От редакции. В нашем журнале уже публиковались материалы, посвященные событиям 20-х годов. Высылка большой группы «буржуазных» философов, гонения на тех из них, кто продолжал работать на родине, конечно, во многом предопределили судьбу философии в стране. Однако своя драма разворачивалась в 20—30-е годы и в среде марксистов, которым, казалось бы, открылось в то время широкое поле для творческой деятельности. И здесь шли негативные процессы, закончившиеся «сталинизацией» марксистской теории, ее превращением в догматизированную государственную идеологию. В рубрике «Из истории науки и философии в СССР» мы знакомили читателей с творчеством философов и ученых (А.Ф.Лосева, В.Ф.Асмуса. Я.Э.Голосовкера, С.Л.Рубинштейна и др.), которые и в те трудные годы сохраняли принципиальность своих позиций. И все же в тени оставался общий процесс борьбы различных групп философов и идеологов, их взаимные обвинения, притязания на доминирование в философской среде и поддержку власть предержащих, — все то, что делало нормальную философскую жизнь невозможной. Публикуемая ниже работа, написанная на материалах дискуссий тех лет, дает определенную интерпретацию этому процессу, с которой можно в чем-то не соглашаться, но которая восстанавливает забытые и малоизвестные споры, имена, поступки.

Автор работы — Иегошуа Яхот, окончил в 1943 г. философский факультет МГУ, доктор философских наук, многие годы преподавал в Московском финансовом институте. В СССР он выпустил несколько книг по диалектическому материализму и философским проблемам социальной статистики. В 1977 г. переехал в Израиль. Текст печатается по изданию: Яхот И. Подавление философии в СССР (20—30-е годы). Chalidze Publicatios. N.Y., 1981.

(Вопросы философии. 1991. №9. С.44.)

ПОДАВЛЕНИЕ ФИЛОСОФИИ В СССР (20—30-е годы)

И.Яхот

КРАТКОЕ ПРЕДИСЛОВИЕ

История советской философии, в частности, 20—30-х гг., до сих пор не обнародована в Советском Союзе. До недавнего времени это вообще была запретная тема, а большинство материалов, документов по сей день находятся в так называемых закрытых фондах, «спецхранах», недоступных широкому читателю. Отдельные голоса, раздающиеся в последние годы, что пора, наконец, этот период исследовать, ни к чему не привели. В Москве вышло 4 тома «Истории философии в СССР». 5-й том, охватывающий как раз советский период, до сих пор не опубликован. И хотя предпринимаются некоторые усилия его издать, но вот прошло уже 10 лет с момента выхода 4-го тома, а 5-го тома все еще нет*. Авторы столкнулись с большими трудностями, которые связаны с тем, что правдивое освещение истории советской философии может дискредитировать не только отдельных лиц, но и все официальное учение в целом. Дело в том, что престиж марксистской философии уже к концу 40-х годов резко упал, особенно в глазах ученых-естественников. Слово «философ» зачастую ассоциировалось у них с чиновником, ничего не смыслящим в науке, но который во имя «чистоты» марксизма вмешивается в ее дела, активно борясь с ересью. Сталин и его философские помощники превратили философию в дубинку, которую на своей собственной спине чувствовал не один ученый. Так, объявление генетики лженаукой шло под прикрытием философских терминов и фраз. Деятельность талантливого ученого и философа А.А.Богданова в 20-х годах, признанная теперь как начало эры кибернетики, была заклеймена как антимарксистская и загублена тоже из чисто «философских соображений». Теория относительности Эйнштейна была объявлена некоторыми руководителями «философского фронта» идеалистическим, махистским учением, что явилось в то время тягчайшим обвинением. В любой истории советской философии обойти молчанием такой неслыханный обскурантизм невозможно, а дать этому рациональное (с точки зрения официальных советских философов) объяснение выше человеческих сил. Отсюда видно, какие непреодолимые препятствия встают на пути объективной истории советской философии, если она пишется в Москве.

Далее. В 1930 г. начался период «сталинизации» философии. В связи с общей тенденцией замалчивать все, что связано с культом Сталина, эта проблема, судя по всему, вошла в реестр запретных тем и выпала из поля зрения советских историков философии, несмотря на то, что она имеет первостепенное значение. Кто думает, что Сталин держался только на страхе, тот знает не всю истину: он обладал дьявольской способностью обманывать, заметать следы, говорить одно, а делать другое. И так как философы занимали ключевые позиции в этой пропаганде лжи, а философия — центральное место в мозговом тресте по выработке «аргументов», то все рассказанное в этой книге не есть жизнеописание отдельных людей, а описание методов, какими пользовались в один из переломных периодов человеческой истории. Вот почему пришлось такое большое внимание уделить разбору аргументов, какие были в ходу, и показать, что это сплошь и рядом были софизмы. И не для того, чтобы через 50 лет обнаружилась несостоятельность аргументации того или иного автора, а для того, чтобы воочию увидеть, как постепенно софизмы вытесняли аргументы.

На Западе советская философия давно уже привлекает внимание многих авторов. Работы И.Бохенского², А.Веттера³ внесли много ценного в понимание ее сущности. Имеются работы, в которых исследуются события 20—30-х годов, например, Л.Р.Грэхэма⁴, Д.Журавского⁵, Г.Клейна⁶, Н.Бердяева⁷, Ф.Франка⁸ и других.

Автор этих строк сделал максимум возможного, чтобы не повторять их.

Это прежде всего выражается в том, что в книге не только дается критический анализ позиций, сформулированных философами-сталинистами в начале 30-х годов, но и показывается, что позиции эти искусственно поддерживаются по сей день официальными историками советской философии. Они находят иногда новые слова, стараются более «тонко», менее агрессивно формулировать свои старые тезисы, но лишь для того, чтобы закрепить старую оценку событий и оставить ее в неприкосновенности.

С последним обстоятельством связаны некоторые особенности структуры книги. Вначале анализируются методы, при помощи которых сталинские ставленники пришли к власти на «философском фронте», а затем — трагические последствия, к которым все это привело, ибо особенно к этому времени философия стала чем-то вроде комиссара среди наук, цензором, законодателем в области духовной жизни страны.

ГЛАВА 1-я

НАЧАЛО СОЗДАНИЯ «ФИЛОСОФСКОГО ФРОНТА»

1. НЕХВАТКА ФИЛОСОФСКИХ КАДРОВ.

Л.И.АКСЕЛЬРОД И A.M.ДЕБОРИН

Создание того, что позже будет называться «философским фронтом», началось почти на голом месте. После окончания гражданской войны в 1921 г. сразу обнаружилась нехватка интеллигенции — технической, творческой, научной. Область философии, конечно, не составляла исключения. Русские философы Н.О.Лосский, П.А.Сорокин, С.Л.Франк, Э.Л.Радлов, Н.А.Бердяев и другие в 1922 г. были изгнаны из страны. И к концу гражданской войны философских кадров, необходимых новой власти, почти не оказалось. Образовался вакуум, может быть, более значительный, чем в других областях науки и техники. Если в технике, например, речь могла идти об использовании «буржуазных специалистов», то в философской области начинать пришлось почти с нуля. Для подготовки кадров, в том числе и философских, был в 1921 г. образован Институт Красной профессуры (ИКП). Еще раньше (1918 г.) была создана Коммунистическая Академия, в состав которой входил и Институт философии. Для подготовки партийных кадров в 1919 г. создан Коммунистический университет имени Свердлова. И, естественно, встал вопрос о философах-преподавателях. Было бы противоестественно, если бы в этих условиях не вспомнили о двух выдающихся философах — Л.Аксельрод и А.Деборине.

Любовь Исааковна Аксельрод, выступавшая в печати под псевдонимом «Ортодокс», участвовала в революционном движении еще с 1884 года. Активная участница группы «Освобождение труда», созданной Г.Плехановым, она вскоре стала его верной помощницей, особенно по теоретическим, философским вопросам. И уже в 1906 году она издает свой сборник «Философские очерки», в котором она выступила против неокантианства в период, когда еще свеж был лозунг Э.Бернштейна «Возврат к Канту». К ней обратился В.Ленин с просьбой выступить против эмпириокритицизма А.Богданова, что она и сделала, опубликовав в 1907—1910 гг. ряд статей, которые впоследствии вошли в ее сборник «Против идеализма»¹.

Нельзя было не вспомнить и об Абраме Моисеевиче Деборине. Окончив в 1908 г. философский факультет Бернского университета, он, после того как в 1903 году вступил в большевистскую партию, стал одним из ее активных участников в борьбе против махизма. Его «Введение в философию диалектического материализма»², изданное еще в начале века, выдержало к 1931 году шесть изданий — факт, свидетельствовавший, что в определенном смысле он оказался незаменимым в начале 1921 года, когда так остро встал вопрос о философских кадрах.

Но тут вмешались и некоторые другие факторы. Л.Аксельрод не только была меньшевиком, но в начале 1917 г. была даже членом меньшевистского ЦК. Но главное — она была оппонентом В.Ленина по многим философско-политическим вопросам. В частности, выступила еще в 1909 году с резкой рецензией против основного философского труда В.Ленина «Материализм и эмпириокритицизм», особенно за грубый, «не товарищеский» тон полемики, называя полемику Ленина «невыносимой», «оскорбляющей эстетическое чувство читателя»³.

Были и в деятельности Деборина некоторые штрихи, которые насторожили многих: он с 1907 г. стал меньшевиком и выступил с рядом резких статей против Ленина и большевиков.

Неудивительно поэтому, что, когда в 1921 г. Коммунистический университет им. Я.М.Свердлова ходатайствовал о привлечении Л.Аксельрод и А.Деборина к чтению лекций. Оргбюро ЦК решило этот вопрос отрицательно. В связи с этим Е.М.Ярославский, бывший в то время секретарем ЦК РКП(б), обратился 20 апреля 1921 г. к Ленину со следующим письмом:

«Считаете ли вы возможным привлечение к чтению лекций по философии (история философии и исторический материализм) Деборина и Аксельрод? Об этом запрашивал Учебный совет университета Свердлова. Мы на оргбюро вопрос об Л. Аксельрод решили отрицательно, теперь он возбуждается вновь лекторской группой»⁴.

В.И.Ленин в тот же день ответил:

«По-моему, обязательно обоих. Полезно, ибо они будут отстаивать марксизм (если станут агитировать за меньшевизм, мы их поймаем: присмотреть надо). Их бы обоих привлечь к выработке детальнейшей программы (и конспекта лекций) по философии и плана изданий по философии»⁵.

Ленин знал, что лучших авторов, которых можно привлечь к выработке детальнейшей программы и учебных пособий по философии, не найти, и дает свое согласие на их «использование», как и многих других «специалистов» в других областях науки и техники. Что же касается его совета «присмотреть надо», то, как показало будущее развитие событий, он не остался без внимания... Но тогда, в 1921 году, Л.Аксельрод (Ортодокс) и А.Деборину была предоставлена возможность трудиться. Они весьма активно включились в работу — и в деле развертывания философского образования, и по организации научной работы. Их ценили как специалистов, способных реализовать и то, и другое. Вот свидетельство тех лет, указывающее, что философский талант Аксельрод (Ортодокс) и А.Деборина оценивался более или менее по заслугам. Один из авторитетных в то время авторов — В.Рожицын — писал в официальном журнале ЦК «Агитпропаганда»:

«Открылась дорога для восстановления авторитета русских основоположников последовательного, подлинного, не фальсифицированного философской смесью с идеализмом, диалектического материализма. Их было четверо: Плеханов, Л.Аксельрод (Ортодокс), Деборин и Ленин»⁶ .

Особенно успешно работал А.Деборин. И когда в 1922 г. был создан первый философский журнал «Под знаменем марксизма», он стал его главным редактором. Этот журнал сыграл известную роль в философской жизни тех лет. Вокруг него собрались новые кадры философов, во главе которых вскоре оказался А.Деборин. Кстати, руководство журналом по непосредственной подготовке его к печати осуществлял В.Тер. В №10 журнала за 1923 год сказано:

«Ввиду многих устных и письменных вопросов, редакция считает нужным разъяснить следующее: всю ответственность за ведение журнала несет его ответственный редактор тов. В.Тер. Начиная с №№6—7 т.т. А.Деборин, В.Невский, Д.Рязанов, А.К.Тимирязев, оставаясь постоянными сотрудниками журнала, не принимают непосредственного участия в его редактировании»⁷.

Но фактическим его руководителем, «душой» был, конечно, А.Деборин. В течение 9 лет он не только стоял во главе журнала, но и стал признанным главой философского руководства, авторитетом в области философии.

Деборин активно выступал по самым острым и актуальным историко-философским вопросам. Сошлемся, в частности, на его оценку философии Освальда Шпенглера. Актуальным этот вопрос стал в связи с опубликованием в 1922 году книги Н.Бердяева, С.Франка, Ф.Степуна, Я.Букшпан под названием «Освальд Шпенглер и закат Европы». Явная симпатия авторов к немецкому философу не вызывала сомнения. Это связано с тем, что Шпенглер действительно уловил симптомы определенного кризиса, «заката», начавшегося после первой мировой войны. Деборин выступил против названной книги в первом же номере нового философского журнала «Под знаменем марксизма». Статья его называлась «Гибель Европы или торжество империализма?» И если учесть, что это было время, когда Шпенглер вошел в моду, стал поистине властителем дум, да так, что, согласно более поздним воспоминаниям А.Деборина, «книга Шпенглера в начале двадцатых годов произвела впечатление даже на некоторые партийные элементы»⁸, — если все это учесть, то можно заключить, что Деборин с начала своей деятельности выступал как ведущий теоретик, откликавшийся на самые «острые вопросы».

Несколько иначе сложилась судьба Л.Аксельрод (Ортодокс). С первых же шагов ее деятельности проявились не только ее огромный литературный талант, но и независимый характер. Вот пример. В свое время было опубликовано обращение Исполкома Коминтерна. Некоторые его формулировки можно было понять таким образом, что Коминтерн считает, будто Плеханов не был марксистом в последние годы его жизни. Аксельрод совместно с Л.Дейчем, тоже сподвижником Плеханова, выступили с гневным и страстным письмом, смысл которого выражен в заглавии:

«Плеханов не переставал быть марксистом». «В N 110 (1519) «Изв. Всер. Ц.И.К. Сов.», а также и в других органах печати, — писали они, — помещено обращение Исполкома Коминтерна «К рабочим всех стран», в котором, между прочим, в первом абзаце напечатано:

«Еще покойный Плеханов, когда он был марксистом и т.д. Подчеркнутые нами слова мы считаем неверными и оскорбительными, как для памяти основоположника марксистского течения в России, так и для нас, его друзей и единомышленников. Мы тем более находим необходимым энергично протестовать против этой инсинуации, что она брошена целым учреждением, к тому же в обращении его «к рабочим всех стран».

Последние, не зная в точности вглядов покойного Плеханова и полагаясь на заявление столь авторитетного органа, каким является Исполком Коминтерна, несомненно, поверят, что основоположник марксизма в России потом изменил ему, что, конечно, абсолютно не верно.

Мы, близкие Плеханову лица, зная, каковы были его воззрения вплоть до его смерти, утверждаем, что до гробовой доски он остался верен взглядам основателей научного социализма, усвоенным им в юности и неизменно проповедуемым в течение почти сорока лет.

За «Комитет по увековечению памяти Г.В.Плеханова»

Любовь Аксельрод-Ортодокс

Лев Дейч⁹

Письмо Л.Аксельрод и Л.Дейча появилось не случайно. С 1922 годя стал проявляться интерес к деятельности Плеханова. Публикуется целая серия работ о нем. В них преобладало преклонение перед первым русским марксистом. В.Я.Вольфсон издает две книги: 1. Великий социалист. Краткий очерк жизни Г.В.Плеханова¹⁰ и 2. Вокруг Плеханова¹¹. Они отражали огромный интерес, какой возбуждали тогда сочинения Плеханова, а сами книги были вызваны, по выражению автора, «тягой к Плеханову». В первой книжке дается краткий биографический очерк и бегло очерчивается значение Плеханова как философа и публициста. Вторая книжка Вольфсона является указателем литературы о Плеханове за 1922 год.

В ней приводится, и довольно подробно, содержание перечисленных статей о Плеханове — основателе русской социал-демократии.

В статье А.Френкеля «Надо заострять революционное оружие» сказано:

«Наша марксистская философия имеет такого большого представителя в России, как Г.В.Плеханов. Он на русской почве создал лучшую литературу по философии марксизма. По ней учились, действовали и действуют основоположники коммунистической партии, по ней должно учиться и все молодое поколение»¹².

Автор ссылается на известное высказывание В.И.Ленина в его речи «Еще раз о профсоюзах», где говорится, что нельзя стать сознательным, настоящим коммунистом без того, чтобы не изучать — именно изучать — все, написанное Плехановым.

На основе работ Плеханова советский философ тех лет Даян в 1924 г. исследовал проблему соотношения детерминизма и свободы¹³. Основное внимание он концентрировал на вопросе о детерминизме и роли личности в истории. Он один из первых поднял вопрос, который много лет не сходил со страниц философских работ: если общественное развитие совершается исключительно в силу причинной необходимости, то какой смысл имеет наше содействие общественному развитию? Кто будет стремиться к тому, чтобы содействовать наступающему лунному затмению? Привлекая фактический материал из истории философии, Даян приходит к выводу, что лучшее решение проблемы дал Плеханов, и подробно знакомит читателя с основными его идеями, указывающими на то, что детерминизм не только не снимает активную роль личности в истории, но является основой ее деятельности.

В защиту Плеханова выступили, как мы видели, и Л.Аксельрод. Тон ее письма (о Плеханове) бросает некоторый свет на всю ее будущую деятельность. Непримиримость и принципиальность поставили ее в оппозицию к официальному философскому руководству. Она все время попадала в немилость к «властям», на нее обрушивались всевозможные критики, а она то и дело неутомимо и с блеском парировала удары. В скобках заметим, что через 10 лет, в 1932 году, когда М.Митин станет главой советского «философского фронта», он скажет о письме Л.Аксельрод о Плеханове:

«Вот прямая меньшевистская вылазка, прямое меньшевистское обращение против воззрения Коминтерна, который обвинялся со стороны Аксельрод в инсинуациях и т.д.»¹⁴.

Только в первые несколько лет Аксельрод работала более или менее спокойно. Опубликовала ряд работ: Карл Маркс как философ¹⁵. Критика основ буржуазного обществоведения и материалистическое понимание истории, вып. I¹⁶, Этюды и воспоминания¹⁷ и др. Но примерно с 1925 г., когда она написала ряд работ о Спинозе, начались ее серьезные расхождения с официальной философской линией по многим вопросам, и Аксельрод долгие годы находилась в немилости, вплоть до ее кончины в феврале 1946 г. С первых лет ее деятельность ограничивалась плодотворной педагогической и научной работой, но не, так сказать, руководящей. Она не вошла даже в редколлегию журнала «Под знаменем марксизма».

2. ТРОЦКИЙ И НОВЫЙ ФИЛОСОФСКИЙ ЖУРНАЛ

Этому журналу тогда придавали значение официальные представители власти. Его рассматривали как основное звено в создании кадров «философского фронта». Из руководящего ядра большевиков существенную роль сыграл Л.Д.Троцкий. В советской политической литературе речь Ленина широко освещена, особенно его статья «О значении воинствующего материализма», опубликованная в журнале «Под знаменем марксизма» и считающаяся философским завещанием. Не следует, однако, забывать, что в это время Ленин был уже очень болен, и, по-видимому, не случайно его нет в списках тех, кто принимает участие в работе вновь образованного журнала¹⁸. Из членов Политбюро там значатся лишь Л.Троцкий, Н.Бухарин и Л.Каменев. Не случайно также, что выход 1-го номера философского журнала открывается письмом Троцкого, которое, наряду со статьей Ленина, появившейся лишь в 3-м номере, следует считать программой для журнала. Об этом свидетельствует не только то, что письмо Троцкого открывает выход нового журнала, но и его содержание. Вот выдержка из этого письма, на которое ни разу не ссылались в Советском Союзе вот уже более 50 лет.

«Идея создания журнала, который вводил бы пролетарскую молодежь в круг материалистического понимания, кажется мне в высшей степени плодотворной... В такую, глубоко переломную, критическую, неустойчивую эпоху, как наша, воспитание пролетарского авангарда требует серьезных и надежных теоретических основ. Для того, чтобы величайшие события, могущественные приливы и отливы, быстрые смены задач и методов партии и государства не дезорганизовали сознания молодого рабочего и не надломили его воли еще перед порогом его самостоятельной, ответственной работы, необходимо вооружить его мысль, его волю методом материалистического мировоззрения...

Задача материалистического воспитания рабочей молодежи состоит в том, чтобы раскрыть перед ней основные законы исторического развития, и из этих основных — важнейший и первостепеннейший, — именно, закон, гласящий, что сознание людей представляет собой не свободный, самостоятельный психологический процесс, а является функцией материального хозяйственного фундамента, т.е. обусловливается им и служит ему...

Дать пролетарской молодежи материалистическое воспитание — есть величайшая задача. Вашему журналу, который хочет принять участие в этой воспитательной работе, я от души желаю успеха.

С коммунистическим и материалистическим приветом —

22/II—1922

Лев Троцкий»¹⁹

Конечно, эта была программа для журнала.

Следует, однако, отметить, что Троцкий не избежал и трафаретных, обычных для него фраз о «темпе революционных событий на Западе», чувствуется боязнь или недовольство тем, что эти события могут «затянуться» и прочее. Мы, однако, не собираемся давать оценку деятельности Троцкого. Мы только хотим показать, что его роль в организации советской философии — со всеми ее положительными и отрицательными качествами — была огромной.

Это видно уже из его напутствия журналу. Видно это и из того, что он вообще выступал с важными, принципиальными статьями. Сошлемся на некоторые факты. Мы уже отмечали, что в те годы деятельность Плеханова-философа привлекала внимание. Его, в соответствии с указаниями Ленина, считали самым образованным и блестящим философом-марксистом. Однако Плеханов — политик и теоретик — был далек от большевизма, считался фигурой весьма противоречивой, и, как это уже видно из письма Аксельрод и Дейча, требовалось авторитетное слово, когда речь шла о всесторонней оценке деятельности Плеханова. Статья Троцкого «Беглые мысли о Г.В.Плеханове», опубликованная в 5–6 номерах журнала «Под знаменем марксизма» за 1922 год, дала такой анализ. Это, безусловно, одна из блестящих литературных работ Троцкого. Он писал:

«Плеханов не создал материалистической диалектики, но он явился ее убежденным, страстным и блестящим крестоносцем в России с начала 80-х годов. А для этого требовались величайшая проницательность, широкий исторический кругозор и благородное мужество мысли. С этими качествами Плеханов соединил еще блеск изложения и талант шутки. Первый русский крестоносец марксизма работал мечом на славу. Сколько он нанес ран! Некоторые из них, как раны, нанесенные талантливому эпигону народничества Михайловскому, имели смертельный характер»²⁰.

Автор анализирует также и «слабые стороны» Плеханова, «нарушение равновесия между теорией и практикой», которое, по его мнению, «оказалось для него роковым»²¹. Весь стиль статьи свидетельствует: это не только «анализ», — это блестящий философский портрет, нарисованный мастером.

Авторитетным считалось и его слово в защиту теории Эйнштейна. В первые годы становления советской философии некоторые авторы выступили с резкой критикой фрейдизма и теории относительности Эйнштейна. Троцкий недвусмысленно встал на защиту этих учений, следующими словами обрушившись на жрецов «непоколебимо-пролетарской» науки:

«Что скажут метафизики чисто-пролетарской науки по поводу теории относительности? Примирима она с материализмом или нет? Решен ли этот вопрос? Где, когда и кем? Что работы нашего физиолога Павлова целиком идут по линии материализма — это ясно и профану. Но что сказать по поводу психоаналитической теории Фрейда? Примирима ли она с материализмом, как думает, например, т. Радек (и я вместе с ним), или же враждебна ему? Тот же вопрос относится и к новым теориям о строении атома и пр. и пр.»²².

В июне 1924 года состоялось общее собрание членов-учредителей «Общества воинствующих материалистов». Троцкий — один из его ведущих организаторов. Не имея возможности присутствовать на собрании, он прислал письменное приветствие, в котором, между прочим, писал:

«Общество воинствующих материалистов» не может не быть по разным радиусам связано со всеми отраслями научной деятельности. Материалистическая диалектика не мыслится нами вне человеческой практики, более узко, вне постоянного научного применения, вне живого исследования все нового и нового материала»23.

Это, как небо от земли, далеко от того мертвящего цитатничества, которое стало процветать впоследствии, когда единовластным «теоретиком-диктатором» стал И.Сталин.

Интересна следующая мысль Троцкого: метод Маркса «служит ныне преимущественно, почти исключительно, для политических целей. Широкое познавательное применение и методологическое развитие диалектического материализма целиком впереди»²⁴. Это программное положение.

Такая активная деятельность Троцкого продолжалась, однако, недолго. Когда начались его серьезные разногласия со Сталиным, он, ссылаясь на занятость, несколько раз сообщал в редакцию журнала «Под знаменем марксизма», что не в состоянии выполнить взятые на себя литературные обязательства. Уже примерно к концу 1924 г. его сотрудничество с философами прекращается. А вскоре на страницах журнала много раз фигурировало его имя, но уже в совершенно другом качестве...

Большое значение для оживления работы философов имело создание Общества воинствующих материалистов (ОВМ). 9 июня 1924 г. для этой цели состоялось общее собрание члено-учредителей. На нем присутствовали: Г.К.Баммель, В.А.Ваганян, Б.И.Горев, A.M.Деборин, Н.А.Карев, С.С.Кривцов, В.И.Невский, И.Е.Орлов, Д.Б.Рязанов, В.К.Сережников, И.Н.Стуков, А.К.Тимирязев, А.Я.Троицкий и А.Д.Удальцов. Отсутствовавшие члены-учредители — Н.И.Бухарин, И.М.Покровский — передали ОВМ свое приветствие и обещание принимать активное участие в деятельности общества. Л.Троцкий, в частности, прислал письменное приветствие, в котором писал:

«Вы намечаете три взаимно связанные задачи: пропаганду диалектического материализма, борьбу с идеализмом, борьбу с извращениями диалектического материализма. Думается, что эта последняя задача не менее важна, чем две первые, — уже по тому одному, что в нашей стране, которою руководит материалистическая партия, идеализм действует преимущественно обходными путями, пытаясь софистицировать и фальсифицировать материалистическую диалектику»²⁵.

Первое собрание целиком было посвящено выработке устава общества и выборам в его распорядительные органы. В Президиум общества избраны: Н.И.Бухарин, В.А.Ваганян, A.M.Деборин, И.К.Луппол, В.И.Невский, М.Н.Покровский и А.К.Тимирязев. Секретарем общества Президиум избрал И.Луппола. Для руководства редакционно-издательской работой Президиумом выделена специальная комиссия в составе Бухарина, Ваганяна, Деборина и Невского.

Что же касается Устава, то, несмотря на обычный грозный тон («борьба с идеализмом», «борьба с извращениями» и т.п.), он обладал «либеральной» особенностью: чтобы облегчить основную задачу, записанную в Уставе («Разработка основ диалектического материализма»), прием членов в общество был более или менее свободным. В особенности уступки делались по отношению к естественникам. К этому вынуждало тогдашнее положение на теоретическом фронте. Научно-исследовательских учреждений не было или почти не было. В Общество входили лица, для которых наука стояла на первом плане, но интересовавшиеся философскими вопросами. Делалось все, чтобы в Общество пришли естественники, «идущие» к материализму. Так случилось, что в нем оказалось много ученых, обвиненных впоследствии в «механицизме».

3. ПЕРВЫЕ УЧЕБНЫЕ ПОСОБИЯ

В первые годы основное внимание, наряду с организацией «философского фронта», было уделено созданию учебных пособий по философии. Это объясняется следующим. Маркс и Энгельс не оставили цельного, связного учебника по философии. Их мысли были разбросаны по многим трудам, часто полемического характера. Это делает их не всегда пригодными для педагогических целей. Еще меньше для этой цели годится работа В. Ленина «Материализм и эмпириокритицизм», в силу тех же причин. И поскольку изучению теории всегда в Советском Союзе придавалось первостепенное значение, то такое же значение придавалось и созданию учебников и учебных пособий. Первую роль в этом отношении сыграл учебник Н.Бухарина «Теория исторического материализма»²⁶ — настольная книга всех учащихся в то время. Но значительную роль сыграл и учебник А.Деборина «Введение в философию диалектического материализма». Уже одно то, что предисловие написал Г.Плеханов — властитель дум тех лет, — свидетельстует, что учащиеся не оставались равнодушными к такому учебному пособию, и не случайно оно, как мы уже отмечали, за несколько лет выдержало шесть изданий.

Не меньшую роль сыграли учебные пособия харьковского профессора Ю.С.Семковского. Мы имеем в виду его «Курс лекций по историческому материализму»²⁷ и его «Марксистскую хрестоматию»²⁸. «Курс лекций» Ю.Семковского весьма оригинален по структуре. Хотя он формально как бы посвящен историческому материализму, но в нем излагается вся философская система. Первая часть так и называется: «Диалектический материализм» (философия марксизма)», а вторая — «Исторический материализм (марксистская социология)». В книге даются определения философии, материи, диалектики, свободы и необходимости, детерминизма и индетерминизма. Что же касается его «Хрестоматии», то один из авторов в своей рецензии назвал ее «великолепной»²⁹. Он писал:

«Среди выходящих в настоящее время книг по историческому материализму есть одна, не представляющая собой ни ученого, ни популярного, изложения теории марксизма, но стоящая выше всех этих изложений по тому огромному влиянию, которое она окажет на углубление молодежи в источники марксизма. Я имею в виду «Марксистскую хрестоматию», составленную проф. Ю.С.Семковским³⁰. Хрестоматия эта представляет собой большой том в 570 страниц. Она содержит сводку основных положений теории, излагаемых по соответствующим источникам. Небезынтересно также, что в одном из номеров журнала «Под знаменем марксизма» отмечалось, что литературное творчество Ю.Семковского «носит чрезвычайно многообразный и обильный характер» и что «философское движение на Украине не осталось вне влияния Семковского»³¹.

Несколько в ином плане ведет свое изложение И.Разумовский, один из первых выпустивший книгу, в которой изложены основные категории марксистской философии: «Курс теории исторического материализма». Это запись лекций, прочитанных автором для студентов Саратовского государственного университета. Но это скорее исследование, чем популярный курс лекций. Автор высказывает ряд мыслей, которые уже через несколько лет станут «крамольными». Например, выступает против самого понятия причинности. Понятие «причина», по его мнению, антропоморфизирует явление, т.е. автор исходит из того, что в самой природе нет причинных отношений, — эти понятия привносит человек. Он, далее, делит философию на онтологию и гносеологию, что тоже через некоторое время станет делом крамольным, ибо, согласно установившимся в последующие годы канонам, марксистскую философию нельзя делить на онтологию и гносеологию. Автор писал:

«Марксистская теория познания разрешает одновременно вопросы: онтологический — вопрос о том, что существует, каковы основные элементы существующего и их взаимоотношения... и гносеологический вопрос о том, как и в какой мере это существующее познаваемо. Но обе эти проблемы разрешаются не раздельно, а одновременно, — в плоскости методологической»³² .

Это, повторяем, сложный курс, но его непреходящая ценность в том, что в нем все время чувствуется самостоятельная мысль автора, его попытки исследовать многие трудные философские проблемы. Именно это определило его успех, и в 1929 г. «Курс теории исторического материализма» И.Разумовского выходит 3-м изданием. В нем было большое историко-философское введение, в котором излагались философские предпосылки марксизма, его методология, излагалась история развития теории. Большая часть книги отведена теории исторического материализма.

Такой же характер носит и книга Г.Тымянского «Введение в диалектический материализм», которая выдержала два издания. Автор тоже обнаружил незаурядные способности и педагога, и исследователя сложнейших философских проблем. Он рассматривает философию как сложную теоретическую науку и исследует ее категории, понятия, вопреки тому, что делали многие авторы — сводили философию к сумме цитат, избегая анализировать ее понятийный аппарат. Тымянский исходил из того, что в системе классификации наук теория логики занимает первое место и предшествует всем другим конкретным наукам». То же самое и в обществе: теория логики, по мнению автора, и здесь играет огромную роль и занимает определяющее место в познании общественных явлений. Конечно, чувствуется влияние Гегеля, философия которого занимала важное место в концепциях деборинской школы, видным представителем которой был Г.Тымянский. Однако книга последнего показывает, насколько глубоко он понимал задачи философии. Г.Тымянский писал:

«Логическое или научное познание, таким образом, есть процесс развития понятий, процесс их конкретизации»³⁴.

Несомненный интерес представляет книга С.Гоникмана «Исторический материализм»³⁵. Это была одна из плодотворнейших попыток излагать данный раздел философии на основе соответствующих логических категорий (общего и единичного, качества и количества и др.). Ведь известно, что именно исторический материализм наиболее «политизирован» в советской философии. Философия истории нередко сводится к изложению роли классов и борьбы между ними, к сумме примеров о решающей роли «экономического фактора» и т.п. Попытка С.Гоникмана философски подойти к философии истории была многообещающей. Он, например, пытался осмыслить проблему единства субъекта и объекта в процессе исторического развития, роль практики как основы познания исторических процессов. Видимо, такой углубленный подход к исследованию проблем исторического материализма был чужд тем, что выступил с резкой и несправедливой критикой его концепции³⁶.

Одним из первых издал курс марксистской философии академик АН БССР, директор Института философии и права АН БССР С.Я.Вольфсон. Речь идет о его книге «Диалектический материализм», ч. 1—2³⁷. Она была принята в качестве учебника и пользовалась большим успехом далеко за пределами Белоруссии. Достаточно сказать, что в 1926 г. вышло 6-е издание этой книги.

Немаловажную роль играла книга: Б.Фингерт и М.Ширвиндт «Краткий учебник исторического материализма»³⁸. О ней журнал «Под знаменем марксизма», отметив недостатки, писал, что она может быть рекомендована учащимся вузов, так как написана на высоком уровне, в ней весьма полно и последовательно излагаются основные вопросы диалектического и исторического материализма». Впрочем, после смены «философского руководства», в 1931 г., появилась уже другая рецензия в том же журнале. Автор ее был Г.Обичкин, ставший потом директором Института Маркса—Энгельса—Ленина. Он, с благословения новой редколлегии, писал в конце рецензии:

«Вывод. Рекомендовать учебник для совпартшкол в настоящем виде ни в коем случае нельзя, так как по ряду вопросов, как мы показали, имеется очень много путаницы, неверностей и политических ошибок и так как он представляет собой одно из звеньев работ меньшевиствующего идеализма. Миллионы рабочих должны учиться по действительно марксистско-ленинскому учебнику»⁴⁰.

Особенно интенсивно работал В.Н.Сарабьянов, за сравнительно короткое время опубликовав несколько книг по марксистской философии. Их отличала популярная манера изложения, благодаря чему В.Сарабьяиов в то время был одним из известнейших советских философов⁴¹.

Ряд работ опубликовал Б.И.Горев. Его книга «Материализм — философия пролетариата» уже к 1924 г. выдержала 4 издания. Большой популярностью пользовались его «Очерки исторического материализма»⁴². О первом издании книги «Материализм — философия пролетариата» В.И. Невский писал, что это первая попытка популярного марксистского учебника⁴³.

Пользовались большой популярностью среди учащейся молодежи учебники проф. Московского Государственного университета, старейшего сотрудника Института философии Академии Наук СССР Трахтенберга О.В.^44–45.

Особо следует отметить официальный учебник по философии, написанный, правда, несколько позже, под редакцией М.Митина⁴⁶. Он пришел на смену указанным выше, а также другим учебникам по философии после того, как были «осуждены» и отстранены от активной научной работы многие авторы-деборинцы. Дадим слово рецензенту Г.Глезерману — известному советскому философу, который вначале отдает должное достоинствам учебника, поскольку он «выявляет и освещает то новое, что вносит марксизм-ленинизм в лице Ленина и Сталина в общую сокровищницу марксизма». Затем рецензент пишет:

«Но вместе с тем первая часть учебника изложена еще более трудно, сухим, абстрактным языком, с полным пренебрежением к методике преподавания. Опыт пользования этой частью учебника в текущем учебном году показывает, что она крайне трудна для рядового слушателя комвуза...

Учебник несвободен от всяких ненужных выкрутасов и усложнения формулировок. В первых же главах философски неокрепшему еще читателю приходится сталкиваться с многочисленными терминами вроде «чистая интуиция», «трансцендентальное сознание» и т.д., которые приводятся без всяких пояснений».

А далее отмечается, что рецензируемый учебник «страдает, на наш взгляд, тем же схематизмом и отвлеченностью, какими отличались учебники по общей истории. Изложение философских направлений (например, характеристика французского материализма) дано с простым перечислением имен, но безо всякой характеристики отдельных личностей, игравших значительную роль в борьбе материализма и идеализма, даже без всяких хронологических ссылок. Индивидуальные особенности, дух каждой философской системы отражены крайне бледно. Что даст читателю фраза о том, что «от Бэкона, Гассенди и физического учения Декарта, через Гоббса, Спинозу и Локка, идет развитие механического материализма» (стр.46), если он не только не имеет представления об этих философах, но даже не знает хронологических дат их жизни»⁴⁷.

Можно себе представить, что это был за «труд», если подобная рецензия появилась в то время, когда Митин был в зените славы. Ибо выяснилось «из опыта пользования учебником в текущем учебном году» (см. рецензию), что студенты едва ли что-либо поняли, читая учебник. Вот почему в прагматических целях не посчитались даже с авторитетом М.Митина: надо было исправить положение. Таков первый научный результат М.Митина, когда он стал возглавлять «философский фронт».

Мы кратко изложили основные направления, по которым развертывалась работа советских философов в первые годы их деятельности. Но с 1924 года произошли события, повернувшие их внимание в другое русло. Начались новые дискуссии, которые стояли не только в центре внимания философов, но, в определенном смысле, — всей страны.

ГЛАВА 2-я

ДИСКУССИЯ С МЕХАНИСТАМИ. ЕЕ ХОД

1. НАЧАЛО ДИСКУССИИ

В 1924 г. вышла вторым изданием книга голландского демократа Германа Гортера «Исторический материализм»¹. Ее перевел, написал предисловие и послесловие к ней видный большевик и общественный деятель И.И.Скворцов-Степанов (он часто подписывался просто «Степанов»). Особую роль судьба приготовила «Послесловию», которое называлось «Исторический материализм и современное естествознание. Марксизм и ленинизм». В нем Степанов поставил себе цель, как он позже писал, исправить некоторые «слабые стороны и прямые промахи» в книге Гортера, особенно «его нейтралистское» отношение к общефилософскому материализму»². И.Степанов, ввиду важности поднятых в «Послесловии» вопросов, решил после соответствующей доработки издать его отдельной книгой, «Я был стеснен рамками послесловия, — пишет он. — Между тем, на каждом шагу чувствуется настоятельная потребность в более систематическом выяснении соотношений исторического материализма и современного естествознания. Мне казалось, что я, как марксист-общественник, а затем человек, с юных лет испытывавший большую тягу к естествознанию, могу рискнуть и сделать попытку предварительного подхода к этой задаче»³. Однако выход в свет этой книги, которой, наряду с упоминавшимся уже «Послесловием», суждено было стать источником разразившейся бури, Степанов задержал, «так как мне сообщили, что в №11 журнала «Большевик» некий Ян Стэн указал на «грубые ошибки», допущенные мною в послесловии к Гортеру. Так как я был в отъезде, то не мог достать журнала, Наконец, получив его, я убедился, что рецензия Стэна — положительно скандал, редкостный плод зубристики и невежества в марксизме и естествознании. Полагаю, что он будет достаточно удовлетворен моим ответом, который скоро появится в «Большевике»⁴.

Так началась дискуссия, всколыхнувшая весь советский ученый мир, все вузовские аудитории, партийные органы и вошедшая в историю советской философии как глава «О борьбе с механицизмом».

Объясним, что такое «механицизм». В 17—18 вв. из всех наук наибольшее развитие получила механика. И естественно, что философы прибегали к ее услугам, когда объясняли мир. Это приводило к тому, что картина мира сужалась, упрощалась: в нем происходят разные более, так сказать, «высокие» формы развития (биологические, общественные), а их сводят к механике, все объясняя ее закономерностями. Метод, при котором сложные явления сводятся к их более простым составляющим, называется механицизмом. Энгельс резко критиковал материалистов 17—18 вв. за их «механицизм». Нельзя, считал он, мышление «свести» к биолого-химическим процессам, совершающимся в мозгу, ибо нельзя «без остатка» высшую форму свести к низшей. Диалектический материализм противопоставляют механистическому материализму.

Эти соображения Энгельса положил в основу своих суждений видный философ тех лет, ответственный работник Коминтерна и ЦК партии Ян Стэн, когда он против Степанова выдвинул два обвинения. Первое: Степанов «каким-то образом ухитрился совершенно обойти вопрос о диалектике и диалектическом материализме»⁵. Рецензент подчеркивает, что, поскольку материалистическая диалектика исчезла из поля внимания Степанова, ему приходится объявить тождество философского материализма и современного естествознания. Действительно, автор «Послесловия» писал, что исторический материализм продолжает то дело, которое в одной своей части выполнено современным естествознанием, ибо «для марксизма не существует области какого-то философствования», отдельной и обособленной от науки: материалистическая философия для него — последние и наиболее общие выводы современной науки»⁶. Я.Стэн упрекает Степанова в том, что он принижает роль диалектического метода по отношению к современному естествознанию, — обвинение, которое затем станет центральным во всей дискуссии.

Второе обвинение носит более частный характер, но оно тоже стало центральным в будущей дискуссии. Я.Стэн его выразил следующим образом:

«Вторым следствием невнимания тов. Степанова к диалектике является его движение вспять от диалектического материализма к материализму механическому»⁷.

Так впервые прозвучало обвинение в механицизме, которое через год–два стало таким обычным, звучным, распространенным. А поводов в «Послесловии», равно как в вышедшей затем книге Степанова, действительно было немало.

Дело в том, что Степанов задался целью обратить внимание на попытку естествознания рассматривать растение и вообще живой организм как чрезвычайно сложный, тонкий, но тем не менее все же механизм, который усваивает энергию из внешнего мира и превращает ее из одних форм в другие⁸. Наука успела уже выяснить многое в этих превращениях энергии и пришла к выводу, что нигде не находится места для «жизненной силы», представляющей в своем действии изъятие из закона сохранения энергии. Нигде, по мнению Степанова, нет особых таинственных форм энергии сверх тех, которые вообще наблюдаются в химических и физических процессах. Именно этот материальный характер раскрываемого наукой механизма жизнедеятельности так очаровал И.Степанова, что он сделал вывод, который стал центральным в обвинительном заключении Я.Стэна. Вот этот вывод:

«Марксист, — пишет Степанов, — должен прямо и открыто сказать, что он принимает это так называемое механистическое воззрение на природу, механистическое понимание ее. Недостойно марксиста приходить в трепет перед попами в угоду или давать грубые формулировки этого понимания и затем отмежевываться вообще от механистической точки зрения на процессы природы»⁹.

Мы находимся у истоков великого спора, ибо против именно этого вывода и обрушился Я.Стэн. И положил он в основу своей атаки категорию качества, отмечая, что Декарт «геометризировал» материю, изучая ее с чисто количественной стороны, в чем и состоит сущность механицизма, критикуемого Энгельсом. Энгельс, пишет Стэн, восстает против растворения органических и химических процессов в механических и считает необходимым открывать специфические, качественно особые законы каждого из этих процессов. Требование качественно-конкретного исследования связано с тем, что, как заявляет Я.Стэн, диалектический материализм восстает против перенесения специфической закономерности данного вида процесса на другие формы и виды процессов и требует качественно-конкретного исследования каждой особой части действительности¹⁰.

Можно без преувеличения сказать, что именно эти формулировки как бы задали тон на многие годы вперед. Их потом только модифицировали.

Рецензия Стэна заканчивается довольно примирительно. Он отмечает, что «Послесловие» Степанова могло бы принести пользу, если бы оно не заключало «двух грубых ошибок», и рецензент рекомендует автору поосновательнее подумать над этим и исправить их.

«Если же тов. Степанов считает возможным не отнестись к этому серьезно, — пишет Я.Стэн, — то мы можем дать ему только единственный совет — не выдавать того, что является его «личным», «индивидуальным» взглядом, за марксистскую философию, за ортодоксальный марксизм»¹¹.

Несмотря на то, что заключение носит несколько едкий характер, оно не предвещало бури, ибо призывало к устранению двух, пусть «грубых», но все же ошибок, которые можно без ущерба для дела исправить. Принципиального значения ни рецензент, ни редакция этому вопросу, видимо, не придали.

Впоследствии некоторые авторы даже писали, что дискуссия о механицизме возникла случайно, и указывали на «Послесловие» Степанова как на случайный эпизод¹². Такая оценка, однако, весьма поверхностна. Поднятые в ходе дискуссии вопросы оказались важными, принципиальными, отражающими глубинные процессы развития науки. Это был период, когда биология начала свое развитие на базе применения физико-химических и математических методов — методов, которые Скворцов-Степанов называл механистическими. Но если отвлечься от названия, то сущность высказываемых Степановым мыслей отражает именно этот ход развития естествознания и необходимость его философского осмысления. Это такого рода вопросы, которые рано или поздно должны были быть подняты. «Послесловие» Степанова действительно оказалось случайным поводом. Но сама дискуссия возникла как необходимость философского обобщения некоторых новых явлений, связанных с применением физико-химических, а также математических методов анализа живой природы. Не случайно вопрос о соотношении количества и качества стал в дискуссии центральным.

Именно эта идея лежит в основе ответа Скворцова-Степанова на статью Стэна, который был опубликован в журнале «Большевик» под названием «О моих ошибках, «открытых и исправленных» тов. Стэном». Отмечая, что Маркс и Энгельс подвергли уничтожающей критике механистический материализм прошлого, он задает вопрос; «Но какое имеет все это касательство к воззрениям, развиваемым мною в послесловии к Гортеру?» Стэн не ставит этого вопроса. Он строит свою аргументацию так: механический материализм XVII—XVIII века давно отвергнут и превзойден. Степанов же отстаивает механическое понимание природы. Следовательно, Степанов со своими заскорузлыми, чисто личными воззрениями просто примазывается к ортодоксальному марксизму»¹³.

Согласно Стэну, поскольку отстаивается механистический взгляд на природу, то речь идет о «возврате» к материализму XVII—XVIII веков. Это заблуждение пытается рассеять Степанов. Хотя внешне, по форме, речь идет о «механистическом естествознании», но по существу оно ничего общего не имеет с механистической философией XVII—XVIII веков, ибо решает вопросы раскрытия жизнедеятельности на основе методов, недоступных в то время. И вывод Скворцова-Степанова гласит:

«Когда в современной литературе встретишь «маханику» и «механистический», не думай ниспровергнуть их, приведя то, что Энгельс говорит о французских материалистах и Декарте. А вся, буквально вся, разница тов. Стэна свелась к тому, что он просто повторил несколько соответствующих страничек из Энгельса, воображая, что они имеют какое-нибудь касательство к современным механистическим воззрениям»¹⁴.

Степанов, ссылаясь на русского биолога К.А.Тимирязева, писал, что все достижения современной физиологии приобретены только благодаря приложению к жизненным явлениям физических и химических методов исследования, благодаря распространению на них физических и химических законов. Он подчеркивал, что не всякое распространение законов развития более низких форм движения материи на более высокие их формы есть механицизм в том смысле, как он заклеймен Марксом, Энгельсом и Лениным. Если современная физиология добивается больших результатов благодаря распространению физических законов на изучение явлений жизни, то это такое завоевание научной мысли, которое должно быть философски осмыслено, а не просто отброшено путем приклеивания ярлычка «механицизм».

Как же дальше развернулись события? Буквально в следующем, 15—16 номере «Большевика» за 1924 г. появилась статья Я.Стэна «О том, как т. Степанов заблудился среди нескольких цитат из Маркса и Энгельса». Она сопровождалась следующим примечанием от редакции.

«Ввиду того, что спор между тт. Стэном и Степановым принял специальный характер, редакция предлагает перенести дальнейшую дискуссию в журнал «Под знаменем марксизма».

Редколлегия журнала охотно приняла эстафету, и началась интенсивная дискуссия, длившаяся несколько лет.

Первым откликнулся Государственный Тимирязевский научно-исследовательский институт. Сразу же после выхода в свет книги И.Степанова «Современное естествознание и исторический материализм» — 8 февраля 1925 года было организовано ее обсуждение. В том же году опубликованы стенограммы речей участников в книге «Механистическое естествознание и диалектический материализм». Основная масса ораторов поддержала И.Степанова. Совет института, кроме того, вынес резолюцию, в которой приветствуется появление его книги, поскольку она,

«заключая ряд легко исправимых ошибок по частным вопросам естествознания, совершенно правильно освещает основы механистического естествознания и верно намечает его связь с диалектико-материалистическим мировоззрением»¹⁵.

Противоположную точку зрения развивал М.Левин, единственный участник — сторонник Яна Стэна. Последний на обсуждении не присутствовал, хотя ему было послано приглашение. Такова история первого отклика на начавшийся великий спор.

Мы кратко остановились на сущности вопросов, поднятых в первые же месяцы дискуссии, чтобы понять смысл происходившего. Обсуждению подлежали проблемы: 1) о предмете марксистской философии; 2) о соотношении количественных и качественных методов анализа и о так называемом «сведении» качества к количеству. Эти вопросы так и остались основными в ходе всей дискуссии — модифицировались лишь аргументы, тон обсуждения, его накал. Прибавлялись, конечно, и новые проблемы, поднимавшиеся в связи с беспрерывными обвинениями и контробвинениями в «ереси». Но названные на протяжении всей дискуссии оставались центральными. Их обсуждение в компетентном и авторитетном учреждении — крупнейшем научно-исследовательском биологическом институте страны — было весьма благоприятным для И.Степанова. Степанов, однако, зная глубинную, подспудную ситуацию, выразил большое беспокойство. В своем заключительном слове он сказал:

«Положение серьезное, оно серьезнее, чем многие представляют себе. Не характерен ли уже тот факт, что мой ответ критикам один марксистский журнал (имеется в виду «Большевик». — И.Я.) поместил в дискуссионном отделе, а критики идут без всякой пометки о дискуссионности?.. Положение серьезно. Науке угрожает опасность от возрождающихся философских систем»¹⁶.

Тимирязевский институт после первой книги-стенограммы обсуждения работ И.Степанова начал издавать нечто вроде журнала — сборник «Диалектика в природе», выходивший в Вологде. Первый сборник вышел в 1926 году. Затем — каждый год. Последний, пятый сборник «Диалектика в природе» вышел в 1929 году. В этих сборниках отстаивались позиции И.Степанова и его товарищей.

2. ИЗДАНИЕ «ДИАЛЕКТИКИ ПРИРОДЫ» Ф.ЭНГЕЛЬСА И РЕАКЦИЯ МЕХАНИСТОВ

Вскоре обсуждение этих вопросов вышло далеко за пределы только института им. Тимирязева. Одно обстоятельство имело если не решающее, то очень важное значение, почему это произошло.

В 1925 г. известный ученый Д.Б.Рязанов, директор Института Маркса и Энгельса, впервые опубликовал книгу Ф. Энгельса «Диалектика природы», называвшуюся тогда «Архив Маркса и Энгельса, т.2». Так как в ней большое место занимают вопросы естествознания, то дискуссия между Я.Стэном и И.Степановым сразу привлекла большое внимание, ибо затрагивала примерно тот же круг проблем. А.Деборин и его окружение видели свою задачу в том, чтобы популяризировать и комментировать основные положения этой книги. Они были в полной уверенности, что продолжают дело Энгельса, поскольку он так резко выступал против механического материализма XVII—XVIII веков. Уже в первой своей работе, направленной против механистов, А.Деборин ссылается на Энгельса:

«Не будет преувеличением сказать, что лейтмотивом всех философских работ Энгельса является критика механического материализма с точки зрения материалистической диалектики»¹⁷.

Одним из первых выступил против такой постановки вопроса известный в то время философ, талантливый лектор В.Сарабьянов. В следующем номере журнала «Под знаменем марксизма» он, отвечая А.Деборину, писал:

«Сказать, что диалектика и механика совершенно различные категории, это значит отрицать, что диалектическое мировоззрение должно включать в себя и механическое»¹⁸.

И добавил:

«Животное — машина, человек — машина, свойство ощущать есть свойство особо организованного механизма»¹⁹.

Механисты были менее связаны с официальной оценкой произведения Энгельса. Покажем это на примерах И. Степанова и ученого с мировым именем — казанского физиолога А.Ф.Самойлова. Поскольку деборинцы именно на Энгельса ссылались, критикуя механицизм, И.Степанов опубликовал статью «Энгельс и механистическое понимание природы». Он приводит известные слова Энгельса о том, что

«органическая жизнь невозможна без механических, молекулярных, химических, термических, электрических и т.д. изменений. Но наличие этих побочных форм не исчерпывает существа главной формы в каждом случае».

И спрашивает:

«Можем ли мы подписаться под этими строками? Я прямо говорю: нет, их следует отвергнуть. Можем ли мы утверждать, что изучение физических и химических процессов, совершающихся в организме, не продвигает нас к пониманию существа жизни? В журнале «Под знаменем марксизма»²⁰ я уже показал, что это значило бы отказаться от величайших завоеваний современного естествознания, покинуть тот путь, идя по которому оно все глубже проникает в «загадки жизни». Сказать, что физические и химические процессы — нечто «побочное» для явлений органической жизни, это значит отдать виталистам не палец, а всю руку»²¹.

Степанов указывает далее, что в своих «Примечаниях» к «Анти-Дюрингу», написанных в 1878 г., и особенно в том из них, которое называется «О механическом естествознании», Энгельс действительно стоял на «антимеханических позициях», говоря, что нельзя сводить высшее качество к какому-либо более элементарному качеству. Но эта работа была написана до того, как Энгельс ознакомился с периодической системой элементов Менделеева. Однако в работах, относящихся к 1881—1882 годам, в частности, в статье «Общий характер диалектики как науки», Энгельс, говоря об универсальности закона перехода количества в качество, указывает, что чисто количественная операция деления имеет границу, у которой она переходит в качественное различие: масса состоит только из молекул, как молекула в свою очередь отлична от атома.

«На этом отличии, — заключает Энгельс, — основывается обособление механики как науки в небесных и земных массах, от физики как механики молекул и от химии как от физики атомов»²².

И Степанов спрашивает:

«Что осталось от приведенных выше рассуждений Энгельса, относящихся к 1878 году и направленных против «механического материализма»? Очень немного. Химия стала для него физикой атомов, а физика — механикой молекул»²³.

А далее буквально вещие слова:

«В настоящее время следовало бы пойти дальше и сказать, что наука открывает теперь новые горизонты: сулит свести и химию, и биологию к атомно-электронной и молекулярной механике»²⁴.

Особое внимание привлекли статьи казанского физиолога А.Ф.Самойлова. Это один из крупнейших физиологов, ученик знаменитого русского физиолога И.Сеченова²⁵. Вначале он свои взгляды доложил в Казани в ряде устных выступлений, а затем в дискуссионном порядке опубликовал в журнале «Под знаменем марксизма». Статья его — плод непосредственного изучения «Диалектики природы» Энгельса. Не будучи марксистом, проф. Самойлов, однако, счел нужным тщательно ознакомиться с трудом Энгельса и занял по отношению к нему определенную позицию. Он отдает должное большой и основательной естественно-научной эрудиции Энгельса, признает общую прозорливость и силу ума. Но он не соглашается с его диалектикой. Он считает, что естествознание должно остаться на естественнонаучных, механистических позициях. Марксизм должен применять диалектику к общественным наукам, но в естествознании принципиальное место должна занимать не «диалектика», а «механика».

Статья Самойлова написана с живым интересом к делу. Тон ее спокойный, но уверенный и воодушевленный. В ней нет того полемического задора, который порою граничит с неуважением к оппоненту. Наоборот, он питает внутреннее уважение к противоположному учению, но вместе с тем твердо отстаивает позиции того учения, к которому сам примыкает и которое называет естественно-научным. Он уважает марксистское учение, но он требует, чтобы уважали и естественно-научный метод, который отождествляется с механическим методом. В конечном итоге для науки, по его мнению, подходит не «диалектика», а «механика». На базе этой самой механики мы раскрыли не одну тайну природы, не один механизм действия, жаловаться на нас не приходится — оставьте же нас, естественников, в покое, — таков внутренний смысл его статьи.

«Все марксисты, которые воодушевлены верой в силу диалектического метода в познании природы, — говорит Самойлов, — если они при этом специалисты-естественники в какой-нибудь области естествознания, должны на деле доказать, что они, применяя диалектическое мышление, диалектический метод, в состоянии пойти дальше, скорее, с меньшей затратой труда, чем те, которые идут иным путем. Если они это докажут, то этим без всякой борьбы, без лишней бесплодной оскорбительной полемики диалектический метод завоюет себе свое место в естествознании»²⁶.

Итак, позиция механистов после выхода в свет книги Энгельса «Диалектика природы» осталась неизменной.

Не изменилась и основная позиция деборинцев. При этом необходимо иметь в виду, что если механисты в массе своей были естествоиспытатели, то деборинцы — философы. Основную свою задачу они видели в разработке философских категорий в их абстрактном, общем виде, опираясь при этом на систему диалектической логики Гегеля. Они в механистах — представителях естествознания — видели основное препятствие на этом пути, поскольку некоторые из них, не скрывая, повторяли основной позитивистский тезис: «Наука — сама себе философия». Деборинцы в этом видели угрозу для философии как абстрактной науки. Ибо уже в первой статье — ответе Яну Стэну — И. Степанов писал, что диалектическое понимание природы конкретизируется именно как механическое понимание²⁷.

При таком диаметрально противоположном подходе продолжалась дискуссия между диалектиками и механистами — в печати, а также публично в университетах, научно-исследовательских институтах, на многочисленных кафедрах. Она длилась четыре года. За это время были опубликованы сотни статей, на публичных диспутах произнесены тысячи речей. В обстановке взаимных обвинений выдвигались аргументы и контраргументы. Мы осветим основные вехи разгоревшейся борьбы.

3. ДИСКУССИЯ В РАНИОНЕ. ОЖЕСТОЧЕНИЕ КОНФЛИКТА

Вслед за обсуждением в институте им. Тимирязева в том же 1925 г. вспыхнула дискуссия в Первом Московском университете. Это был диспут между И.Степановым и А.Тимирязевым, с одной стороны, Я.Стэном и Н.Каревым — с другой. Несмотря на то, что она имела большой отзвук в Москве, в ней не было ничего существенно нового: повторялись в основном аргументы предыдущей дискуссии в Тимирязевском институте.

Значительно больший след оставила дискуссия в Институте научной философии Российской Ассоциации научно-исследовательских институтов общественных наук (РАНИОН) весной 1926 г. Она вспыхнула неожиданно, можно сказать, случайно, потому что дискуссия разгорелась в связи с докладом, прочитанным одним из работников института, аспирантом Германом, о философии Бергсона, — темой, весьма далекой от борьбы сложившихся к тому времени направлений. Но обстановка была столь накалена, взаимные обвинения сыпались так часто и так обильно, что любой повод мог вызвать бурю. Тем более, что тема — философия Бергсона — дала хороший повод для обсуждения проблем истории философии, в частности, о Гегеле и Спинозе. А.Богданов, А.К.Тимирязев» А.Варьяш и Л.Аксельрод так и сделали, указав на свои расхождения с трактовкой А.Дебориным важных историко-философских вопросов.

Помимо того, что обстановка вообще была накалена, она подогревалась еще одним частным, но немаловажным обстоятельством: весной 1926 г. в «Правде» появилась рецензия П.Сапожникова на изданный Тимирязевским научно-исследовательским институтом первый сборник «Диалектика в природе». Автор подверг резкой критике книгу, особенно статью А.Варьяша о фрейдизме, в которой высказывалась мысль, что в этом учении марксизм может найти много рационального. Именно это обстоятельство явилось непосредственным поводом к тому, что противники Деборина выступили с жалобами на безответственные выступления деборинцев, на порчу литературных нравов. А.Деборин не выдержал, обрушился на критиковавших его ораторов — А.А.Богданова, Л.И.Аксельрод, А.Варьяша и др., охарактеризовав их выступления как ревизионистские, ибо, по мнению Деборина, под видом борьбы с «неогегельянством» и «схоластикой» деборинской школы на самом деле ведется борьба против марксизма, и что в этой борьбе объединились ныне махисты, фрейдисты и механические материалисты, образовав единый фронт.

Вот это краткое выступление А.Деборина и послужило сигналом к широко развернувшейся дискуссии, которая длилась с марта по май 1926 г. Главными ораторами со стороны противников «деборинской школы» выступили, помимо упоминавшихся уже Л.Аксельрод, А.Варьяша, А. Тимирязева, А.Богданова, также С.Перов, В.Сережников, Ческис. А со стороны деборинцев — известные уже к тому времени активные «борцы против механицизма» Я.Стэн, А.Троицкий, И.Луппол, П.Сапожников, Н. Карев, А.Вайнштейн, Г.Дмитриев, А.Максимов, В.Егоршин, К.Милонов и Г.Баммель.

Вскоре поднялась настоящая буря в печати. Дело в том, что дискуссия в институте научной философии РАНИОНа, привлекшая большое внимание и продолжавшаяся более двух месяцев при ежедневных собраниях продолжительностью по четыре часа каждое, не была опубликована. Опубликовано лишь заключительное слово А. Деборина, произнесенное 18 мая 1926 г. по окончании дискуссии, во 2-й книге «Летописи марксизма» под заглавием «Наши разногласия». Статья вызвала наиболее острую реакцию за все 4 года. Этому способствовало не только ее бескомпромиссное содержание, но и обстоятельства, при которых она появилась в свет: заключительное слово А.Деборина опубликовано без трех речей, на которые оно явилось ответом.

Участники дискуссии, возмущенные этим обстоятельством, искали возможность ответить на искажения их подлинных мыслей. Л.Аксельрод с опозданием на полтора года ответила в третьем номере журнала «Красная Новь» за 1927 г. Это ее знаменитая статья «Надоело!», в которой отмечалось, что неопубликованные выступления ораторов искажены «до невероятной степени»²⁸. Она выразила надежду, что, когда речи будут восстановлены и напечатаны, каждый поймет, каким искажениям они подверглись. Но время шло, а публикаций не последовало. Тогда участники дискуссии находили пути все же обнародовать свои мысли. А.Тимирязев, в частности, свою речь, произнесенную 27 апреля 1926 г., опубликовал лишь в 1928 г. в сборнике «Диалектика в природе». Л.И.Аксельрод в майском номере «Красной Нови» публикует вторую знаменитую статью — «Ответ на «Наши разногласия» А.Деборина», в которой обнародовала свои речи, произнесенные на дискуссии в институте научной философии в марте, апреле и мае 1926 г.²⁹

Участники дискуссии не случайно так остро реагировали на «Заключительное слово» А.Деборина. Именно в этом слове А.Деборин с такой резкостью заявил:

«определенно, с полным сознанием ответственности за то, что говорю, что группировка, возглавляемая тт. Аксельрод и Тимирязевым, носит определенно ревизионистский характер»³⁰.

Доказательству этого весьма серьезного обвинения и была посвящена вся речь Деборина. Впервые, в частности, был сделан вывод, что поскольку Л.Аксельрод не во всем согласна с оценкой Плехановым философии Спинозы, она — «ревизионистка». Аксельрод в своем ответе подробно анализирует эту проблему, отстаивая свои позиции. Так вопрос о философии Спинозы стал еще одной центральной проблемой всей дискуссии.

Мы привели лишь небольшую часть тех интенсивных литературных усилий, которые прилагались противостоящими друг другу лагерями. Но и сказанного достаточно, чтобы убедиться: должен был быть найден выход этой «критической энергии». Деборинцы в этом случае прибегали к организационным мерам, опираясь на такие официальные организации, как Общество воинствующих материалистов. Так, 7 января 1927 года на общем собрании была принята резолюция, полностью отражавшая их точку зрения. В ней сказано:

«ОВМ считает своей задачей основное внимание на ближайший период времени обратить на борьбу за материалистическую диалектику против отвергающего ее ревизионизма. Для осуществления этой цели Общество считает необходимым, согласно завету Ленина, рассматривать себя как «общество материалистических друзей гегелевской диалектики»³¹.

Таков ответ на упрек механистов, что деборинцы «передержались» на Гегеле.

Вокруг этой декларации деборинцев развернулась интенсивная борьба. И.Степанов публикует открытое письмо Обществу воинствующих материалистов, в котором выражает протест в связи с обвинениями, выдвинутыми против него и его товарищей³². По тому, как реагировали диалектики, опубликовавшие в следующем же, четвертом номере журнала три «Ответа», можно судить, что письмо Степанова вызвало соответствующий отклик среди читателей, и деборинцы решили нейтрализовать его. Н.Карев пишет «Письмо в редакцию», Вас. Слепков — «Замечания к письму тов. И.И.Скворцова», а «Ответ тов. И.И.Скворцову» подписал Президиум Общества воинствующих материалистов. Здесь, пожалуй, впервые целый авторитетный орган в такой острой форме предал анафеме взгляды механистов.

«Мы открыто заявляем, что и вы, тов. Степанов, и ваши сторонники также ревизуете диалектический материализм, т.е. марксизм-ленинизм»³³.

Механисты, видя, что деборинцы обладают такими сильными рычагами официальных организаций, а также что публикация статей, хотя и сильных, страстных и убедительных, не приносит им желаемого результата, решили организовать публичный диспут — нечто вроде противовеса возможным официальным собраниям. При таких условиях 19 декабря 1927 г. состоялся диспут в помещении московского театра им. Мейерхольда.

Тема: «Коренные вопросы диалектического материализма». Механисты пригласили всех желающих, в том числе, естественно, и диалектиков. Последние приняли приглашение, но

«отказались афишироваться по городу наряду с механистами, так как основные проблемы марксизма вовсе не являются темой для подобного рода диспута, уже не говоря о диспуте, участие на котором открыто для всех, в том числе для буржуа и их идеологов»³⁴.

По городу были развешаны афиши, против которых они возражали.

С докладом выступила Л.Аксельрод. Отчет о дискуссии был дан в первом номере журнала «Под знаменем марксизма» за 1928 год. Но — весьма тенденциозно. Основной доклад Л.Аксельрод не был там опубликован — опубликовано лишь краткое изложение, — а выступления А.К.Тимирязева, В.Сарбьянова, С.Перова, А.Варьяша удостоены буквально нескольких строк. Зато выступления деборинцев Н.Карева, Г.Дмитриева, С.Левита, И.Подволоцкого опубликованы полностью.

Доклад Аксельрод опубликован лишь в книге автора «В защиту диалектического материализма», вышедшей в 1928 году. Он носил название «Коренные вопросы диалектического материализма». На негодование Аксельрод, почему журнал позволил себе дать отчет о диспуте в сокращенном виде, приложив к нему стенограмму речей ораторов, выступавших в защиту позиций деборинской школы, ответил Ник. Карев. Он писал, что элементарным правом всякого журнала или газеты является давать отчеты о тех или иных собраниях по своему усмотрению, уделяя большее или меньшее место тем или иным выступлениям. Аксельрод, напоминает он, очевидно, забыла уже, что в свое время социал-демократическая печать также регулярно давала отчеты хотя бы о прениях в Государственной Думе, излагая полностью речи своих депутатов и вовсе не считая нарушением «простых законов права и нравственности» сокращение речей «правых зубров и либеральных болтунов». С каких же пор, возмущается Карев, в наши дни марксистский журнал обязан предоставлять свои страницы ревизионистской проповеди?³⁵

Ответ, конечно, не убедительный, аналогия весьма условна. Ник. Карев, может быть, это понял через три года, когда к власти пришли другие руководители-философы, и уже они по своему усмотрению решали,' дать ли ему, Кареву, место в том самом журнале, в котором он до этого считал себя вправе так грубо навязывать свою волю другим.

В целом диспут вызвал большой интерес: достаточно сказать, что он окончился в 1 час. 30 мин. ночи.

Какие вопросы там были затронуты, и приведены ли новые документы, новая аргументация? Коротко можно сказать: затронуты те же вопросы, что и в течение всего периода дискуссии, а новых аргументов от такого рода диспутов ожидать, по-видимому, не приходится — задача у них обычно иная. За одну ночь вряд ли можно сказать больше, чем то, что сказано и напечатано за несколько лет в книгах, статьях многих авторов. Дискуссия имеет значение в другом, общественно-политическом смысле, указывая на тот интерес, который царил в стране к философским вопросам, поднятым в ходе борьбы между диалектиками и механистами.

Интересно отметить, что буквально на следующий день после дискуссии в театре им. Мейерхольда, 20 декабря 1927 года, центральные газеты «Правда» и «Известия» опубликовали сообщение о закрытии 15-го съезда партии и новый состав руководящих органов партии. Лидер механистов Скворцов-Степанов избран членом ЦК. Кстати, его фамилия значится за номером 55 непосредственно после Сталина. И как бы для равновесия главный оппонент Скворцова-Степанова, один из лидеров антимеханистов-деборинцев Ян Стэн избран в члены Центральной Контрольной Комиссии (ЦКК). Это как бы символизировало равновесие, установившееся между спорящими, можно сказать — враждующими сторонами.

Напряжение в отношениях между деборинцами и механистами достигло кульминации в 1928 году, когда из ОВМ ушли механисты и произошел раскол. Дсборинцы организовали новое Общество с несколько видоизмененным названием: Общество воинствующих материалистов-диалектиков (ОВМД). Первыми действительными членами явились учредители Общества:

Гессен Б.М., Губанов М.И., Деборин A.M., Карев Н.А., Левит С.Г., Маньковский Л.А., Митин М.Б., Невский В.И., Подволоцкий И.П., Стэн Я.Э., Разумовский И.П., Тащилин И.Г., Фридлянд Г.С.

4. ВТОРАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ МАРКСИСТСКИХ УЧРЕЖДЕНИЙ. ОКОНЧАНИЕ ДИСКУССИИ

Создание ОВМД показало, что деборинцы организационно представляли собой большую силу. В теоретическом же плане в определенном смысле установилось равновесие: спорящие стороны в одинаковой мере проявили способность отстаивать свои позиции, блистая эрудицией. Было ясно, что в этих условиях дискуссия может тянуться бесконечно, а результат все равно будет, если пользоваться спортивной терминологией, 0:0. Деборинцы решили положить конец дискуссии при помощи организационных мер. Для этой цели в Москве в Коммунистической Академии была созвана Вторая Всесоюзная конференция марксистско-ленинских научных учреждений, работа которой проходила с 8 по 13 апреля 1929 г. В ней приняли участие 229 делегатов, представлявших научно-исследовательские учреждения Москвы, Ленинграда, Харькова, Киева и других городов страны. Большое число участников, широкий круг обсуждаемых вопросов указывают на то, что конференция эта заняла важное место в философской и научной жизни конца 20-х годов. Но особое значение имеет она потому, что на ней были подведены итоги многолетней дискуссии между механистами и диалектиками по основным вопросам философии естествознания. Основные доклады прочитаны A.M.Дебориным: «Современные проблемы философии марксизма» и О.Ю.Шмидтом: «Задачи марксистов в области естествознания». Результаты работы конференции отражены в книге «Современные проблемы философии марксизма»³⁶, которая долгие годы находилась в спецхране: она, как и конференция в целом, свидетельствовала о настоящем триумфе А.Деборина и его окружения, что скрывалось от читателя после падения деборинцев.

Были приняты две резолюции по докладам А.Деборина и О.Шмидта. В них сформулированы принципы, на основе которых марксистско-ленинские учреждения должны продолжать свою работу, и отмечалось, что наиболее активным философским ревизионистским направлением является течение механистов (Л.Аксельрод-Ортодокс, А.К.Тимирязев, А.Варьяш и др.)

Конференция имела большое значение в затянувшейся дискуссии, ознаменовав ее новый этап. Сторонники Деборина получили мощную поддержку. Это и почувствовали представители противоположного лагеря — механистов, которые не явились даже к окончательному голосованию по резолюции. Выступления А.К.Тимирязева, А.Варьяша, В.Сарабьянова, С.Перова, Гоникмана, 3.Цейтлина, Ф.Перельман в предшествовавшей резолюции дискуссии показали, что они отдавали себе отчет в сложившейся обстановке и не строили никаких иллюзий. Это и естественно, ибо конференция была весьма представительна. Осуждение механистов голосами представителей таких учреждений, как Коммунистическая Академия, Институт Ленина, Институт Маркса и Энгельса, — весьма чувствительный удар для любого автора, с которым не считаться невозможно. Конференция, подытожившая дискуссию, продолжавшуюся четыре года, явилась поражением группы Л. Аксельрод — А.Тимирязева.

И тем не менее резолюция имела такое значение отнюдь не в глазах Л.Аксельрод, А.К.Тимирязева и других, — их бескомпромиссность общеизвестна. Резолюция была адресована прежде всего к тем, кто поддерживал их, особенно из числа естествоиспытателей. Отныне перед последними не мог уже не стоять вопрос: по пути ли им с течением, так недвусмысленно квалифицированным авторитетнейшим собранием в качестве антимарксистского, антиленинского. Адресована она была и к тем, кто стоял в стороне до поры до времени, придерживался нейтралитета и был равнодушен к борьбе на философском фронте.

Конференция подвела итог целому периоду философского развития. Дискуссия теоретически была объявлена оконченной. Она закончилась триумфом Деборина и его учеников.

Обстановка на конференции была напряженной. Взаимные упреки и обвинения сопровождали ученых-философов в процессе бесконечных заседаний и обсуждений. Вот пример. Во время выступления А.Варьяша произошел инцидент с А.Дебориным. Мы его приведем не для анализа того, кто правильнее понял цитату из Ленина, а для того, чтобы показать, какая обстановка обычно складывалась на дискуссиях.

«Можно ли сказать, — указывал Варьяш, — что мы пренебрежительно относимся к диалектике Гегеля потому, что не принимаем на сто процентов всего ее содержания? Мы хотим переработать эту диалектику, сделать из этой диалектики материалистическую диалектику, а нас за это ругают. Деборин же, наоборот, писал в предисловии к 9-му Ленинскому сборнику, что диалектика Гегеля, как она есть, есть диалектика Маркса.

Деборин. Я это писал? Прочтите лучше.

Варьяш. Вот что писал т. Деборин:

«По поводу же главы об «абсолютной идее» Ленин выражается еще более определенно, подчеркивая, что в ней нет ничего специфически идеалистического» (Предисловие Деборина к IX Ленинскому сборнику, с. 18). Это якобы изложение т. Дебориным мысли Ленина. Посмотрите теперь, что говорит Ленин на самом деле.

«Замечательно, что вся глава об абсолютной идее... почти не содержит специфически идеализма, а главным своим предметом имеет диалектический метод» (там же, с.300).

Очевидно, Ленин говорит о том, что эта глава трактует не об идеализме, а о диалектическом методе; и дальше говорит, что «в этом самом идеалистическом произведении Гегеля всего меньше идеализма, всего больше материализма. «Противоречие», но факт!

Деборин (с места). Фальсификатор. (Шум). Прочтите все.

Варьяш (повторяет цитату).

Деборин. Чьи слова?

Варьяш. Ленина.

Деборин. Ленина! (Стучит кулаком. Шум)»³⁷.

Сразу же после конференции марксистско-ленинских учреждений — весной 1929 года — было созвано Первое Всесоюзное совещание воинствующих материалистов-диалектиков. Его открыл Н.Карев. В повестке дня — доклад А.Деборина о задачах Общества и содоклады с мест, а также содоклад М.Митина по организационным вопросам.

Мы уже отмечали, что в 1928 г. было создано новое Общество воинствующих материалистов-диалектиков. Этим объясняется, почему на совещании 1929 года основными оказались организационные вопросы: надо было на новой основе возобновить работу Общества.

В конце совещания с приветственной речью Деборину выступил председательствующий на последнем совещании Н.Карев. Под гром аплодисментов он заявил:

«Мне кажется, что перед закрытием совещания необходимо сказать несколько слов о нашем руководителе — А.М.Деборине... В работе по выполнению заданий и указаний Ленина Абраму Моисеевичу удалось создать проникающую до самых отдаленных уголков нашего Союза философскую школу, школу ортодоксального марксизма-ленинизма. Надо сказать, что из старого поколения философов-марксистов Абрам Моисеевич был единственным, кто последовал за указаниями Ленина, понял ту задачу, которая стоит перед философией марксизма в наших чрезвычайно сложных и трудных условиях, в той обстановке, в которой мы боремся. Большинство из нас является учениками Абрама Моисеевича. Для всех нас он является руководителем и другом, с которым мы шли вместе в работе»³⁸.

Несколько меньше, чем через год, начались события, которые имели трагические последствия для Деборина и его учеников.

ПРИМЕЧАНИЯ

*Данный том вышел в двух частях в 1985—88 гг. — прим. ред.

К предисловию

¹ История философии в СССР. Т. 1—4, М., 1968 — 1971.

² Bochenski I.M. Der Sowjetische russische dialektiche Materialismus. Bern, 1950.

³ Wetter G.A. Der dialektische Materialismus. Seine Geschichte und sein System in der Sowjetunion. Freiburg, 1952.

⁴ L.R.Craham. Science and Philosophy in the Soviet Union. 1972 (N.Y., A. Knopf).

⁵ D.A.Joravsky. Soviet Marxism and Natural Science. 1961 (Columbia U.P.)

⁶ G.Кline. Spinoza in Soviet Philosophy. London, 1952.

⁷ H.Бердяев. Генеральная линия советской философии. Париж, 1932.

⁸ Р.Frank. Das Kausalgesetz und sien Grenzen. W., 1932.

К главе 1-й

¹ Аксельрод Л.И. Против идеализма. Харьков, 1922.

² ДеборинA.M. Введение в философию диалектического материализма, 6-е изд. М.—Л„ 1931.

³ Цит. по кн.: В.И.Ленин. Соч., т.XIII, 3-изд. Раздел: Материалы и документы.;
Л.Аксельрод. Рецензия на книгу В.И.Ленина.

⁴ В.И.Ленин. Поли. собр. соч., т. 52, стр.393.

⁵ Там же, стр.159.

⁶ «Агит-пропаганда», 1922, № 7.

⁷ «Под знаменем марксизма», 1923, № 10, стр.256. В дальнейшем мы будем писать «ПЗМ».

⁸ Деборин A.M. Философия и политика. М. 1961, стр.14–15.

⁹ ПЗМ, 1922, №№ 5–6, стр.155.

¹⁰ Вольфсон Ф.Я. Великий социалист. Краткий очерк жизни Г.В.Плеханова. Минск, 1922.

¹¹ Вольфсон Ф.Я. Вокруг Плеханова. Минск, 1923.

¹² Френкель А. Надо заострять революционное оружие. — ПЗМ, 1922, № 1, стр.68–69.

¹³ См. журнал «Спутник коммуниста», 1924, №29.

¹⁴ Митин М.Б. О философском наследстве В.И.Ленина. — ПЗМ, 1932, №№ 3–4, стр.23.

¹⁵ Аксельрод Л.И. Карл Маркс как философ. Харьков, 1924.

¹⁶ Аксельрод Л.И. Критика основ буржуазного обществоведения и материалистическое понимание истории, вып. 1. Иваново-Вознесенск. 1924.

¹⁷ Аксельрод Л.И. Этюды и воспоминания. Л., 1926.

¹⁸ См.: ПЗМ, 1922, № 1, стр.1.

¹⁹ Троцкий Л.Д. Письмо в журнал ПЗМ. — ПЗМ, 1922, № 1.

²⁰ Троцкий Л.Д. Беглые мысли о Г.В.Плеханове. — ПЗМ, 1922, №№ 5–6, стр.5–6.

²¹ Там же, стр.8.

²² Троцкий Л.Д. Пролетарская культура и пролетарское искусство. В сб.: Литература и революция. 2-е изд. 1924, стр.162.

²³ Троцкий Л.Д. Приветствие общему собранию членов-учредителей «Общества воинствующих материалистов». — ПЗМ, 1924, №№ 6—7.

²⁴ Троцкий Л.Д. Пролетарская культура и пролетарское искусство. В сб.: Литература и революция, 2-е изд. ГИЗ, 1924, стр. 150.

^25. Троцкий Л.Д. Приветствие общему собранию членов-учредителей «Общества воинствующих материалистов». — ПЗМ, 1924, №№ 6–7.

²⁶ Бухарин Н.И. Теория исторического материализма. М., 1922.

²⁷ Семковский Ю.С. Курс лекций по историческому материализму. Госуд. изд-во Украины, 1923.

²⁸ Семковский Ю.С. Марксистская хрестоматия. Гос. изд. Украины, 1923.

²⁹ См. журнал «Агит-пропаганда», 1922, №№ 7–8, стр.108.

³⁰ Там же, стр. 112.

³¹ См.: ПЗМ, 1931, № 3, стр.3.

³² И.П.Разумовский. Курс теории исторического материализма. М., 1924, стр.53.

³³ Г.Тымянский. Введение в диалектический материализм. Изд. «Прибой», 1930, стр.147.

³⁴ Там же, стр.197.

³⁵ С.Гоникман. Исторический материализм. ГИЗ, 1928.

³⁶ См. редакционную статью «О некоторых вопросах философии марксизма в изложении меньшевиствующего идеализма». — ПЗМ, 1931, №№ 11–12, стр.204, 206, 209.

³⁷ Вольфсон С.Я. Диалектический материализм, ч. 1—2, Минск, 1922.

³⁸ Фингерт Б., Ширвиндт М. Краткий учебник исторического материализма. ГИЗ, 1928.

³⁹ См.: ПЗМ, 1928, № 11, стр.205.

⁴⁰ Г.Обичкин. Рецензия на книгу: Фингерт Б. и Ширвиндт М. «Краткий учебник исторического материализма». — ПЗМ, 1931, № 3, стр.171.

⁴¹ Сарабьянов В.Н. Исторический материализм. М., 1922; его же — Беседы о марксизме. М., 1925; его же — Введение в диалектический материализм. М., 1925.

⁴² Горев Б.М. Материализм — философия пролетариата. 4-е изд., М., 1924. Его же: Очерки исторического материализма. Харьков, 1925.

⁴³ См.: Печать и революция, 1921, кн. 3, стр. 223.

⁴⁴ Трахтенберг О.В. Исторический материализм. Вып. 1—6. М., 1929.

⁴⁵ Трахтенберг О.В. Беседы с учителем по историческому материализму. Госиздат. М., 1924.

⁴⁶ Диалектический и исторический материализм. Под ред. Митина М.Б., М., 1933.

⁴⁷ Глезерман Г. Рецензия на учебник «Диалектический и исторический материализм». — «За большевистскую книгу», 1935, № 4.

К главе 2-й

¹ Гортер Г. Исторический материализм. Изд. «Красная Новь». М., 1924.

² Степанов И. Исторический материализм и современное естествознание. Марксизм и ленинизм. М., 1925, стр.3.

³ Там же, стр. 4.

⁴ Там же.

⁵ Стэн Я. Об ошибках Гортера и тов. Степанова. — «Большевик», 1924, № 11, стр.84.

⁶ Г.Гортер. Исторический материализм. Послесловие И. Степанова. М., 1924, стр.152.

⁷ Я.Стэн. Об ошибках Гортера и тов. Степанова. — «Большевик», 1924, N 11, стр.85.

⁸ Г.Гортер. Исторический материализм. Послесловие Степанова. М., 1924, стр.166.

⁹ Там же.

¹⁰ См.: Я.Стэн. Об ошибках Гортера и тов. Степанова. — «Большевик», 1924, № 11, стр.88.

¹¹ Там же, стр. 89.

¹² См. статью А.Максимова в ПЗМ, 1927, № 10–11.

¹³ И.Степанов. О моих ошибках, «открытых и исправленных» тов. Стэном. — «Большевик», 1924, № 14.

¹⁴ Там же, стр. 86.

¹⁵ Механистическое естествознание и диалектический материализм. Дискуссионный сборник. Вологда, 1925, стр.82.

¹⁶ Там же, стр. 81.

¹⁷ А.Деборин. Энгельс и диалектическое понимание природы. — ПЗМ, 1925, № 10–11, стр.6.

¹⁸ Вл.Сарабьянов. О некоторых спорных проблемах диалектики. — ПЗМ, 1925, № 12, стр.194.

¹⁹ Там же, стр. 195.

²⁰ См.: И.Степанов. Диалектическое понимание — механистическое понимание. — ПЗМ, 1925, № 3, стр.223–227.

²¹ И.Степанов. Энгельс и механистическое понимание природы. — ПЗМ, 1925, № 8–9, стр.51.

²² К.Маркс, Ф. Энгельс. Соч., т. 20, стр. 386.

²³ И.Степанов. Энгельс и механистическое понимание природы. — ПЗМ, 1925, № 8–9, стр. 53.

²⁴ Там же, стр. 53—54.

²⁵ Н.Григорьян. Александр Филиппович Самойлов. Издательство АН СССР, 1963.

²⁶ А.Ф.Самойлов. Диалектика природы и естествознание. — ПЗМ, 1926, № 4–5, стр. 81.

²⁷ См.: «Большевик», 1924, N 14, стр. 85.

²⁸ Л.Аксельрод. «Надоело!» — «Красная Новь», 1927, № 3, стр.179.

²⁹ Л.Аксельрод. Ответ на «Наши разногласия» А.Деборина. — «Красная Новь», 1927, № 5, стр. 136–163.

³⁰ А.Деборин. Наши разногласия. — «Летописи марксизма», 1926, № 2, стр. 4.

³¹ ПЗМ, 1926, № 12, стр.236,

³² См.: ПЗМ, 1927, № 2–3, стр.256.

³³ ПЗМ, 1927, № 4, стр.355.

³⁴ ПЗМ, 1928, № 1, стр.208.

³⁵ ПЗМ, 1928, № 9–10, стр.20–21.

³⁶ Современные проблемы философии марксизма. Изд-во Коммунистической Академии, М., 1929.

³⁷ Там же, с.92.

³⁸ ПЗМ, 1929, № 5, стр.165.

Источник: И.Яхот. Подавление философии в СССР (20—30-е годы) //
Вопросы философии. 1991. №9. С.44–68.

---

© И.Яхот