кузнецова и Овчинникова, придают "законам науки специфический оттенок, особенно любезный сердцу агностиков и идеалистов" [17, с.125]. В области квантовой физики Иоффе инкриминируется "раздувание значения соотношения неопределенности" и отсутствие критики "реакционной концепции дополнительности" [17, с.136].
Еще более "обличителен" в своей оценке книги М.Э.Омельяновский [18]. По его мнению, Иоффе не стал на путь последовательного проведения марксистско-ленинского принципа партийности в философии и науке, не руководствуется словами Ленина, которые следовало бы поставить в качестве эпиграфа к каждой работе советских авторов по новой физике: "Современная физика лежит в родах. Она рожает диалектический материализм". Иоффе щадит буржуазных физиков, он не прослеживает и не анализирует той непримиримой борьбы между материализмом и идеализмом, не показывает конкретно, что диалектический материализм одержал победу в физике над идеалистическими теориями, доказательством чего может служить развитие физики в Советском Союзе [18, с.204]. И в заключение Омельяновский делает вывод, что все ошибки книги "являются следствием того, что А.Ф.Иоффе (...) не применил последовательно диалектический материализм как живой творческий метод исследования вопросов физики" [18, с.207].
Неудивительно, что Ученый совет ЛФТИ оперативно прореагировал на эти рецензии и создал специальную комиссию в составе Л.Н.Добрецова, А.А.Сливы, А.Р.Регеля, Д.Н.Наследова [19]. 3 марта 1952 г. Ученый совет под председательством А.П.Комара специально обсуждал вопрос о книге Иоффе. Вначале Добрецов зачитал рецензию, которая мало чем отличалась от статей Кузнецова, Овчинникова и Омельяновского. Она вызвала у многих резкие возражения. Бреслер сказал, что рецензия оставила неприятное чувство – авторы ее не нашли ни одного доброго слова о книге. Их главный аргумент – книга не решает задачи освещения современной физики с позиций диалектического материализма – не выдерживает критики. Иоффе не ставил себе такой цели, да она и не под силу одному человеку. Бреслер отметил, что, по его мнению, книга написана мастерски и читается с интересом. Конечно, есть и недостатки, но авторы только на них и сосредоточиваются, для них главное – "разделать книгу под орех".
Бреслера поддержали Ансельм, Тер-Мартиросян и Шмушкевич. Собрание явно пошло не в ту сторону, куда его направляло руководство. Поэтому срочно взял слово новый директор А.П.Комар. "Вот товарищи выступают, – начал он, – и говорят, что книжка Абрама Федоровича написана очень хорошо, талантливо, со знанием дела и т.д. Слов нет, Абрам Федорович – крупный ученый, никто этого не собирается оспаривать, но товарищи согласны с тем, что критика Кузнецова и Овчинникова правильна, и поэтому они должны были бы сказать, что книжка написана плохо" [19, с.88]. Комар согласен с рецензентами, что принцип относительности изложен в книге "субъективистски", а квантовая статистика – "в духе субъективного идеализма".
Далее Комар продолжал: "Позвольте посмотреть с исторической точки зрения на то, что написано в книге Абрама Федоровича, с учетом особого положения Абрама Федоровича как советского физика в Советском Союзе. Почему особого? Потому, что Абрам Федорович является родоначальником действительно большого коллектива физиков... Но есть особое положение Абрама Федоровича и с другой точки зрения. Абрам Федорович воспитывался за границей. Абрам Федорович очень часто бывал за границей. Почти каждое лето (как он пишет в автобиографии) он ездил за границу, общался с зарубежными физиками, и это не могло не сказаться на всем мировоззрении Абрама Федоровича. И потому очень часто у Абрама Федоровича очень крупные идейные срывы, заключающиеся в том, что Абрам Федорович просто повторял то, что говорили за границей, и то, что абсолютно не вяжется с диалектическим материализмом" [19, с.89–90].
Затем Комар совершил эдакий исторический экскурс, припомнив Иоффе, что в 1934 г. он якобы сомневался в законе сохранения энергии, защищал "идеалиста Бора", Шредингера, Френкеля и др. Комар призвал теоретиков института показать, что "все идеологические ошибки у Абрама Федоровича не являются случайностью, а логическим следствием поведения Абрама Федоровича и его развития" [19, с.92]. И далее: «То, что западноевропейский дух свойствен Абраму Федоровичу, следует хотя бы из его мелких замечаний. Например, в биографии Вильгельма Рентгена Абрам Федорович, хлопая по плечу Лебедева, говорит, что "это – русский Кундт". Это мог сказать чистый немец, а не советский физик, руководящий советской физикой (...) Я повторяю, что книга Абрама Федоровича для широких кругов советской интеллигенции не годится» [19, с.94].
Вот такой тон позволил себе новый директор, ничем, кстати, физику не обогативший и вскоре замененный на этом посту академиком Б.П.Константиновым.
Иоффе выступил с традиционным признанием ошибок. С позиций сегодняшнего дня его выступление можно было бы считать непринципиальным, но кто знает, какие чувства испытывал в те дни опальный академик, какую тактику защиты он выбрал? Он объяснил свои философские ошибки тем, что книга писалась в 1947 – 1948 гг. Но если бы он писал ее сейчас, то многое бы изложил иначе. "Недостаточно острая критика зарубежных физиков-идеалистов, – сказал Иоффе, – проистекала из недооценки во время написания книги той агрессивной позиции, которую они заняли в борьбе двух миров, и незнакомства с боровской концепцией дополнительности (...) Я должен был подвергнуть резкой критике философскую концепцию дополнительности. Следует провести четкую грань между передовой советской марксистской наукой и идеологическим туманом, под которым скрывается научная реакция, под покровом которой ведется идеологическая война против сил мира и демократии" [19, с.107–108].
В то же время Иоффе резко отрицательно отозвался о рецензии "наших товарищей". Ее правильнее было бы озаглавить "Какие недостатки нам удалось выискать в книге" [19, с.108]. Вся рецензия – это набор цитат, "за которыми можно, если очень захотеть, усмотреть научный или философский проступок. Большинство упреков вытекает из непонимания или нежелания понять, что написано, или из искажения смысла там, где это возможно" [19, с.108].
Закончилось заседание вяло. По-видимому, многие чувствовали себя неудобно – коллеги, друзья, ученики, еще недавно боготворившие своего директора, опустив глаза, голосовали за резолюцию Ученого совета: "Признать, что в книге акад. А.Ф.Иоффе, несмотря на имеющиеся достоинства, имеется ряд ошибочных положений как философского, так и физического характера. Автор не решил задачу создания книги, последовательно освещающей вопросы физики с позиций теории познания диалектического материализма для широкого круга читателей. В этом отношении критику книги акад. А.Ф.Иоффе, данную в статье Кузнецова и Овчинникова в УФН, нужно признать правильной" [19, с.61].
Через три недели Иоффе совсем ушел из института – Президиум АН СССР организовал для него специальную лабораторию полупроводников, выделил штат и помещение. А еще через год умер "величайший гений всех наук", и идеологические кампании пошли на убыль.
ЛИТЕРАТУРА
1. Ахундов М.Д., Баженов Л.Б. Философия и физика в СССР. М.: Знание, 1989.
2. Горелик Г.Е. Натурфилософские проблемы физики в 1937 году // Природа. 1990. № 2. С. 93–102.
3. Максимов А.А. О философских воззрениях акад. В.Ф. Миткевича и о путях развития советской физики // Под знаменем марксизма. 1937. № 7. С. 25-55.
4. Иоффе А.Ф. О положении на философском фронте советской физики // Под знаменем марксизма. 1937. № 11–12. С. 131–143.
5. Максимов АЛ. О физическом идеализме и защите его акад. Иоффе // Там же. 1937. № 11–12. С. 144–156.
6. Визгин Вл.П. Мартовская (1936 г.) сессия АН СССР: Советская физика в фокусе // Вопросы истории естествознания и техники. 1990. № 1. С. 63–84.
7. Резолюция по докладу акад. А.Ф.Иоффе // Изв. АН СССР. Серия физ. 1936. № 1–2. С. 403–405.
8. Иоффе А.Ф. Развитие атомистических воззрений в XX в. // Под знаменем марксизма. 1934. № 4. С. 52–68.
9. Тимирязев А.К. Еще раз о волне идеализма в современной физике // Там же. 1938. № 4. С. 124.
10. Сонин А.С. Совещание, которое не состоялось // Природа. 1990. № 3. С. 97–103; № 4. С. 91–98; № 5. С. 93–99.
11. ЦГАОР. Ф.9396. Оп.1. Ед. хр. 261.
12. ЦГАОР. Ф.9396. Оп.1. Ед. хр. 246.
13. Сонин А.С. Несколько эпизодов борьбы с "космополитизмом" в физике // Вестник АН СССР. 1990. № 8. С.122–133.
14. Соминский М.С. Абрам Федорович Иоффе. М.: Наука,1965.
15. Иоффе А.Ф. Основные представления современной физики. М.: Гостехтеориздат, 1949.
16. Архив ЛФТИ. Ф.3. Оп.1. Ед. хр. 195.
17. Кузнецов И.В., Овчинников Н.Ф. За последовательное диалектико-материалистическое освещение достижений современной физики (О книге А.Ф. Иоффе "Основные представления современной физики") // Успехи физических наук. 1951. Т. 45. № 1. С.113–140.
18. Омельяновский М.Э. О книге академика А.Ф.Иоффе "Основные представления современной физики" // Вопросы философии. 1951. №2. С.203–207.
19. Архив ЛФТИ. Ф.3. On.1. Ед. хр. 210.
СОНИН Анатолий Степанович – доктор физико-математических и химических наук
Источник: А.С.Сонин. Черные дни академика Иоффе
// Вестник РАН, 1994, т.64, №5, с.448-452.